Барбара Брэдфорд - Волевой поступок
– Отлично, Майлс. – Кристина вскочила и протянула ему руку.
Майлс склонился над Кристиной, наблюдая за игрой света и тени на ее лице. Иногда ему казалось, что его любовь беспредельна.
Кристина открыла глаза и внимательно посмотрела на него. Затем улыбнулась.
– Ты портишь меня. Когда мы в постели, все радости исходят от тебя, Майлс… – Она медленно провела рукой по его щеке.
– Пожалуй, это верно, – ответил он, опуская ее чуть ниже и обхватывая ногами. – Я становлюсь альтруистом, не так ли? Но мы всегда можем исправить это, вернее, ты можешь. Я полностью в твоем распоряжении.
Он прильнул к ее губам и начал медленно и нежно целовать их, пока желание охватывало тело, электризуя его, заставляя учащенно биться сердце. Страсть вспыхнула с новой силой. Майлс ощутил прикосновение Кристи к своим волосам, шее, ее руки гладили его плечи. Он желал ее. Казалось, что желание с каждым днем становилось все сильнее. Он никак не мог насытиться ею.
– Целуй меня, Кристи, о, пожалуйста, целуй меня, дорогая, – изменившимся от переполнявших его чувств голосом попросил Майлс.
Встав на колени, Кристина склонилась над ним, глядя ему в лицо, любимое лицо, которое могло заслонить для нее все.
Она провела руками по груди Майлса, затем дотронулась до плоского твердого живота. Кожа была гладкой и сухой, как полированный мрамор. Когда же свет попадал на тонкие светлые волоски на его гибком теле, она слегка золотилась. Подвинувшись, Кристина склонилась над бедрами Майлса и почувствовала, как он задрожал под ее пальцами.
Подняв глаза, Кристина увидела, что он смотрит на нее и что его взор, полный неги и любви, является отражением ее собственного. Она наклонилась ниже, и ее сердце бешено заколотилось, а губы с нетерпением приблизились к средоточию его страсти, как совсем недавно его губы искали ее источник. Когда же они коснулись его плоти, он застонал:
– О Боже, Кристи, что ты делаешь со мной?
Теперь Майлс по-настоящему принадлежал ей – он лежал раскинувшись, неподвижный, затаив дыхание, принося себя в дар любви.
Пропустив пальцы сквозь ее густые волосы, он гладил ее плечи, а затем обхватил ее руки, ласкающие его живот. Он крепко сжал ее пальцы, и из его гортани вырвался болезненный стон.
Кристина снова посмотрела на его лицо и увидела, как истома смыла яркую голубизну его глаз, и они заблестели темным светом.
Майлс шевельнулся, обхватил руками ее лицо и прижал к своему. Нежно целуя его, он мягко притянул Кристину к себе.
– Я хочу тебя, Кристи, хочу быть в тебе, хочу быть окутан той чудной теплотой, которая и есть ты, дорогая.
В тот же миг он оказался на ней, как бы плывя над ее телом. Кристина утонула в полночной глубине его глаз. Он взял ее почти грубо, и она задрожала, почувствовав в себе его каменно-твердую плоть. Воспламеняя друг друга, они двигались в одном ритме, который становился все неудержимее. Страсть поднимала их. Они словно летели вместе, слившись в одно целое. И были теперь неразделимы.
– О Боже! Ты! Я… – вскрикнул Майлс, кусая ее губы и язык. – Я хочу тебя всю, – шептал он, прижимаясь к ямке на ее шее. – Все твое существо, твое дыхание, всю тебя!
Кристине казалось, как будто Майлс забрался до сердца и коснулся его. А потом она услышала, как кто-то зовет его по имени. Но это была она сама, кричавшая:
– Майлс! Майлс! Я люблю тебя!
Они вцепились друг в друга как бы в порыве отчаяния, слились в объятии, почти первобытном, выражавшем неотступную потребность друг в друге. Губы Майлса лихорадочно отыскали рот Кристины, и, впитав в себя всю ее силу, он проник в самые ее глубины.
– Кристи! Кристи! – услышала она его зов. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я не могу жить без тебя, никогда не оставляй меня, о мой Бог, я иду к тебе, будь со мной, моя любовь…
Майлс лежал неподвижно, положив голову на плечо Кристины. Какое-то время она находилась в прострации. Потом взглянула на казавшееся прозрачным лицо возлюбленного, и на ее глаза навернулись слезы. Что было в этом лице? Оно затрагивало невидимую пружину памяти, и это доставляло такую жгучую душевную боль, что по временам хотелось рыдать.
Майлс открыл глаза.
– Что с нами происходит, когда мы вместе, как сейчас?
– Не знаю. Уплываем куда-то. По крайней мере, я. Ты этого не заметил?
– Нет, но я всегда там, где ты, Кристи.
– А ты бывал там когда-нибудь раньше? С кем-то другим?
– Нет. – Он откашлялся. – Думаю, знаю, что с нами происходит, дорогая… Когда интимные отношения настолько совершенны, как у нас, сочетание высочайшего физического экстаза с абсолютным духовным и эмоциональным слиянием позволяет вырваться за пределы реального. Мы переносимся на более высокий уровень сознания.
– Наверное, ты прав.
Он погладил ее волосы, повернул к себе лицом и пробормотал:
– «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень на руку твою: ибо как смерть любовь…» – Он остановился и нахмурился. – Ну вот, все испортил, потому что дальше не помню.
– «…люта, как преисподняя ревность…», – добавила Кристина.
– Правильно. А потом?
– Тоже не помню, но знаю часть следующего стиха: «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее». Вот видишь, я тоже не совсем забыла Библию.
– Да. – Майлс помедлил в нерешительности, а потом сказал: – Кристи, есть нечто, о чем я не рассказал тебе… Пару недель назад, когда ты была в Нью-Йорке на показе своих моделей, я кое-что сделал.
Из-за того, что Майлс не закончил фразы, и голос его звучал так серьезно, даже мрачно, Кристина резко села и пристально посмотрела на него.
– Что ты сделал?
Майлс тоже сел, протянул руку к тумбочке за сигаретой и зажег ее. После длинной затяжки он медленно и осторожно произнес:
– Я дал себе зарок никогда больше не делать того, что сделал. Я съездил повидаться с Кандидой. Просил у нее развода.
– И?
– Ответом было «нет». В сопровождении многочисленных угроз поднять скандал, если я опять вернусь к этому вопросу. – Он выдохнул дым. – Я поехал к ней, потому что хочу на тебе жениться, Кристи. Я не хочу прятаться за углом, мне невыносимо, что я не могу никуда пойти с тобой. Я хочу, чтобы ты была моей женой. – Он грустно покачал головой. – Но, по-видимому, этому быть не суждено.
– Мне все равно, – воскликнула Кристина, бросаясь к Майлсу в объятия. – Это не имеет значения. Ничего не имеет значения, дорогой, пока мы можем быть вместе.
49
– Что случилось, дорогая? – спросил Майлс, входя в гостиную квартиры на Уолтон-стрит. – Разве тебе не нравится ожерелье? – Он смотрел на Кристину, прищурив глаза и пытаясь понять, почему она огорчена.
Кристина подняла руку к шее, потрогала кружевную паутину изящных цепочек с бриллиантами и опалами, затем опустила глаза, чтобы взглянуть на них.
