Соль под кожей. Том второй (СИ) - Субботина Айя

— Лера? Ау? — напоминает о своем существовании Марина.

— Я решила оставить ребенка. — Ловлю себя на мысли, что впервые произношу это вслух.

— Серьезно? — недоверчиво переспрашивает Марина.

— Абсолютно. Считай, что у тебя просто дар убеждения даже самых упрямых ослиц.

Хотя, конечно, дело совсем не в ней. И если честно, я вообще не знаю в чем. Прямо сейчас не могу четко назвать триггер, который кардинально изменил мое решение. Может, это случилось в ту минуту, как Вадим сказал о своей проблеме, а может — когда я сегодня снова его увидела. Или только что, назло этой законспирированной счастливой парочке?

— Лерка, ты просто… — Марина чуть не задыхается от счастья, и я в который раз отмечаю ее не слишком адекватную реакцию на всё, что связано с материнством. Как будто от того, сохраню я беременность или нет, зависит ее собственное благополучие. — Я молчу, все, прости! Больше ни слова! Как вернусь — будем отмечать по-королевски у меня в ресторане! И никаких отговорок, Лера, имей ввиду!

Я бормочу что-то лишенное конкретики, ссылаюсь на то, что меня домогается еще один входящий звонок и заканчиваю разговор.

Только теперь, оставшись наедине со своими мыслями и обезличенно мугыкающим себе под нос таксистом, пытаюсь вернуться мыслями к той точке размышлений, где я вспомнила принцип Бритвы Окама. Отсекаю все сложное — ребенок Марины похож на Вадима и это абсолютно очевидно. Так же очевидно как и то, что ребенок во мне может быть тоже только его «производства». И какой из всего этого можно сделать вывод?

«А вывод такой, — снова всплывает в моей голове голос Шутова, — что кто-то пиздит насчет бесплодия».

— Зачем? — еле слышно шепчу себе под нос, все еще пытаясь делать вид, что мне нужно крепко подумать над единственным очевидным и правильным ответом.

Вадим сразу спросил, кто отец ребенка. Он буквально начал с этого разговор, о своем участии сказав лишь постольку поскольку, потому что не упомянуть об этом было бы слишком подозрительно. Но он с порога дал понять, что не сомневается в том, что у меня были другие мужики. Даже попытался замаскировать это якобы заботой о моей безопасности.

Ублюдок.

Я крепко сжимаю кулаки. Так яростно, что на ладонях остаются красные полумесяцы от впившихся в кожу ногтей.

Решил подстраховаться, чтобы я ни в коем случае не вздумала претендовать на его драгоценную сперму, а то вдруг мне хватит ума заявиться к Марине и «обрадовать» ее этой ошеломительной новостью.

Я проверяю переписку с Данте, потому что он нужен мне как воздух. Без никаких долбаных преувеличений. Именно сейчас, в эту секунду, потому что я снова чувствую себя той беспомощной жирной девочкой на пляже, но на этот раз ледяная вода бултыхается где-то у самого моего горла. Еще немного — и накроет с головой, не даст сделать последний спасительный вдох. И меня некому спасти.

Но мои сообщения продолжают висеть в пустоте, застрявшие в черной дыре между отправкой и доставкой.

Абсолютно. Никому. Не нужные.

Глава сороковая: Данте

Глава сороковая: Данте

Прошлое

— Ты решил таким образом от меня избавиться, Шутов?

— Я решил дать тебе отпуск, — отчеканиваю заранее безапелляционно, прекрасно зная, что если она почувствует слабину, то продавит свое в два счета.

— Отпуск? Не продлевая со мной контракт? Это называется «увольнение», если я не ошибаюсь. Ну или за время, пока я валялась на больничной койке, этому слову придумали новое определение.

— Это называется — ты будешь отдыхать. Все за счет фирмы, разумеется.

— Мне не нужна твои подачки, Шутов! — Она всегда особенно ярко вспыхивает, когда думает, что ее покупают или от нее пытаются откупиться. — Я себе на жизнь и без твоего вонючего офиса заработаю!

После аварии прошло почти четыре месяца и на голове моей маленькой обезьянки уже торчит забавный и даже милый ежик русых волос. Я даже забыл, какого они у нее цвета на самом деле, когда не выбеливает их до цвета пепельной платины, который ей, несомненно, тоже очень идет. Но сейчас передо мной как будто та самая перепуганная девушка с пляжа. Сильно похудевшая (после больницы Лори вообще выглядит как будто у нее начальная степень анорексии, что мне категорически не нравится), научившаяся крепко выражаться и давать по зубам (буквально), но все такая же глубоко испуганная Валерия Гарина.

Я так чертовски скучаю по ней.

Когда я видел ее в последний раз? В памяти остался только наш последний разговор по телефону, за пять минут до того, как Алина навсегда поставила кровавую точку в моих планах на нормальную жизнь и нормальные отношения с хорошей девочкой. Если бы тогда все развернулось иначе — может, мы были бы уже мужем и женой? Может уже ждали бы первенца?

— И хватит смотреть на меня так, будто ты Апостол Петр и собираешься захлопнуть у меня перед носом дверь в рай.

— В твоем лексиконе появились очень странные выражения, — констатирую я.

— Когда тебе пять раз в день делает уколы набожная медсестра шестидесяти трех лет, просто странно, что я до сих пор не выучила назубок Библию, — понемногу стухает Лори и даже накалывает с тарелки маленький ломтик спаржи.

Что ж, теперь, когда основная гроза миновала, можно убрать локти со стола и не опасаться, что Лори перевернет мне на голову скатерть вместе со едой, посудой и столовыми приборами.

— А еще говорят, что в частных клиниках особенный персонал, — говорю я, на минуту вспоминая, как Лори сопротивлялась переезду из государственной больницы в «фешенебельное» заведение. Но в конечном итоге я просто не оставил ей выбора, потому что смотреть не мог на то, как она ютится в небольшой палате с тремя соседками, куда ее перевели сразу как ее состояние стабилизировалось.

— Шутов, ты не заставишь меня уехать. Снова. У тебя ни черта не получится. Можешь не продлевать контракт — переживу, ничего страшного. Руки-ноги есть, голова, слава богу, тоже работает, так что без работы и своего куска хлеба я не останусь. А свои подачки можешь запихнуть… — Она со зверским видом накалывает ломтик индейки, но так и не отправляет его в рот. — Ты знаешь, где им самое место. Я и с места не сдвинусь.

Хорошо, что я всегда смотрю наперед и стараюсь предугадать все возможные варианты.

Я знал, что Лори будет сопротивляться. И даже предполагал, что будет делать это вот так категорично, не стесняясь в выражениях и бравируя своей самостоятельностью.

Поэтому, предпринял некоторые меры, чтобы подтолкнуть ее к правильному решению.

И как раз, когда Лори с любопытством маленькой птицы рассматривает «добычу» на вилке, за ее спиной появляется мой запасной план.

Юля Рудницкая, модель, красотка и, как это ни странно при первых двух, умница. Я знал ее еще в те времена, когда она только пыталась карабкаться на модный Олимп, потому что тогда она пришла ко мне в офис в поисках работы личной помощницы, даже не скрывая, что за дополнительную плату готова выходить за рамки служебных обязанностей. На работу я ее не взял, но в качестве партнеров, удовлетворяющих хотелки друг друга, мы сошлись. Переодически трахались, когда мне было лень кого-то искать, периодически просто вместе зависали по ночным клубам, напиваясь вдрызг. Я был ее безотказным и неиссякаемым кошельком, а она — моим попутчиком, которому можно выговориться, только за деньги.

В одну из наших тусовок я познакомил Юлю с каким-то модным продюсером. Мы как обычно тусили в клубе, Юля увидела его рожу, начала причитать, что отдала бы многое, чтобы с ним познакомиться, а я просто завалился к нему за столик, хоть видел вообще впервые в жизни. После того случая Юля любила говорить, что обязана мне по гроб жизни и готова сделать вообще все, что я попрошу.

Когда пару дней назад я позвонил и напомнил о ее обещании, она сразу согласилась.

— Лори, слушай… — Я смотрю на Юлю через ее плечо и улыбаюсь так, как хотел бы улыбаться ей, если бы эта гребаная жизнь не была такой сложной и дермовой.