Ли Стаффорд - Сердце на двоих
Корделия решила покуда позвонить Брюсу, чтобы сообщить ему о своих намерениях:
— Я собираюсь предпринять еще один натиск на этого звездного мальчика, объявила она, — пожелай мне удачной прогулки в горах.
— Не вздумай этого делать, — он почти кричал в трубку, — тебе не следует бродить по горам, слышишь, это неразумно!
В глубине души она понимала, что он, видимо, прав, но его попытки командовать ею лишь упрочили ее решимость.
— Перестань, Брюс, это не убьет меня! — досадливо обрезала она.
Но затем, когда она присоединилась к группе любителей горных прогулок, вежливо им улыбнувшись, сомнения овладели ею с новой силой. У нее не было опыта таких походов. Да, она выбиралась на природу порисовать, но ехала туда на своей машине и никогда не удалялась от нее на большое расстояние. Да и ландшафт Херфордшира резко отличался от того, что окружало ее здесь.
Насколько она могла понять, остальные члены группы были не новичками и ни о чем не беспокоились. Казалось, от предстоящей прогулки они ожидают лишь удовольствий. В группе было четверо юношей, судя по речи, голландцев, две вполне добропорядочные испанские дамы лет тридцати, похожие на школьных учительниц, и американская пара средних лет, удручающе спортивная и деловая. Могла ли она, привыкшая к сидячей жизни, соревноваться с этими людьми?
— Прекрасно, прекрасно! — Неожиданно раздавшийся за ее спиной голос заставил ее вздрогнуть. Она обернулась, встретив направленный на нее слегка насмешливый взгляд Гиля. — Решили присоединиться к нам, не правда ли? Ставлю вам высший балл за отвагу!
Он представил каждого из членов группы всем остальным, при этом используя и испанский, и английский — по счастью голландцы сносно изъяснялись на последнем, — а затем сделал знак Луису, и тот моментально появился с подносом, загроможденным чашками пахучего кофе и горячего шоколада, блюдцами со свежим хлебом, маслом и джемом.
— Никто не поднимается в горы на пустой желудок, — объявил он. Сегодня Гиль выглядел еще более суровым, чем прежде. На нем были джинсы и небрежно надетый поношенный свитер. Быстро взглянув на Корделию, он отошел к своему стоявшему рядом лендроверу и достал из него небольшой рюкзак.
— Возьмите, я могу одолжить его вам, — сказал он, протягивая рюкзак Корделии. — В нем вы найдете носки, наденьте их прямо сейчас. Пока вам будет в них жарко, но если вы этого не сделаете, то сильно натрете себе ноги. Я также положил в рюкзак кое-какие запасы, шляпу от солнца и плащ. Здесь случаются неожиданные и чертовски сильные дожди. Правда, прогноз погоды на сегодня хороший.
Улыбнувшись собравшейся вокруг него группе, которая покончила с завтраком, Гиль заявил:
— Сегодняшний поход — не более чем приятная прогулка, могу вас в этом уверить! — послышалось несколько недоверчивых смешков. — Да, да, действительно. Нам предстоит перевалить через один из близлежащих холмов, затем опуститься в долину реки Карее, пройти по этой долине небольшой отрезок пути и наконец подняться к деревне, дойти до которой можно только пешком. Он разложил на столе карту, указал на отмеченную на ней вершину и отмерил расстояние до нее:
— Гора, которую вы видите на карте, называется Наранхо де Булнес. Вскоре вы увидите ее с близкого расстояния. Итак, все готовы?
Все были не только готовы, но и довольны, за исключением Корделии, которая плелась в хвосте шествия, двигавшегося вслед за Гилем по дороге, уводившей их от деревни вверх, к труднодоступным горам. Вскоре Ла Вега уже выглядела, как маленький игрушечный городок, а затем и вовсе исчезла из виду на отрогом холме. Они карабкались все выше туда, где царили пронзительно голубое небо и тишина, нарушаемая лишь пеньем птиц и шорохами насекомых в траве. И со всех сторон вставали перед ее взглядом горные пики, полные загадочной, зачарованной красоты.
Казалось, что они — единственные обитатели мира, что никто до них не бывал в этих диких местах. Но вдруг перед ними появилась целая группа людей: молодой человек с собакой, совсем маленький ребенок, две одетые в черное пожилые женщины и… поросенок!
— Видите, — засмеялся Гиль, когда они миновали встречных. — Говорил же я вам, что это всего лишь прогулка. Местные жители привыкли бродить по этим горам задолго до того, как здесь проложили дороги.
Вдоль ведущего наверх пути то здесь, то там попадались массивные каменные дома, частично скрытые от глаз зарослями. Почти все они выглядели заброшенными, но ведь еще недавно кто-то обитал в них. До чего же убогой, изолированной от остального мира была эта жизнь. Корделия даже поежилась, думая об этом, и тут заметила, что Гиль идет рядом с нею, наблюдая, как подрагивают ее плечи.
— Вам действительно не нравятся горы? — спросил он с недоумением, как будто речь шла о ничем не объяснимой ереси.
— Мне кажется, в них есть что-то пугающее и давящее, — откровенно призналась она. — Один известный писатель, не помню в точности, кто именно, сказал, что горы созданы для того, чтобы смотреть на них снизу вверх, а не наоборот, и я полностью согласна с его словами.
— Тогда зачем вы сегодня пошли вместе с нами? — без обиняков спросил он.
— Я хотела поговорить с вами, а единственной возможностью был этот горный поход.
Он усмехнулся:
— Очень похвально! Я восхищен вашей самоотверженностью, только вынужден сообщить вам, что вы зря теряете свое время.
— Но почему. Гиль? — воскликнула она. — Что мешает вам узнать последнюю волю вашего отца? Поговорить с Брюсом!? Ничего, кроме упрямства. Ведь не можете вы просто не обратить внимания на доставшееся вам наследство — А почему бы и нет? — темные глаза Гиля смотрели на нее с вызовом. — Мой отец весьма успешно не обращал на меня внимания более двадцати пяти лет. — Он замолчал, прикидывая, стоит ли ему и дальше распространяться на эту тему, и все же продолжил:
— Вообще-то все это вас совершенно не касается, но раз уж вы влезли в это дело, я расскажу вам. Мой так называемый отец встретил мою мать в этих краях, когда был студентом. Он приехал сюда, чтобы полазать по горам. Поскольку она была благовоспитанной, тихой испанской девушкой из хорошей семьи, единственным способом обладать ею был брак, вот он и взял ее в жены. — Он взял ее молодость, сделал ей ребенка, а затем, когда она перестала быть ему нужной, выбросил ее вон из своей жизни.
В голосе его читалась неподдельная боль, и Корделия уже не сомневалась в силе его горечи.
— А были они… разведены? — спросила она мягко, одновременно пугаясь своего вопроса, способного спровоцировать взрыв. Однако тон его ответа был неожиданно спокойным — Нет. Она ни в чем не была виновата, а развод без уважительной причины был в те годы непростым делом. Напомню вам, что она была ревностной католичкой. Но он разбил ее сердце. А она не отличалась стойкостью и умерла, когда я был еще ребенком.
