Ева Модиньяни - Женщины его жизни
Юсеф виновато улыбнулся в ответ.
– Добрый совет ценится на вес золота, – сказал он, решив посвятить друга в свою тайну. – Моему отцу требуется оборудование, чтобы пробурить и запустить пятьдесят нефтяных скважин.
Барон воззрился на него в изумлении, словно его попросили составить план экспедиции на Марс.
– Все, что я знаю о нефти, – честно признался он, – так это то, что она служит горючим для автомобилей, а еще, что на ней зарабатывают миллиарды те, у кого она есть. Но в любом случае, чтобы поднять ее на поверхность, если она вообще имеется, нужны капиталы, которых у меня нет.
– Тебе не требуется особых знаний, – объяснил Адмад Юсеф, – но мне-то уж следует знать о нефти все, что полагается. Если то, что утверждают эксперты, – правда, «черное золото» может изменить лицо моей страны. Но, чтобы узнать, верны ли их оценки, необходимо пробурить пятьдесят скважин.
– И ты хотел, чтобы я в этом тебе помог? – Бруно почувствовал, как в душе нарастает волнение решающей минуты.
– Нужны деньги, Бруно, – уныло вздохнул Юсеф. – А чтобы получить деньги, необходимо доверие. Предприятия, производящие оборудование для нефтедобычи, не примут в качестве гарантии кусок пустыни со стадами коз. Они требуют доллары, доли в будущих прибылях, но главное, им нужно ручательство человека, пользующегося доверием и авторитетом.
– Мой отец был бы как раз таким человеком, – с горечью признал Барон. Сам он теперь, совершив свой решительный шаг, не получил бы в кредит даже гамбургера в университетской столовой.
– Да, мистер Филип Брайан был бы идеальным человеком для этой цели. – Юсеф примирился с потерей и решил прекратить разговор, безнадежно махнув рукой.
Кало перестал возиться с чемоданом, никак не желавшим закрываться. Он не упустил ни слова из разговора друзей.
– Дружба с влиятельными людьми ценится дороже золота, – вмешался он. – А мистер Филип Брайан не единственный влиятельный человек среди тех, кого мы знаем.
Великан понятия не имел о законах экономики и таинствах заключения сделок. В нем говорила житейская мудрость сицилийца, кроме того, он знал, что с крестным можно обсудить вопросы, о которых трудно говорить с отцом.
Барон поймал мысль на лету.
– Ты можешь отложить отъезд на пару дней? – В его серо-стальных глазах впервые засветилась уверенность.
– Если ожидание поможет достигнуть цели, я отвечу «да». – Юсеф смотрел на друга с недоверчивой улыбкой.
– Этого я не могу тебе гарантировать, – ответил Бруно. – Обещаю только сделать все, что в моих силах. Дай мне два дня сроку. Сорок восемь часов.
– Помни, денег у нас нет, – предупредил Юсеф, стремясь быть до конца честным с другом. – У нас нет ни цента.
– Да, но нефть-то есть? – спросил Барон.
– Если бы я мог знать наверняка, мне бы не нужны были гарантии. – Его логика была безукоризненной.
– Но ты уверен, что она там есть, – настаивал Бруно.
– Не будь я уверен, я бы не обратился за помощью к другу. – Он широко улыбнулся. – Все, что я могу предложить тебе в виде гарантии, – это мое личное убеждение, а оно, поверь, взялось не из воздуха, мою долю земли в пустыне, мои стада. Одним словом, все, что у меня есть.
Они пропустили ужин и провели остаток вечера за составлением протокола о намерениях, в котором были скрупулезно перечислены все данные относительно проведенных исследований, переданные Юсефу его отцом.
Сорок восемь часов спустя Бруно и Адмад бен Юсеф встретились в аэропорту Сан-Франциско. Барон передал Юсефу готовые контракты, которые тот, используя доверенность, выданную ему отцом, подписал в присутствии адвоката Паоло Бранкати, прилетевшего из Италии, чтобы помочь Бруно заключить его первую сделку.
– Как тебе удалось все провернуть за такой короткий срок? – удивленно спросил Юсеф.
– Таких вопросов не задают, – коротко отрезал Бруно. – Ты этого хотел, и я это сделал. Бумаги в порядке. Через полгода у тебя будет пятьдесят действующих скважин.
Он все поставил на кон: рискнул своим именем и авторитетом дяди-сенатора, отдал в залог два палаццо на Сицилии и дом в Милане, поместье в Пьяцца-Армерине и фамильные драгоценности, но добился гарантированной поставки оборудования.
– А твоя доля? – спросил Юсеф, внимательно прочитав контракты. – Здесь ничего об этом не сказано.
– Определи ее сам, если хочешь. – На лице Бруно было написано торжество великой победы. – В случае успеха меня ждет вознаграждение от «Текс Ойл энтерпрайз».
К концу года, через два месяца после пуска в эксплуатацию нефтяных колодцев в пустыне Абу-Даби, Бруно Брайан получил свой первый гонорар: миллион долларов. Закладные были выкуплены, а «Текс-Ойл» предоставила ему кредитную линию.
Его первым шагом стал заказ на постройку яхты под названием «Трилистник». Исполнилась великая мечта, лелеемая с десятилетнего возраста, когда принцесса Изгро привезла ему из Парижа игрушечный кораблик.
Никто, кроме Кало, так и не узнал, сколько мужества и выдержки ему понадобилось, чтобы завершить эту нефтяную сделку. Месяцами он жил в невероятном нервном напряжении: ведь если бы что-нибудь сорвалось, он не только потерял бы все, но и поставил бы под удар доброе имя Сайевы и Брайана. А его отец смог бы с полным основанием утверждать, что его худшие опасения оправдались.
За два года, прошедшие после нефтяной сделки, Бруно убедился, что первого успеха мало, чтобы удержаться на гребне волны. Напротив, как все начинающие игроки, он понял, что сорвать первый куш не так уж трудно, гораздо сложнее другое: научиться плавать в автономном режиме на дальние расстояния. Работа посредника, которой он занялся случайно, наудачу, была одной из самых трудных и опасных на свете.
В первой сделке у него не было конкурентов, к тому же он воспользовался удачным стечением обстоятельств, сыгравших ему на руку, но в дальнейшем ему пришлось столкнуться с настоящими акулами бизнеса, избороздившими вдоль и поперек бурные и коварные воды свободного предпринимательства. Это были прожженные, циничные до мозга костей дельцы, прошедшие огонь и воду, видавшие всякие виды и готовые шагать по трупам, люди, ворочавшие огромными капиталами и имевшие неограниченный кредит, а главное, знавшие, где подмазать скрипучий и громоздкий механизм заключения сделок, чтобы сделать его ход более плавным.
Посредничество требовало не сорока восьми часов, а многих недель, месяцев, порой долгих лет кропотливого труда, включавшего в себя изматывающие переговоры, тайное соучастие, значительные капиталовложения. Даже когда все складывалось наилучшим образом, нелегко было прийти первым к финишному столбу.
КЛОДИН
