Ева Модиньяни - Женщины его жизни
– Это законное желание, – осмелилась подать голос Мэри-Джейн.
Филип смерил ее презрительным взглядом. Он вдруг как будто еще больше постарел.
– Как ты можешь утверждать подобный вздор, когда в жизни еще пальцем о палец не ударил, если не считать учебы?
– Это не совсем так, – поправил его Бруно. – Наследство баронов Монреале приносит хороший доход, особенно благодаря заслугам Кало, хотя я тоже принимаю участие в управлении имением.
Опять и опять в самые трудные минуты жизни Филипа настигал все тот же кошмар: этот проклятый остров, это имя, ставшее для него источником терзаний, весь этот никчемный, вырождающийся мир, который ему хотелось уничтожить, растоптать, стереть с лица земли.
– Сицилия! Монреале! – сплюнул он с презрением. – Призраки, сказки для детишек. Мой единственный сын одержим бесплодной иллюзией. Да чего стоит состояние Монреале в сравнении с богатством Брайанов?
– Я верю в эту иллюзию, – со спокойной улыбкой возразил Бруно.
– Ты можешь себе это позволить, – саркастически фыркнул Филип. – Ты же не воевал, ты жил на всем готовеньком. Как сыр в масле катался.
– Вот и пора мне выбираться из золотой клетки.
Он мог бы рассказать, что ему пришлось пережить, когда умерла его мать, раскрыть тайну гибели деда, убитого у него на глазах, но сумел сдержаться, сохранив молчание и невозмутимость.
– Подумай хорошенько, – угрожающе заговорил Филип. – Наше состояние – плод трудов пяти поколений. И вот теперь ты отказываешься взять ответственность на себя. Это недостойное поведение.
– Мне очень жаль, папа, – ответил Бруно, поднимаясь из-за стола. – Уже довольно поздно, и, мне кажется, нет смысла продолжать спор, который ни к чему не приведет. Ты хочешь, чтобы я стартовал с пьедестала, построенного пятью поколениями Брайанов, я же хочу начать с нуля. Я уважаю твое мнение, хотя и не разделяю его, но надеюсь, что в один прекрасный день ты сумеешь меня понять.
Филип тоже встал.
– Хорошо, сынок. Это твое последнее слово? – спросил он.
– Это мое последнее слово.
– Я не одобряю твоего выбора, – подытожил Филип, – но мне придется принять его к сведению. Знай, однако, что с этой минуты ты больше не являешься членом семьи Брайан. – Его голос был пронизан горечью и гневом. – Что бы ни случилось, не проси у меня помощи. От меня ты больше ничего не получишь.
– Мне очень жаль, папа. – Бруно протянул руку, но Филип отвернулся, чтобы ее не видеть.
Мэри-Джейн обняла его.
– Опомнись, Бруно, подумай хорошенько, – прошептала она ему на ухо. – Я помогу вам помириться.
– Ты очень добра, Мэри-Джейн, – он поцеловал ее в обе щеки и ушел.
Репортер бросился к ближайшему телефону и с ходу продиктовал историю о полном разрыве отношений между отцом и сыном в семье Брайан. На следующий день сенсационное известие фигурировало на видном месте в разделах экономической и светской хроники.
НЕФТЯНАЯ СДЕЛКА
Солнце садилось над заливом Сан-Франциско, окрасив бухту в золотые и пурпурные тона. Воздух был напоен дыханием Тихого океана. Юсеф, Бруно и Кало ехали на «Престон-Таккере» дяди Джорджа, построенном в Чикаго на заводе, выпускавшем двигатели для штурмовой авиации. Несмотря на горькое расставание с отцом, Бруно чувствовал себя счастливым. Перед ним была вся жизнь, в голове теснилось множество смутных планов, которые рано или поздно предстояло осуществить. Сенатор не стал ни критиковать, ни поддерживать его решение, он просто принял его к сведению, верный своему принципу, согласно которому каждый волен выбирать свою дорогу.
– Чувствуешь запах дома? – вопрос был обращен к Кало.
– Апельсины – они везде апельсины, – ответил великан, – но таких, как на Сицилии, нигде нет.
Они пересекали Орандж-кантри, красивый и радостный край апельсиновых рощ.
Мощный автомобиль уверенно держал путь на Беркли. За рулем сидел Бруно. Юсефу пейзаж казался неотразимо прекрасным: он никогда не видел Сицилии, этой жемчужины Средиземноморья, и ему не с чем было сравнивать, кроме как с морем золотого песка Аравийской пустыни. Вспомнив о ней, он ощутил тоску по дому и с радостью подумал о скором возвращении в Абу-Даби. Потом его красивое и серьезное лицо омрачилось. Ему было жаль, что друг так и не сумел прийти к соглашению с отцом.
К обсуждению главной темы, о которой молчали всю дорогу, друзья приступили, вернувшись в квартиру Бруно.
– Ты хоть знаешь, с чего начать? – по-американски, прямо в лоб, без предварительной подготовки спросил Юсеф.
– Нет, – ответил Бруно с напускным равнодушием.
– Ты выбрал самый трудный путь, – заметил арабский юноша.
Кало налил виски для Бруно и апельсинового сока для Юсефа.
– Я тоже так думаю, – согласился Барон, кивнув головой, – но я верю в древний лозунг моих предков: «Каждый сам кузнец своего счастья». Я должен сам знать, чего я стою.
– От скромности ты не умрешь, – усмехнулся Юсеф. – Будем надеяться, что судьба проявит к тебе благосклонность.
– Многие начинают, имея за душой гораздо меньше, и добиваются успеха.
Бруно знал, что может рассчитывать на безоговорочную поддержку дяди Джорджа, у него был диплом по экономике, а на Сицилии – состояние, способное обеспечить ему приличный доход.
– Да сохранит тебя Аллах, – торжественно провозгласил Юсеф. Он говорил грустно, словно прощаясь. Друзьям действительно предстояла разлука после стольких лет, проведенных вместе. Адмад Юсеф должен был вернуться в Абу-Даби, Бруно с помощью Кало уже паковал чемоданы, чтобы ехать на Сицилию. Он заслужил короткий отпуск, хотя и отказался от сказочного путешествия через семь морей, предложенного ему Филипом.
– Мне жаль, что ты поссорился с отцом. – В голосе Юсефа слышалась особая горечь.
– У него это пройдет. – За окнами сгущался мягкий теплый сумрак. – Я люблю его. Я его очень уважаю, – поправился Бруно.
– Но я хотел бы, чтобы ваша размолвка не зашла так далеко.
Сквозь легкие занавески проникал океанский бриз.
– Брось ты эти арабские штучки! – воскликнул Барон. – Если тебе есть что сказать, говори, и дело с концом.
– Я рассчитывал на твою помощь для решения одной проблемы, – он колебался между смущением и досадой.
– Ты рассчитывал на меня или на моего отца? – Бруно прижал его к канатам.
– На обоих. – Юсеф отпил глоток свежего апельсинового сока. – Но ты уже сделал решающий шаг. – Прекрасно зная Бруно, он понимал, что его друг никогда не изменит своего решения.
– Честно говоря, ты меня разочаровал, – проговорил Бруно с обидой. – Неужели ты думаешь, что я сам, без помощи отца, не смогу тебе помочь? О чем речь? – Его любопытство было задето.
