"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

СиСи не скрывал своего неудовольствия:

— Ну хорошо, — мрачно сказал он. — Допустим, что я почувствовал — себялюбие греховно. Что же ты порекомендуешь мне в таком случае делать?

Мейсон с энтузиазмом воскликнул:

— Не наслаждайся собой, отец, ты можешь наслаждаться театром или музыкой, устрицами и шампанским, гонками, коктейлями, яхтами, ночными клубами, если тебе не дано наслаждаться чем‑нибудь получше. Можно наслаждаться чем угодно, только не собой.

Люди способны к радости до тех пор, пока они воспринимают что‑нибудь кроме себя. И удивляются и благодарят. Пока это от них не ушло, они не утратят тот дар, который есть у нас у всех в детстве. А взрослым он дает спокойствие и силу. Но стоит решить, будто ты сам выше всего, что может предложить тебе жизнь, разочарование тебя поглотит и все танталовы муки обрушатся на тебя.

СиСи поежился.

— Какую ужасную картину ты рисуешь, Мейсон. У меня складывается такое впечатление, что ты готов обречь на муки любого, кто просто гордится собой.

— Нет, отец, — мягко возразил Мейсон. — Ты меня, видимо, не понял. Я имел в виду не того, кто гордится, а того кто обуян гордыней. Такой человек все примеряет к себе, а не к истине. Я не могу назвать человека обуянным гордыней, если он хочет что‑то хорошо сделать или же хорошо выглядеть с общепринятой точки зрения. Гордый же считает плохим все, что ему не по вкусу. Однако «Я сам», — очень мелкая мера и в высшей степени случайная.

Ченнинг–старший рассерженно отвернулся.

— Мейсон, — укоризненно сказал он. — У тебя с головой все в порядке? Может быть ты обратишься к врачам?

Тот добродушно улыбнулся:

— Нет, нет, отец. Не беспокойся. Со мной все в порядке. Ты напрасно думаешь, что мне требуется чья‑то помощь. Но я не виню тебя. Я думаю, что пройдет немало времени, пока вы свыкнетесь с моим переходом.

София не удержалась от смеха:

— Как забавно ты все это называешь, Мейсон? — переход… А что это такое?

Тот снова отхлебнул холодного чая.

— Все это так просто, что можно объяснить в двух словах.

Он обратил очи к небу и просветлевшим голосом произнес:

— Я чувствую себя бабочкой, недавно покинувшей кокон. Мир вокруг так прекрасен и я порхаю, порхаю над этой дивной землей.

СиСи очумело посмотрел на сына.

— Не знаю, как насчет кокона, — саркастически произнес он. — А вот со своим разумом ты наверняка расстался.

Мейсон отнюдь не выглядел смущенным.

— Я знал, что тебе будет трудно понять меня, отец. Честно говоря, мне вообще не хотелось больше появляться в твоем доме, но Лили убедила меня в том, что у человека нет будущего, пока он не разберется с прошлым.

София с легкой иронией заметила:

— Да, похоже, отец был прав. Твоя Лили действительно ловко умеет закрутить фразу. Насколько я помню, Мейсон, ты всегда клевал на это.

— Да, — согласился Мейсон. — У нее превосходная речь. Она умеет взывать к чувствам.

СиСи тяжело вздохнул. Было видно, что этот разговор приносит ему столько же удовольствия, сколько общение с профессором органической химии, который увлеченно рассказывал бы о бензоловых группах и новых способах получения искусственного каучука.

— Ладно, — расстроенно махнул он рукой. — Это мы уже слышали. Ты лучше расскажи, как ты познакомился с этой Лили Лайт. Где ты ее встретил?

— Все это было достаточно просто, отец. Однажды, я очнулся рядом с ее шатром из которого исходило божественное сияние. Я не ждал этой встречи, она произошла сама собой. Наверно, я должен благодарить божественное провидение, которое привело меня. Она подала мне руку и я пошел следом за Лили. Мне было так хорошо. Я чувствовал себя таким чистым душой, что все мои горести и печали остались позади. Я понял, что прошлое больше не будет держать меня своими цепкими лапами и тащить в пропасть. Я понял, что мне больше не придется оплакивать свою горькую судьбу. Я понял, что должен с жалостью относиться не к самому себе, а к остальным. К тем, кто еще не постиг истинного предназначения. К тем, кто еще не проникся божественным учением Лили Лайт. А я должен проявлять к ним не столько жалость, сколько милосердие и сострадание. Я должен помочь людям открыть глаза и открыть свои сердца новому свету. Они должны почувствовать, что созданы не для мирской суеты и не для мелочных забот, что, на самом деле, не является существенным. Они должны проникнуться лучезарным сиянием Лили Лайт. Многим, очень многим будет трудно сделать это, но не нужно торопить их. Они сами придут к истине. Стоит им познакомиться с Лили, и они отринут все земное, все порочное. Их сердца откроются для света.

СиСи с такой жалостью посмотрел на сына, словно это он был пастырем, а Мейсон заблудшей овцой.

— Ну хорошо, хорошо, мы это уже поняли, Мейсон, — устало произнес он. — Меня сейчас волнуют не вопросы обращения в веру Лили Лайт. А то, как и почему ты стал ее деловым и юридическим советником. Чем вы занимаетесь? Как ты пришел к выводу о том, что тебе нужно стать ее помощником в делах?

Мейсон смиренно потупил глаза:

— Неужели, это имеет какое‑то значение для тебя, отец? Я не думаю, что дела Лили Лайт касаются тебя. Хотя, впрочем, — он на мгновение задумался. — Не вижу ничего дурного в том, чтобы рассказать тебе об этом. Я путешествовал вместе с ней и участвовал в собраниях. Я слушал каждое обращение Лили к своей пастве и все больше и больше проникался ощущением правильности того что делаю. Мне хотелось не просто разделять ее взгляды, но и помогать ей в ее тяжком деле. Подумай, отец, — сколько душ она спасла, сколько она вернула их к истинной жизни. Скольким она смогла раскрыть глаза на свое истинное предназначение. Мы посетили множество храмов на нашем пути. Я даже не могу тебе перечислить, сколько их было.

СиСи наморщил лоб.

— Вы что, бродили по штатам?

— Мы проповедовали, — уточнил Мейсон. — Да, мы были и в Колорадо, и в Юте, и в Небраске, и в Монтане, и всюду Лили несла божественный свет знаний и истины тем, кто хотел ее слышать и слушать. И в каждом храме я ставил свечу за упокой души Мэри. Лили помогла мне смириться с ее смертью и я больше никого не обвиняю в этом.

СиСи пожевал губами:

— Да, похоже, за свое чудесное избавление от чувства вины, я должен благодарить Лили Лайт, — вполголоса прокомментировал он.

Это замечание не прошло мимо Мейсона.

— Нет, отец, — уверенно заявил он. — Тебе не надо ее ни за что благодарить. Она просто не нуждается в этом. Лили обладает чем‑то значительно большим, ведь она выполняла свою миссию. В ее поступках нет корыстных побуждений. Самая большая благодарность для нее, это сердца раскрытые Богу. Я всецело разделяю ее убеждения.

СиСи удрученно умолк и разговор на некоторое время прервался. Чтобы как‑то преодолеть возникшую между отцом и сыном полосу непонимания, София осторожно сказала:

— Мейсон, ты сумел обрести душевное равновесие?

Он на мгновение задумался:

— Нет, но Лили указала мне путь примирения с самим собой и вами — моей семьей.

СиСи демонстративно сунул руки в карманы брюк и скептически ухмыльнулся:

— Все ясно.

Легкая улыбка появилась на лице Мейсона.

— Ну что ж, — заканчивая разговор, сказал он. — Я буду очень рад, если вы придете сегодня к Лили Лайт. Она просила пригласить вас. Приходите пораньше. Она сможет уделить вам больше внимания.

— Сегодня? — задумчиво переспросила София. — Но…

СиСи торопливо прервал ее:

— Обязательно, Мейсон. Мы непременно посетим сегодняшнее собрание, хотя у нас были другие планы.

Мейсон удовлетворенно кивнул:

— Отлично. Не сомневаюсь, что она произведет на вас должное впечатление.

СиСи шумно втянул носом воздух.

— Судя по эффекту произведенному на тебя, эту мадам Лайт было бы неплохо представить президенту Соединенных Штатов. Если бы такие люди были в его окружении. Возможно, нам не пришлось бы сожалеть о многих глупостях, совершенных нашим руководством. Впрочем еще не ясно, — кто на кого произвел бы большее впечатление.