Джанет Дейли - Аргентинское танго
— Одра, — сказала она, — я хочу снять у тебя внаем дом в Хоупуорте.
— Что?
— И я хочу тренировать молодых лошадей для поло. Я чувствую, это сулит большие перспективы. Ты можешь попросить Стэна Маршалла — или кого сама захочешь — установить рыночную цену, сколько жеребята стоят сейчас, в их нынешнем состоянии. После того, как я их подготовлю, мы сможем их продать и поделить прибыль.
— Что?
— Эктор однажды сказал мне, что не надо быть мастером поло, чтобы тренировать лошадей для игры. И я ему верю. Одра, я умею хорошо обращаться с лошадьми. Могу дать им все, кроме опыта игры. Позже я могла бы позвать на помощь одного из инструкторов по поло из университета. Но сейчас я хочу попытаться сама.
— Кто тебе это сказал? — нахмурилась Одра. — Лес, с тобой все в порядке?
Лес засмеялась, внезапно поняв, как увлеклась своим проектом.
— Если ты спрашиваешь, не пьяна ли я, то у меня и капельки не было во рту. Одра, я говорю совершенно серьезно. Я не утверждаю, что собираюсь стать лучшим в мире тренером, но мне нужно что-нибудь более настоящее, чем светские приемы, комитеты и все в этом роде. А еще я люблю лошадей… и люблю Хоупуорт.
— А что ты собираешься сделать со своим здешним домом?
— Продам его. — Это она уже решила. В идеальном случае переедет в особняк в Хоупуорте. Если Одра согласится с ее предложением. Ну а не согласится, тогда — куда-нибудь еще… — Теперь это уже не дом, а просто жилье… жилье, наполненное воспоминаниями. Я не могу жить в прошлом. Ну как, Одра? Ты согласна?
— Не могу сказать, что одобряю твое решение.
— Я не прошу тебя одобрять то, что я делаю. Я спрашиваю, можешь ли сдать мне дом внаем.
Одра долго смотрела на нее в размышлении, а затем улыбнулась. Глаза ее сияли влажным блеском.
— Мне всегда было обидно видеть, как что-то пропадает зря.
Эпилог
Год и два месяца спустя.
Хьюстонский поло-клуб, Хьюстон, Техас
Жарким майским днем Лес стояла в одиночестве на травянистой боковой линии поля для поло и наблюдала, как к ней приближается белый мяч, за которым гонится всадник, изо всех сил подгоняя лошадь. Лес с жадным вниманием смотрела на человека в седле. Все в нем было так ей знакомо. Даже если бы Лес не знала, что Рауль играет в этом показательном матче, она сразу бы узнала его. Но она знала.
Техасский поло-клуб усиленно рекламировал игроков с рейтингом в десять голов, которые принимали участие в игре, проводившейся на ежегодной распродаже пони для поло, и Рауль был одним из них. Именно поэтому она и оказалась здесь. Может быть, это было нечестно — захотеть вновь увидеть его после того, как они разошлись более года назад. Но Лес в последнее время постоянно задавала себе один и тот же вопрос: осталось ли между ними хоть что-нибудь? И ей необходимо было выяснить это. А четыре пони, которых она выставляет на завтрашнем аукционе, давали ей прекрасную возможность приехать в Хьюстон.
Она наблюдала, как Рауль вывел коня в позицию для удара. Он поднял голову, и Лес увидела, как он на миг оторвал взгляд от мяча и посмотрел прямо на нее. Его словно ударило током, но потрясение промелькнуло по его лицу так кратко, что Лес решила: это ей только почудилось. Затем он ударил по мячу и промазал. А ведь ударить было очень просто.
— Буканан не попал по мячу. Такое вам удастся увидеть не слишком часто, леди и джентльмены, — пророкотал по громкоговорителю голос комментатора. — Но, думаю, это доказывает, что и игроки с рейтингом в десять голов тоже могут порой делать ошибки.
Лес поняла, что Рауль видел ее. Она на мгновение отвлекла его и… Вспыхнула слабая надежда — может быть, он захочет увидеться с ней.
Рауль натянул поводья и оглянулся на Лес. Рядом никого не было, значит, он смотрел именно на нее.
Игра на поле продолжалась. До конца оставалось меньше трех минут. Поколебавшись долю секунды, Рауль развернул лошадь и поскакал за мячом. Лес не стала дожидаться конца игры. Она двинулась к небольшому павильону, где игроки отдыхали между чуккерами.
Когда прозвучал финальный колокол, Лес стояла в тени под навесом и теребила пальцами поясок своего узкого платья-сафари. Она сама не понимала, насколько волнуется, пока не увидела Рауля, едущего с поля в сторону павильона. Спешившись на линии, где игроки меняли лошадей, он передал коня конюху, снял шлем и наколенники, взял полотенце и стал стирать пот с лица и шеи.
Все еще держа полотенце в руке, он пошел к Лес.
Сердце у нее бешено забилось. Рауль изменился очень мало. Может быть, немного больше загорел и возле глаз появилось еще несколько морщинок, но волосы его были так же темны, а глаза столь же голубыми, как ей помнилось. Ей было несколько неловко стоять и поджидать его здесь — она помнила, как она просила его уйти.
— Здравствуй, Рауль.
— Ты отлично выглядишь, Лес.
— Спасибо… — Она искала слова, пытаясь придумать, что сказать.
Другие игроки, разъезжаясь с поля, окликали Рауля. Некоторые поздравляли его с хорошей игрой, другие — подшучивали над тем, как он промазал по легкому мячу. Он отвечал большинству из них коротким кивком, затем взял Лес за руку.
— Давай пройдемся.
— Да.
Он уводил ее прочь от толпы конюхов, всадников, лошадей и зевак, и пожатие его пальцев было волнующим и восхитительным. Они направлялись к деревьям, в тени которых уже шли приготовления к традиционному барбекю и танцам, которые должны были начаться вечером под знаменитым клубным дубом. Войдя под прохладу деревьев, они непроизвольно замедлили шаги. Оба молчали.
Рауль первым нарушил тишину.
— Когда ты уехала из Палм-Бич? Я услышал об этом нынешней зимой.
— Чуть больше года назад. Теперь я живу в Виргинии, на Хоупуортской ферме. Начала тренировать пони для поло. Именно поэтому и приехала сюда. — Такой, во всяком случае, была одна из причин. — Я выставляю четырех лошадей на завтрашнем аукционе. У меня есть два заинтересованных покупателя, которые хотят испытать пони. Мы договорились через час встретиться с ними у конюшен.
— Ты всегда хорошо управлялась с молодыми лошадьми.
— Жаль только, что я никогда не могла хорошо управляться со всем остальным, — печально проговорила Лес, затем посмотрела вверх на распростертые над ними ветви огромного дуба. — Мне почти хочется, чтобы аукцион проходил, как и прежде, под этим древним дубом, а не в новом торговом павильоне. Я всегда считала это дерево единственным в своем роде.
— Эктор сказал, чтобы я передал тебе: дом покрылся плющом. Он надеется, что ты когда-нибудь приедешь и увидишь, каким красивым стало древнее чудовище.
