Анна Милтон - Я люблю тебя, Зак Роджерс!
К моему горлу подступил ком отвращения.
— Это же твой… — Джессика, не поднимая на меня взгляда, громко сглотнула.
Я резко кивнула.
— Но…
Она была шокирована. Мягко говоря.
Потрясение, охватившее меня несколькими минутами ранее, исчезло. Я ощутила болезненное пламя гнева, разливающееся по венам, отравляющее разум. Мое сознание яростно вырисовывало картинки того, как я медленно расчленяю своего отца, стираю в порошок, слышу его вопли и мольбы покончить с мучениями как можно скорее.
Слезы глубокой, пронизывающей обиды за маму накатили на глаза, но я была слишком увлечена прожиганием взглядом на расстоянии расплывшийся силуэт отца.
Он развернул брюнетку к себе лицом. Прижал к машине и страстно поцеловал. Ее пальцы выронили ключи от «Мерседеса» и запутались в его густой шевелюре.
В эту секунду я почувствовала, что если немедленно не отвернусь, то меня стошнит прямо в машине, на Джессику, челюсть которой была безвозвратно потеряна.
— Боже… вот дерьмо, — пробормотала она, сползая с моих онемевших колен. — Твой отец — самый настоящий мудак.
Я смотрела перед собой, не в состоянии произнести в ответ что-то разумное членораздельное.
Миллион ругательств в голове. Разъедающая внутренности ненависть. Глухая, пульсирующая боль в сердце от мысли о том, что мама не подозревает о похождениях отца и с безмерным счастьем улыбается, кладя руку на свой живот.
Обрушив веки на глаза, я попросила Джессику ехать дальше.
— Что будешь делать? — спросила она.
Я безжизненно пожала плечами.
— Линдси должна знать.
Я кивнула.
— Ты расскажешь ей?
Конечно.
Но…
Я задержала дыхание на минуту.
Поверит ли мне мама, если я скажу о том, что видела? Она ослеплена своими чувствами и построенными иллюзиями о прекрасном будущем. Есть большая доля вероятности, что она воспримет мои слова, как очередную попытку помешать ее счастью с любимым человеком.
Но я не оставлю ее в неведении. Я заставлю ее поверить. Я найду способ достучаться до нее. Я придумаю, как открыть ей глаза на правду — пусть такую жестокую и мерзкую.
Нерешительно зайдя в дом, я вслушалась в свое сбитое, неровное дыхание, эхом проносящееся в вязкой тишине. Конечно, отца здесь не было. Поежившись от мысли о том, что чем он сейчас занимается, я задалась вопросом: где мама?
Пройдя в гостиную, я увидела ее дремлющей на диване. Уголки губ были слегка приподняты. Наверно, маме снилось что-то хорошее. Надеюсь, не отец. Он не заслуживает находиться в ее снах, сердце, жизни, мыслях…
Сжав челюсти, с трудом поборов острое желание разбудить ее и свалить на нее ужасную новость, я взяла в руки кардиган, покоившейся в ногах мамы, и накрыла им ее.
На носочках прокравшись к лестнице, я принялась обдумывать план действий по разоблачению и устранению своего неверного родителя.
ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ ГЛАВА
— Напомни-ка мне еще раз, почему мы здесь? — потягивая латте через трубочку из зеленого пластикового стакана с логотипом «Старбакс», поинтересовалась Джессика.
— Потому что я должна представить маме доказательства того, что отец изменяет ей, — невозмутимым тоном пояснила я в десятый раз за последние два часа.
Она вздохнула, оторвавшись от трубочки.
— Мне уже не интересно играть в шпионов. Прошло несколько дней, а мы так и не подловили Патрика за его плохими, грязными делишками.
Я поморщилась.
— Терпение. Только терпение. В конце концов, ты сама ввязалась в это вместе со мной. Я не тянула тебя за уши.
Джессика издала фыркающий звук.
— Естественно, я ввязалась. А что еще мне оставалось делать? Позволить тебе сходить с ума в одиночку? Ну уж нет. Мы связаны узами вечной дружбы, поэтому все и всегда будем делать вместе.
Я поджала губы.
— Я вовсе не схожу с ума.
Джессика закатила глаза.
— А как еще можно назвать слежку за отцом?
Мои брови обиженно поползли навстречу друг другу.
— Того требуют обстоятельства. Думаешь, мне больше заняться нечем, кроме как таскаться за ним повсюду? Я должна доказать его вину, иначе мама не поверит мне.
— Почему? Может, как раз таки наоборот?
— Джесс, — я пронзительно взглянула на подругу. — Она не поверит. Я знаю.
Подруга с сочувствием посмотрела на меня в ответ. После минутного молчания она кивнула.
— Ладно. Сделаем свое дело. Пожалуйста, хоть бы это не затянулось надолго, — обратив глаза к потолку своего «Фольксвагена», пробормотала она.
Усмехнувшись, я отвернулась к окну и продолжила наблюдение за входом в здание склада морепродуктов.
Через полчаса заканчивается рабочий день.
Я и Джесс пасли моего отца несколько вечеров подряд, стараясь не упустить его из вида. Что-то подсказывало мне, что именно сегодня мы, наконец, покончим с этим, и я вернусь домой с парочкой пикантных фотографий, которые незамедлительно увидит мама и, наконец, станет воспринимать меня всерьез.
Одиннадцать месяцев тщетных попыток вбить ей в голову, что ее воссоединение с отцом — роковая ошибка…
Все должно решиться сегодня. Или завтра. В крайней случаем, послезавтра.
Нервно заерзав на сидении, я была готова застонать от мучительного ожидания.
Джессика достала из бардачка шоколадный батончик.
— Будешь? — предложила она.
— Нет. Спасибо.
— Сладкое, как ничто лучше скрашивает ожидание, — она разделила шоколадку на две части, — да и все остальное. Бери, пока я добрая.
— Я, правда, не хочу.
Я волновалась так сильно, что чувствовала неприятный металлический вкус во рту, поэтому от вида любой еды меня воротило.
— Ладно, — Джессика пожала плечами и принялась запихивать в рот шоколадку.
И тут я вспомнила.
— А как же твоя диета?
Подруга перестала жевать и повернула голову в мою сторону. Из ее зубов торчал конец батончика.
— Ну-у, — она скомкала обертку и забросила ее в бардачок. — Джейсон сказал, что чихуахуа весит больше меня.
Тихо прыснув, я постаралась не рассмеяться громче под обиженным взглядом Джессики.
— Я что, правда такая худая? — хлопая длинными ресницами, спросила она погрустневшим голосом.
— Эмм… — я посмотрела на ее широкий белый топ, приоткрывающий пупок, короткие джинсовые шорты, обтягивающие стройные бедра. У нее была потрясающая фигура. — Думаю, ты будешь все-таки тяжелее чихуахуа.
— Хорошо, если так, — мои глаза полезли на лоб, когда Джесс выудила откуда-то из-под сидения еще одну шоколадку. «Сникерс». Вот теперь я захотела есть. — Но ты должна будешь врезать мне хорошенько, если мой вес перевалит за сотню, и я стану тяжелее гризли.
