Виктор Ермаков - Святая, смешная, грешная
– А вторая – я должна быть беременна, – выпалила я, забыв заготовленную речь.
Несколько секунд мы смотрели, не отрываясь, друг другу в глаза: в моих он мог видеть только одно – счастье. В его – я видела целую гамму чувств: от дикой безудержной радости до растерянности, как бывает с человеком, когда на него неожиданно сваливается счастье и первые секунды он не знает что делать.
– Ты серьёзно, Кать?
Как будто я могла с этим шутить. Я молча опустила голову. Костя обнял меня и прошептал: «Я люблю вас».
Весь вечер мы говорили только о НЁМ. Почему-то Костя тоже был уверен, что будет сын.
– Я хочу завтра сходить на УЗИ, – сказала я, доедая всё, что было заказано на ужин.
– Кать, ты хотела сказать: «Мы сходим». Я вроде к этому ребёнку тоже имею отношение, – улыбался Костя.
– Имеешь, милый, имеешь! Самое непосредственное и прямое отношение! Думаю, без тебя у меня ничего бы не получилось, – улыбалась я в ответ, нежно гладя Костину руку. – Конечно, я буду рада, если завтра на УЗИ мы съездим вместе.
Костя протянул мне меню:
– Посмотри, может, выберешь что-нибудь на десерт? Свежие фрукты, например.
– Выберу, выберу, не сомневайся. Я теперь буду есть, как студенты – много, но… часто.
Поужинав, мы поехали ко мне. Долго шептались, лёжа в постели, привыкая к мысли, что теперь мы не одни. Склоняли на разные лады имя сына – Дождь, Дождевёнок, Дождичек – и уже через полчаса произносили его легко и привычно, как если бы это были обычные имена Ваня, Кирилл или Дима.
– Кать, я уверен, что будет сын, но вдруг всё-таки дочка? Тогда как назовём? – не унимался Костя, прижимаясь ко мне и дыша в ухо.
– Дождинкой, – ответила я, зевая и поворачиваясь на бок. – Давай, милый, спать. Поздно уже. И не дыши так глубоко и томно.
– Кать, ты первый день, беременная, а воображаешь, как будто завтра рожать, – шутливо ворчал Костя. – Врачи говорят, что можно чуть ли не до последних дней, только нужно правильную позу выбрать.
– Вот завтра гинеколог и скажет, можно или нет, и даже подскажет, в какой позе можно, а в какой нет. А сейчас давай спать.
– Кать, я не гинеколог, но посмотреть могу, – мурлыча, произнёс Костя.
– Спи давай. Нашёлся мне гинеколог.
В спальне повисла тишина, я уже проваливалась в сон, но тут услышала Костин шёпот: «Кать, а к какому гинекологу мы завтра поедем?»
– У меня свой гинеколог, я к нему уже несколько лет езжу, – отвечала я сонным голосом.
Воцарилась долгожданная тишина. Моё тело погружалось в сладкую истому. Глаза слипались.
– Мужчина или женщина? – услышала я сквозь сон Костин голос.
– Мужчина, – не разжимая губ, еле слышно вымолвила я. – Аарон Моисеевич.
– И что, этот Аарон Моисеевич будет нам завтра позы рекомендовать? – продолжал пытать меня Костя.
– Может, – выдохнула я, почувствовав, как из уголка губ на подушку стекает слюна.
– Сколько ему лет? Молодой? – задал Костя вопрос и затаил дыхание.
– Не очень, – ответила я совсем тихо, не желая прогонять свой сон и будить желание послать Костю подальше. Вместе с Моисеевичем.
– Что значит «не очень»? – продолжал выносить мне мозг Костя. – Ну, примерно сколько?
– Думаю, восьмидесяти ещё нет, – ответила я, окончательно провалившись в сон, не слыша больше Костиных вопросов. А, может, их попросту не было…
Проснувшись утром, не вытерпев, позвонила маме. Как я и думала, известие её безумно обрадовало. Я сказала, что мы с Костей едем к гинекологу, а вечером приеду к ней с ночевкой. Наговоримся и всё обсудим!
В полдень мы с Костей сидели, дожидаясь свой очереди у дверей кабинета того самого Аарона Моисеевича. Костя, шевеля губами, задумчиво, не отрывая глаз, смотрел на дверную табличку, где золотом на чёрном было написано: «Беренштейн А. М. Д.м.н. Профессор».
Тихо завибрировал мой телефон, извещая, что пришла новая смс-ка. Открыв его, улыбнувшись, уткнулась в экран, шевеля губами и читая молитву, присланную мамой. Костя достал свой телефон и стал тыкать в сенсорный экран пальцем. Сделав, видимо, какие-то расчёты, он минуту смотрел в одну точку, словно был потрясён цифрами.
– Кость, ты чего там считаешь? – наклонившись к его уху, спросила я, так как кроме нас приёма дожидались ещё несколько женщин.
– Очуметь можно, – тихо ответил Костя, видимо, потрясённый собственными расчётами. – Я тут посчитал, – продолжал он, – просто взял тупо стаж этого Аарона Моисеевича. Думаю, лет сорок, а то и пятьдесят будет! Умножил на количество рабочих дней в году, затем умножил на примерное количество пациенток, которых он принимает в день. Это ж сколько он видел за свою жизнь? Мама родная, – сделав круглые глаза, качал головой Костя.
– Дарковская, проходите, – послышался из приоткрытой двери голос медсестры, заставивший меня оставить свои эмоции и мысли по поводу Костиных расчётов при себе.
Мы вошли в приоткрытую дверь. Полумрак кабинета освещал голубоватый свет мониторов, повсюду светились разными цветами лампочки аппаратуры.
– Проходи, Екатерина, присаживайся, – послышался откуда– то из глубины кабинета голос Аарона Моисеевича.
Я села на стул, стоящий возле рабочего стола. Костя остался стоять чуть позади меня.
– Ну, что у нас? – не по возрасту бодро произнёс доктор, усаживаясь за стол и надевая очки.
– Вчера утром тест показал, что я беременна. Вот приехала. Хочу, чтобы вы посмотрели. Удостовериться, так сказать.
– Проходи, сейчас я тебя посмотрю, – сказал доктор, показав кивком головы на кресло.
Зайдя за ширму, я сняла джинсы, трусики и, пока Аарон Моисеевич повернулся к шкафу, доставая и надевая медицинские перчатки, помахала ими Косте.
– Поздравляю, Екатерина, ты беременна! – произнёс Аарон Моисеевич через несколько минут осмотра. – Рекомендую тебе ещё сделать УЗИ. Это займёт совсем немного времени. Сейчас выпишу направление. Кабинет УЗИ на первом этаже соседнего корпуса, можно пройти по коридору, не выходя на улицу. Пройдёшь обследование и сразу ко мне. У нас прекрасный врач– эхоскопист! По результатам его и моих обследований я смогу сделать некоторые рекомендации.
Мы шли по длинному узкому коридору, читая таблички на дверях, изредка встречая персонал больницы.
– Кать, по-моему, я не ту профессию выбрал, – вполголоса произнёс Костя. – Мне кажется, профессия гинеколога очень интересная.
Помолчав он добавил:
– А если бы её ещё совместить с профессией маммолога, вообще цены не было бы. Тут потрогал, там посмотрел – одно удовольствие, а не работа! Не то что у меня на фабрике – пашешь как проклятый, с утра до вечера.
– Бери больше! Чего останавливаться на двух профессиях? Добавь уж проктолога. Был бы врачом-универсалом по полной программе, – подмигнула я Косте.
