"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

— Вот именно, Лайонелл. Ты забываешь о том, что должен был передать им деньги в обмен на супругу. Но ведь ты этого не сделал.

Локридж насупился.

— А что же в этом хорошего?

Ченнинг–старший укоризненно покачал головой.

— Не знаю, может быть, боязнь за Августу притупила твой разум, — с легким налетом снисходительности сказал Кэпвелл. — Но ведь ты должен ясно отдавать себе отчет в том, что, пока преступники не получили выкуп за Августу, им нет никакого смысла расправляться С ней. Ты говорил им, что собрал деньги?

— Да, — хмуро буркнул Локридж. — Я показывал чемодан.

СиСи тут же воскликнул:

— Отлично! Значит они знают о том, что деньги у тебя есть. Их просто напугало появление частного детектива. Ничего страшного, я думаю, из‑за этого они не откажутся от своего намерения. Все‑таки два миллиона долларов — это большие деньги. Маловероятно, чтобы они упустили такую добычу из‑за каких‑то пустяков.

Локридж не разделял оптимизма Кэпвелла.

— Ты думаешь, слежка — это пустяк? Ведь таким образом у нас была реальная возможность проследить, где они скрываются, а это мало кому может прийтись по вкусу. Хорошо, если бы все было так, как ты говоришь, СиСи… Но я почему‑то не уверен в том, что они сделают повторную попытку забрать выкуп.

СиСи в изнеможении всплеснул руками.

— Ну, до чего же ты глуп, Лайонелл! Я тебе уже битый час говорю о том, что бояться нечего! Они обязательно дадут о себе знать. Похитители никогда в жизни не откажутся от такого выкупа. Что из того, что дело сорвалось в первый раз? Они не оставят попыток завладеть деньгами. Можешь не сомневаться. Преступники в ближайшее же время свяжутся с тобой.

Словно в подтверждение его слов телефон, стоявший на столике в углу гостиной, зазвонил.

СиСи направился к телефону и уже потянулся к трубке, когда Лайонелл, до которого, наконец, дошел смысл сказанного Ченнингом–старшим, воскликнул:

— Погоди! Дай, я сам подойду!.. Возможно это они…

Локридж метнулся к столику и дрожащей рукой схватил трубку.

— Алло! Да, Лайонелл Локридж слушает!..

Некоторое время он слушал, что ему говорили по телефону, а затем внезапно севшим голосом произнес:

— Как скажете…

Он выглядел таким растерянным и несчастным, что ни СиСи, ни София некоторое время не могли заговорить с ним.

Наконец, женское любопытство пересилило, и София осторожно спросила:

— Ну, что? Это были они?

Локридж хмуро кивнул.

— Да.

После этого он снова умолк. На сей раз не выдержал СиСи.

— Ну, так что? Что?

Хватая губами воздух, словно ему не хватало кислорода, Лайонелл обреченно махнул рукой.

— Ты был прав, СиСи. Они хотят получить выкуп.

Кэпвелл удовлетворенно улыбнулся.

— Ну, что я тебе говорил? От такого куша никто не может отказаться. Единственное, чего я не понимаю — почему ты выглядишь таким подавленным? Они уже что‑то сделали с Августой?

Локридж отрицательно помотал головой.

— Слава богу, нет!..

— А почему у тебя такой кислый вид? — спросила София. — Они снова угрожали тебе?

Локридж немного помолчал.

— Они дали мне последний шанс, — наконец, устало произнес он. — Их условия становятся все более жесткими. Они сказали, что если на сей раз ничего не получится, то живой Августу я больше не увижу.

СиСи нетерпеливо взмахнул рукой.

— Ну, так что? Они назначили встречу?

— В девять вечера. Они предупредили, что это последняя возможность спасти ее. Они хотят, чтобы я захватил с собой еще одного человека. Но это должен быть родственник Августы.

СиСи нахмурился.

— Какой родственник? Где ты сейчас найдешь родственника?

Локридж пожал плечами.

— А мне и не надо их искать. Это — Джулия. Ты что, забыл? Она приходится Августе родной сестрой.

СиСи скривился и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ах, да! Конечно, как это я забыл.

Но Ченнинг–старший неожиданно заупрямился.

— Все ясно, — убежденно сказал он. — Они хотят и ее взять в заложники. Надо звонить в полицию.

София поддержала СиСи.

— Лайонелл, он прав. Нужно срочно обратиться в полицию. Тогда у нас будет шанс спасти и Джулию, и Августу. А иначе…

Но Локридж опрометчиво воскликнул:

— Я не буду никуда звонить! Мне наплевать на все! Речь идет о жизни моей жены!

Хейли осторожно вышла из своего укрытия и щелкнула выключателем.

От неожиданности Джейн взвизгнула и, закрыв лицо руками, бросилась к двери. Однако, затем, осознав, что скрываться бесполезно, она низко опустила голову и заплакала.

— Здравствуй, Роксана, — с холодной улыбкой сказала Хейли.

Мейсон с большим удовольствием ознакомился с кушаньями, приготовленными для ужина Джиной. Когда и с мясом, и с устрицами было покончено, он, неспешно потягивая из высокого стакана апельсиновый сок, откинулся в кресле и стал потчевать Джину собственными угощениями — рассказами о своем чудесном исцелении и возвращении к богу.

Нельзя сказать, чтобы этот разговор особенно прельщал Джину. Делая вид, что ей безумно интересно слушать Мейсона, она то и дело норовила заснуть. Свое дело сделали и обильная пища и неплохая доза «Курвуазье» — Джину безнадежно клонило ко сну.

Положение усугублялось еще и тем, что для создания большей интимности она выключила свет и зажгла свечи.

— Мы были в окрестностях Монтеррея, — проникновенным, но занудливым голосом вещал Мейсон. — За пару часов до этого Лили вылечила меня от алкоголизма. Мы ехали ночью по шоссе, а потом свернули с дороги. Мы вышли из машины, она взяла меня за руку и повела вдоль берега океана. Волны так тихо накатывались на песок, а в ночном небе светили такие пронзительно яркие звезды, что я невольно подумал о рае земном. Мне казалось, что ничего лучшего в моей прежней жизни не бывало. Я воображал себя путником, шагающим по бескрайним просторам мира господнего, которого в его далеком пути сопровождает путеводная звезда. А шагавшая рядом со мной Лили казалась мне поводырем в истинном царствии божьем. Одно ее присутствие рядом заставляло мое сердце трепетать, а глаза закрываться от блаженства. Легкий ветерок, дувший со стороны океана, освежал мое разгоряченное лицо и заставлял меня вспоминать слова о ласковом дуновении божьем. Мысли о том, что я, наконец‑то, вернулся на истинную стезю свою, ласкали мой разум, заставляли меня как бы парить над землей. Я даже не чувствовал прикосновения своих ног к влажному от набегавших волн песку. Именно так должен парить человек, оторвавшись от всего земного, от тяжести грехов и заблуждений. Казалось, что все мои ошибки остались позади, и я больше никогда не вернусь к своему прошлому. Я был уверен в том, что никогда больше мне не придется лгать ни самому себе, ни другим. И мне было так легко и светло, что я даже не ощущал спускавшейся вокруг нас ночи. Тьма земная отнюдь не была для меня тьмой небесной. Свет снисходил от шагавшей рядом со мной Лили. Мы словно парили вдвоем над этой землей. И знаешь, что она сделала потом? Джина…

Она даже не заметила, как заснула.

Мейсону пришлось еще раз позвать ее, прежде чем она пришла в себя.

— А?.. Что?.. — вскинув голову, пробормотала она. — Я… Я…

Он посмотрел на нее с легкой укоризной, и Джине пришлось суетливо объясняться.

— Извини, наверное, на меня просто подействовала тяжелая пища. Но я все равно тебя… — промямлила она. — Ты рассказывал что‑то об… океане?

Мейсон утвердительно кивнул, и Джина обрадован но заулыбалась — слава богу, она хоть помнила о чем шел разговор.

— Мы остановились. Она взяла меня за руку, — просветленным голосом продолжал вещать Мейсон, — и приказала мне войти в воду. Она крестила меня. Когда вода коснулась моего лица, мне стало больно. Это было одно из самых сильных ощущений в моей жизни. Как будто я смыл все свои грехи.

Наверное, в какой‑нибудь другой обстановке, Джина, услышав подобный рассказ, брезгливо поморщилась и высказала бы явное неодобрение такому опрометчивому поступку. Но сейчас она вынуждена была понимающе кивать и изображать на лице сочувствие.