"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

У Тиммонса от удивления отвисла челюсть, но мгновенно справившись с оцепенением, он с такой же радостью стал трясти головой.

— Спасибо. Спасибо, Джина. Благодарю за поздравления.

Мейсон едва заметно поднял брови.

— У тебя день рождения, Кейт? — медленно растягивая слова, произнес он. — Интересно, сколько же тебе исполнилось?

Тиммонс снова зарделся, как барышня.

— Э… — растерянно произнес он. — Уже на год больше, чем в прошлом. Ты представляешь, как летит время? Мейсон сделал понимающее лицо.

— Да, разумеется, Кейт. Как же я не подумал об этом раньше. Время летит, а мы и не замечаем, как стареем.

Пряча суетливо бегающие глазки, Тиммонс шагнул за порог.

— Извините, я уже опаздываю, — торопливо произнес он, собираясь уходить.

— Кейт, — позвал его Мейсон. — Прежде, чем ты уйдешь, я хотел бы спросить тебя кое о чем.

Тот неохотно обернулся.

— Да?

Мейсон задумчиво потер подбородок.

— Мне показалось, что тебя интересует личность Лили Лайт.

Тиммонс с напускным безразличием пожал плечами.

— С чего ты взял? Она интересует меня точно так же, как и любой другой гражданин Соединенных Штатов.

Мейсон едва заметно приподнял бровь.

— Так знай, — проницательно сказал он. — Ты можешь следить за ней сколько угодно. Хоть до Судного дня. Но ты ничего криминального в ее деятельности не обнаружишь. У нее незапятнанная репутация.

Тиммонс ехидно улыбнулся.

— Так что, выходит, что она не человек? Насколько мне известно, за каждым представителем рода человеческого водятся грешки…

Мейсон смиренно опустил голову.

— Нет. Она‑то как раз — человек… — многозначительно произнес он. — За ней нет никаких грехов, и поэтому она может чувствовать себя совершенно спокойно. Если бы было по–иному, то у нее не было бы морального права заниматься спасением чужих душ.

Лицо Тиммонса выражало глубокий скепсис.

— Неужели?.. — криво улыбнувшись, произнес он. — Интересно, а мисс Лайт известно о твоем прошлом? О том, что ты был раньше заместителем окружного прокурора и в суде, между прочим, выступал как обвинитель?

Мейсон спокойно кивнул.

— Да, разумеется.

От удивления глаза окружного прокурора поползли на лоб.

— Неужели? Интересно, откуда же это она обо всем знает?

— Я сам ей все рассказал, — признался Мейсон. — И, странная вещь — казалось, что ей не нужно было меня слушать. Она знала обо всем заранее. У меня было такое ощущение, что ей известно обо всех даже самых мельчайших деталях из моего прошлого.

Тиммонс с деланной веселостью воскликнул:

— Вот как? Так что, выходит, она умеет читать мысли? Может быть, мы имеем дело с экстрасенсом? Интересно, могла бы она узнать о местонахождении Эльдорадо?

Мейсон пропустил мимо ушей явно прозвучавшую в словах окружного прокурора издевку.

— А что в этом плохого? — благочестиво взглянув на Тиммонса, спросил он.

Тот мгновенно парировал.

— Если она — экстрасенс, то у нее должна быть лицензия на занятия лечебной и терапевтической деятельностью. Это стоит проверить… Если же я узнаю, что у нее нет соответствующих документов, ей придется покинуть пределы нашего штата. В общем, спасибо, Мейсон, ты задал мне неплохое поле для деятельности.

На этой насмешливой ноте он завершил разговор и, закрыв за собой дверь, оставил Мейсона и Джину наедине.

У Джины был такой вид, как будто ее только что застали на месте преступления. И теперь ей надо было во что бы то ни стало привести в свое оправдание какое‑нибудь алиби.

Растерянно пряча глаза от Мейсона, она тихо сказала: — Пойми меня правильно, Мейсон. Я только хотела поздравить Кейта с днем рождения.

Мейсон смерил ее таким взглядом, что Джина невольно стала прикрывать рукой декольте.

Однако, оказалось, что причина не в этом.

— День рождения Кейта Тиммонса, — благодушно сказал Мейсон, — в декабре. Так что ты поздравила его досрочно.

Джина мгновенно вывернулась.

— Да?.. Мужчины идут на любые уловки, лишь бы обмануть доверие женщин, — без тени сомнения сказала она. — Наверное, Кейт хотел добиться моей благосклонности…

Ее изворотливость так понравилась Мейсону, что он не выдержал и расхохотался.

— Ты платишь им той же монетой. Джина. И порой дороже обходишься.

Джина, почувствовав, что проницательность Мейсона совершенно обезоруживает ее, предпочла сменить тему.

— Ну, что? — с наигранной улыбкой сказала она. — Может быть, приступим к дегустации?

С этими словами она взяла со стола бутылку и продемонстрировала ее Мейсону.

— «Курвуазье»… — прочитал он надпись на этикетке. — Да, очень дорогая вещь… Спасибо, Джина. Я не буду.

Джина едва не уронила стодолларовое украшение стола и изумленно посмотрела на Мейсона.

— Ты что, уже не пьешь? Неужели?

Безразлично отвернувшись от стола, Мейсон сказал:

— Ты, конечно, можешь этому верить или не верить, но я совершенно спокойно обхожусь без алкоголя.

На ее лице можно было без труда угадать глубокое чувство разочарования.

— Мм–да… — многозначительно протянула она. — Может быть, ты и можешь обойтись без спиртного, а я вот не могу.

Джина поставила бутылку французского коньяка на стол и, лихорадочно перебрав в уме все возможные варианты поведения, остановилась на единственно возможном.

Выбив у нее из рук главное оружие, Мейсон не оставил Джине ничего иного, кроме надежды на ее женские чары.

Она подошла к нему поближе и, соблазнительно улыбаясь, заглянула в глаза.

— И от всех прочих удовольствий я не собираюсь отказываться, — откровенно предлагая себя, сказала Джина. Она с нежностью обняла Мейсона за шею и стала нежно ерошить волосы на его голове.

— Ну, что, Мейсон? Как тебе нравится сегодняшний вечер? — елейным голосом произнесла она.

Он очень аккуратно вывернулся и, сделав вид, что ничего не заметил, произнес:

— Какой прекрасный у тебя сегодня ужин на столе. Почему мы ничего не едим?

Она торопливо обернулась к нему.

— Я думала, что ты предпочитаешь смотреть на меня, а не на еду. По–моему, главное украшение сегодняшнего вечера — это я.

Мейсон по–прежнему предпочитал не замечать ее откровенных намеков и непристойных предложений.

— Джина, я восхищаюсь твоим умением делать все таким аппетитным, — подчеркнуто вежливо сказал он.

Она посмотрела на него с сожалением.

— О, Мейсон!.. Разве это не напоминает тебе о наших прежних вечерах?..

Хейли вернулась в редакторскую комнату с папкой в руках. Бросив документы на стол, она застыла на месте и стала подозрительно принюхиваться.

В воздухе совершенно очевидно ощущался запах дорогой косметики.

Хейли показалось, что она случайно угодила не на свое рабочее место, а в гримерную какого‑то театра.

Недоуменно повертев головой, Хейли нагнулась и заглянула под стол.

Там стояла большая спортивная сумка.

Хейли поставила ее на стол, открыла замок и от изумления едва не ахнула.

Такого нижнего белья она еще не видела. Кружевные лифчики и трусики, полупрозрачные комбинации и облегающие боди…

Хейли потрясенно перебирала вещи, не понимая, как они могли оказаться под ее столом. Вряд ли это мог забыть кто‑то из посетителей. Во–первых, потому что еще полчаса назад, когда Хейли уходила из комнаты, сумки здесь не было, а дверь она за собой закрыла. Значит, это принадлежит кому‑то из сотрудников станции. Поскольку, кроме Хейли в этой комнате работала только Джейн Уилсон, девушка совершенно справедливо подумала о ней.

В коридоре послышались чьи‑то шаги. Хейли торопливо спрятала белье назад в сумку и сунула ее под стол. Метнувшись в угол, она спряталась за шкафом.

Спустя несколько секунд дверь в редакторскую открылась, и на пороге показалась Джейн Уилсон. Однако, выглядела она так, что даже самая близкая подруга с трудом узнала бы в ней скромницу Джейн.

Прическа в стиле «взрыв на макаронной фабрике», ярко накрашенные губы, полупрозрачная комбинация и короткая юбка, а также туфли на высоком остром каблуке придавали ей сходство с теми дамами, которые обычно стоят на углах и многозначительными взглядами привлекают клиентов…