Наталья Калинина - Кто-то смеется
Стараясь не скрипнуть половицей, Леля подошла к раскрытому чемодану, стоявшему на полу возле окна. В нем кучей валялись мужские рубашки, пестрые плавки, разноцветные штаны, журналы с обнаженными красотками, ноты. Словом, в спальне царил хаос, и Леля удивилась — Ксюша с детства отличалась аккуратностью, к чему ее, видимо, приучили частые поездки. От вазы с белыми розами, которые ей вчера прислал Достигайлов, за версту разило мочой. Леля брезгливо сморщилась и присела на край кровати. Она всегда так делала, если заставала сестру спящей. Если сон крепкий, не проснется, ну а если начнет просыпаться, какая разница, произойдет это сейчас либо через пять минут?
Лицо сестры казалось юным и безмятежным. Это от нее пахло «Иссимиаки» — рядом на полу стоял почти пустой конусообразный пузырек с металлическим колпачком. Леля отвинтила его и провела пальцем по шее и за ушами. Вздохнув, встала и нехотя побрела к двери. Внизу у лестницы столкнулась с отцом.
— Что ты там делала? — озабоченно, как ей показалось, спросил он.
— Ксюша спит. А мне так хотелось поболтать с ней. С этой проклятой светской жизнью мы скоро станем совсем чужими.
— Ты не видела ее сегодня?
— Нет. Тебя, между прочим, тоже. Доброе утро, пап.
— Доброе, малыш. Я поднимусь — может, ей что-то нужно.
Он поставил ногу на нижнюю ступеньку.
— Разве что новый флакон «Иссимиаки». Мне кажется, твоя старшая дочь принимает ванны из туалетной воды.
— Что ты выдумываешь?
Он смотрел на Лелю в упор. У него были острые, колючие зрачки.
— Пап, это правда, что ты пьешь по ночам?
Он неопределенно хмыкнул и отвернулся.
— А с Сурком у вас все в порядке?
— О чем ты, малыш?
— Обо всем на свете. И о творчестве тоже.
— Я окончательно завершил «Закат». Приходи взглянуть.
— Ты?
— А кто же? У меня никогда не было подмастерьев и учеников. Как ты знаешь, твой отец заданности предпочитает импровизацию.
— Сурку нравится «Закат»?
Отец нахмурился.
— Я пишу не для какой-то отдельно взятой личности. Я пишу для себя и будущих поколений.
— Пап… Я видела вчера маму, — набравшись духу, сказала Леля.
— Брось. Это ты от Петра заразилась. Он помешан на призраках и прочей ерунде.
— А ты?
— Меня эта проблема интересует сугубо теоретически. Как философия, античность. Мне любопытны некоторые аспекты, связанные с человеческой психикой. Если бы даже существовала возможность вызвать Тасину душу, я бы никогда не осмелился ее потревожить.
— Но я видела…
— Ты ничего не могла видеть, малыш.
Он сказал это громко и резко. И тут же, посмотрев наверх, приложил к губам палец.
— Я никому не скажу.
Отец как-то неестественно рассмеялся.
— Пап, это серьезно.
Он задумчиво посмотрел на Лелю и вдруг повернулся и вышел на веранду.
Она видела, как отец остановился у стола, возле которого хлопотала Мила, погрозил ей пальцем и быстро сбежал вниз, чуть не налетев на Шуберта.
Леля обратила внимание, что у Милы красные глаза.
— Ты что раскисла? — спросила Леля, машинально взяв со стола яблоко.
Мила поманила ее пальцем и, когда Леля подошла ближе, сказала шепотом:
— Он хочет, чтобы они уехали завтра утром. Он настаивает на этом.
— Но почему он мне ничего не сказал? — удивилась Леля.
— Он и мне велел держать рот на замке. Ему стыдно. Очень стыдно.
— Чего ему стыдно?
— Что он не может справиться со своей ненавистью к Борису.
— Я не верю в это, Сурок.
— Поверь, очень стыдно. А тут еще этого Шубина черти принесли. Зачем только Виталий его вызвал?
— Вызвал? Первый раз слышу.
— Я сама позавчера передала по телефону телеграмму. Только это большой секрет. Петуня и тот ничего не знает.
— У вас сплошные секреты последнее время. Прямо в детей превратились.
— Душа истинного художника та же детская комната, полная тайн, игрушек и сказок. Твой папа — творческий человек.
— Ты только вчера сказала, что он вот уже двенадцать лет…
— Забудь про это. Я была на него ужасно сердита.
— Так это правда или нет?
— Тсс. Они идут сюда. Поговорим потом.
Шуберт уже успел переодеться. Теперь на нем была майка с пальмами и зеленые шорты до колен. Леля обратила внимание, что тело его покрыто морским загаром.
— Я очень рад тебе. Я и не ждал, что ты сумеешь так скоро выбраться к нам, — говорил отец, поднимаясь рядом с Шубертом по ступенькам. — Малыш, а у нас нежданные гости.
— Мы уже виделись, пап. Шуберт разгуливал на пастбище, не рискуя потревожить твой княжеский сон.
— Правда? Но я встал сегодня по-солдатски — в семь тридцать. Правда, я дописывал «Закат»… — По его красивому лицу словно тучка пробежала. — Пошли, я покажу тебе его. Малыш, ты с нами?
— Я тоже пойду, — сказала Мила, быстро развязывая фартук. — Я не видела твой «Закат» в готовом виде.
Телефон звонил давно — кто-то решил во что бы то ни стало добиться ответа. Леля легко перемахнула через низкие перила балкончика и взяла трубку аппарата, стоявшего на подоконнике.
— Я знал, что подойдете вы, — услыхала она глуховатый голос Достигайлова. — Может, уделите мне несколько минут?
— Когда?
— Если не трудно, выйдите за ворота и сверните направо.
— Сейчас?
— Да. Одна.
— А в чем дело? — начала было она, но в трубке уже пищали частые гудки.
Она вышла через дверь на веранду, где ее поджидал Петя. На его левом плече восседал Ромка. С его большой когтистой лапы свисал белый крученый шнурок.
— Я с тобой, — сказал Петя.
— Во-первых, нехорошо подслушивать, во-вторых, я всего лишь собралась переодеться и привести в порядок волосы.
— Ты замечательно одета и причесана. Кто тебе звонил?
— Ошиблись номером.
— А мне показалось, это был кто-то знакомый.
— Дур-рак, дур-рак, — произнес Ромка с механическим хрипом в голосе. Ощущение было такое, будто у него кончается завод.
— Пожалуйста, позволь пройти.
Леля попыталась отстранить Петю рукой.
— Ты пожалеешь потом.
Он широко растопырил руки, попугай взлетел, шумно хлопая крыльями, и стал биться в затянутое капроновой сеткой окно.
— Отстань! Получишь по носу, Петуня.
Он больно схватил ее за обе руки.
— Этот человек ненормальный. Он хочет иметь то, на что не имеет права!
— Пусти! — Леля со злостью пихнула Петю в грудь. — Как ты надоел мне со своими дурацкими философствованиями. Зануда.
— Да, я зануда. — Он опустил руки. — Те, кому дано видеть будущее, очень скучные и неинтересные люди. Но ты не должна верить тем, с кем интересно и весело.
