Кира Дэвис - Только одна ночь
– Мы расстались, потому что я испугался, – вырвалось у него.
Впервые за наше знакомство Роберт краснеет.
Он медленно убирает руку.
– Это два секрета, я переплатил.
Я недолго раздумываю, потом снова беру карты.
– Нет, мне кажется, тебе еще платить и платить.
Я ловлю его мимолетную улыбку, снова раздавая карты. Второй раунд проходит быстрее. Мне приходится блефовать, я в этом специалист. Но он все равно выигрывает – у него фул-хаус против моих двух пар. Я тянусь к скотчу.
– Нужно, чтобы ты задал вопрос, прежде чем я дам ответы.
– Если я попытаюсь играть по правилам, – медленно начинает он, – если я попытаюсь жить с последствиями, ты простишь меня? Можем мы начать все сначала?
– Это два вопроса.
– Ты задолжала мне ответ на три.
Я отставляю стакан в сторону, беру в руки карты.
– Какие-то это ненастоящие вопросы.
– Что…
– Ты искренне думаешь, что можешь перемениться? – обрываю его я.
Эмоции так и хлещут у меня через край, голос настолько громкий, что парочка у бара оглядывается.
– Ты всю жизнь играл в игры власти и превосходства. Может, ты не так знаменит, как Кохи и Гейтс, но за закрытыми дверями всем известно, что тебя нельзя сердить. Ты можешь уничтожить человека за оскорбление и не задумываясь сделаешь это. Вот кто ты такой, Роберт!
– Это человек, которого они знают, – мягко поправляет он меня. – Я спрашиваю: что, если я стану человеком, которого ты видела? Ты видела истинного меня, не так ли, Кейси? Ты заглянула за занавес. Ты знаешь правду о волшебнике из страны Оз.
Я сжимаю зубы, но челюсть дрожит. Карты падают и рассыпаются по столу веером из сердечек и кубиков.
Бармен включает стерео. Саймон и Гарфанкел поют о молчании. Роберт протягивает ко мне руки ладонями вверх, словно показывая, что он ничего не скрывает.
– На днях Дамиан провел презентацию в Maned Wolf. Она прошла не очень. Он не сумел разобраться в нюансах того, что нам требуется, не то что ты. Мы больше не будем пользоваться услугами этой компании.
– И?..
– Аша задержалась. Я увидел ее, когда выезжал из гаража. Сказала, что у нее сломалась машина. Собирался дождь, поэтому я предложил подвезти ее.
Я холодею; мне становится дурно. Я та женщина, которую мистер Дейд ищет в тебе.
– Ее машина не сломалась, – шепчу я.
– Я знаю.
– Ты знаешь это сейчас.
– Я знал это тогда. – Он вздыхает, задумчиво смотрит на мой виски. – Я хотел понять, что ты в них нашла. Дейв, Том, Аша – они все обращались с тобой как с проституткой. Шлюхой, которой платят за то, чтобы она мирилась с их злобными взглядами и злоупотреблениями. Продажной женщиной, которая не заслуживает их уважения, не говоря уже о вежливости. А ты все равно просила меня оставить их в покое. Я хотел понять почему.
Он Роберт Дейд, и я бы не отказалась побыть его партнером по постельным играм. Не потому, что мне нужна его помощь, просто я хочу понять, могла бы я его сломать.
Я беру виски и посылаю стакан в его направлении, предлагая выпить.
– Она… помогла тебе понять?
Роберт берет напиток, но не подносит его к губам.
– В каком-то смысле да.
Я закрываю глаза, отгораживаясь от ярких картинок, скрывающихся за этими словами. Аша у Роберта в объятиях, она под ним, обнимает его ногами, как это делала я. Царапает ногтями его кожу. Аша, превращающая секс в кинжал.
– Она социопатка, – говорит он.
Это определение застает меня врасплох. Я осторожно открываю глаза.
– Ей интересна только она сама, – продолжает он, – ей плевать на окружающих, месть для нее куда слаще, чем любовь. И ты не хочешь быть ею. Ты просила меня оставить в покое ее, Тома и Дейва, потому что ты лучше всех их. И лучше меня тоже.
– Роберт, ты…
– Переспал с ней? – Он качает головой. – Нет. Она именно этого и добивалась. Оставила в машине пальто, чтобы дать мне повод вернуть ей его.
– Какое пальто? – спрашиваю я. Это в общем-то не важно, но я хочу представить все в мельчайших деталях.
– Из лисы.
Я киваю. Я помню это пальто.
– И ты вернул его?
Он снова качает головой:
– Было бы неправильно встречаться с ней снова. Не потому, что мне хотелось переспать с ней, а потому, что я знаю, как она обращалась с тобой, и, увидев ее, я мог захотеть погубить ее, как чуть не погубил твоего жениха. Я пытаюсь быть более порядочным, Кейси. Стать лучше. – Он замолкает и отпивает виски. – Поэтому я просто решил наказать ее совсем чуть-чуть, и вместо того, чтобы разрушать ее карьеру, я отвез пальто в благотворительный фонд.
Я начинаю смеяться. Оно стоит по меньшей мере семьсот долларов. Немалая сумма для человека в положении Аши. При мысли о том, что какой-нибудь безработный ходит в лисьей шубе, у меня чуть не случается припадок.
Я смотрю на рассыпанные по столу карты.
– Спасибо, что отпустил Дейва.
Он кивает, вновь став серьезным.
– Том Лав тоже вычеркнут из черного списка. Он заслужил это, но я снял его с крючка.
Я поднимаю глаза и забираю у него виски.
– Почему?
Он пожимает плечами чуть ли не застенчиво.
– Как я уже сказал, пытаюсь стать лучше. Я думаю, быть может… быть может, пришла пора остановить бег.
Я встречаюсь с ним взглядом и отпиваю виски.
– Я строю жизнь для себя, – тихо говорю я. – Такую, которой я могла бы гордиться. Если я отпрыгну назад, туда, на чем остановились… я не уверена, что это хорошая идея, Роберт. Не думаю, что я этого действительно хочу.
Он обижен, но на этот раз не отдаляется и не превращается в льдинку.
– Чего ты хочешь, Кейси?
– Я хочу крепко стоять на ногах. Хочу знать, что такое независимость. Я хочу… сама задавать ритм. У меня всего одна жизнь, и я хочу наслаждаться ею и прожить ее достойно.
– Значит, мы не можем вернуться туда, на чем остановились, – шепчет он, – потому что тогда твоя жизнь станет недостойной?
– Нет, потому что мы с самого начала делали все неправильно. Если мы с Дейвом пытались построить отношения на конформизме, то мы с тобой… мы строили роман на предательстве.
Он кивает, возит картами по столу.
– Я думал, что ты можешь сказать нечто подобное. Поэтому я подумал… что, если мы попробуем начать иначе?
– Прошу прощения?
– Ты поняла меня. – Он улыбается; эта мальчишеская улыбка тут же очаровывает меня. – В этот раз мы можем начать все правильно. В нашу прошлую встречу я был, скажем так, в маскарадном костюме. Я скрывал все, что могло намекать на мою… сентиментальность.
