Нора Филдинг - Приговоренные к любви
— Джейн, милая, не буду тебя задерживать. Мне понятен твой отказ от чашечки кофе. Тебе надо собираться. Пойдем, я провожу тебя до машины, — сказала она, а когда я садилась в машину, прошептала: — Не волнуйся. Привезу его к самолету.
Я любила ездить по Тунису. Не отличаясь хорошими водительскими навыками, я здесь чувствовала себя как рыба в воде. Местные жители сами были способны, выставив руку в отрытое окно машины, поворачивать из крайне правой полосы налево и наоборот. Они так же, как и я, могли включить сигнал поворота налево и повернуть направо, могли вообще забыть показать поворот. Поэтому моя путаница — с «налево» и «направо» здесь находила полное понимание и мне давали возможность проехать чуть ли не перпендикулярно идущему транспорту, перекрыв все движение.
Остаток воскресенья прошел в предотъездных хлопотах, а в понедельник утром я отправилась в аэропорт. Такси, на котором я ехала, имело многочисленные вмятины и царапины.
Оно выглядело так, словно побывало в схватках с врагами. Наверное, его водитель такой же автогонщик, как и я. Интересно, а он таранил своим автомобилем другой, как сделала я с тем новеньким «порше»?
Перед моими глазами возник образ блондина с зелеными как изумруды глазами. Где он сейчас?
Мысль об этом мужчине посетила меня в Тунисе впервые, но увидела я его так отчетливо, словно события полуторагодичной давности произошли только вчера. Я так и не узнала, что побудило его оплатить мое лечение в той дорогой частной лечебнице, ведь к травме моей ноги он не имел никакого отношения. Я же в благодарность за его поступок на него наорала. К сожалению, не знала я и его имени. Когда мы с Энн обратились с этим вопросом к администрации больницы, нам ответили, что оплативший мое лечение человек пожелал остаться инкогнито. Я даже не смогла вернуть ему деньги. Тяжкий вздох, похожий на стон, вырвался из моей груди.
— Не вздыхайте так тяжело. Аэропорт вон там, уже виден. Доедем без происшествий. Не бойтесь! — попытался успокоить меня шофер, одновременно делая опасный маневр. Он, подсекая идущий следом автомобиль, резко вильнул влево, объезжая небрежно припаркованную машину.
Мне было все равно. Моя собственная безопасность меня не волновала. Блондин продолжал стоять перед глазами. Его образ потомка воина Вильгельма Завоевателя со сверкающими льдом глазами постепенно сменился другим. Я увидела его таким, каким он предстал передо мною в больнице, когда принес мне розу. В его глазах читалось смущение. Он держался высокомерно и надменно, но глаза его выдали. Он был неуверен в себе!
Я поняла это только сейчас и грустно усмехнулась. Какая мне разница, был он смущен или нет. Я его больше не увижу. А жаль! Мне захотелось, чтобы он протянул мне цветок. На этот раз я не прогнала бы его злобным криком. Я бы...
Я настолько замечталась, что забыла, где нахожусь, и очнулась только тогда, когда кто-то прикоснулся к моему плечу. Оказывается, я уже стояла на тротуаре около открытой дверцы такси, а водитель требовал с меня за проезд пять динаров.
— На счетчике три с половиной, — сказал кто-то голосом миссис Коллинз.
— Мадемуазель улетает. Ей не нужны тунисские деньги, — Продолжал настаивать шофер.
— Мадемуазель вернется, — парировала Дороти.
Шофер сдался. Спорить с Дороти мог только сумасшедший. Ее воинственного запала хватило бы на всех водителей выстроившихся вдоль тротуара такси. И мой шофер это понял.
— Джейн, милая, — обратилась Дороти ко мне, — пошли на регистрацию. Возьми. Это тебе, — она протянула мне очень интересную сумку из плотной ткани, напоминающей джинсу, светло-серого цвета и выполненную в виде мешочка, стягивающегося сверху шнурком. Вся сумочка была украшена столь крупными пистонами, что в отверстия, ими образованные, вполне мог пройти палец. Несмотря на столь экстравагантное украшение, а может быть, благодаря ему, сумочка смотрелась стильно и элегантно. — Здесь Микки, — прошептала Дороти. — Он спит. Я сделала ему укол снотворного. Лекарство сильное. Он долго не проснется, так что ты спокойно пересечешь границу, а сумочка не вызовет ни у кого подозрения. Тебя не задержат.
Оторопев, я во все глаза смотрела на Дороти. Супруга консула Великобритании предлагает мне провезти контрабанду, и при этом ее совесть остается абсолютно спокойной! Ни тени сомнения не отражалось на лице Дороти. Ее глаза весело блестели. Она беззаботно улыбалась.
— Выше нос, Джейн! Не смотри на меня так испуганно. Я же не предлагаю тебе шпионить в пользу Кремля. Подумаешь, попугай! Были бы у него документы на вывоз, он бы законно пересек границу, а так — въедет в Англию незаконно. И какая разница? Микки не станет человеком или ослом от того, есть у него документы или нет. Не трусь, Джейн, и учись думать, что нельзя, а что можно нарушить без всякого ущерба для кого-либо. Интересы Британии не пострадают. — Дороти лукаво мне подмигнула и поцеловала на прощание.
Тунисская граница была пройдена абсолютно спокойно. Попугай, как и говорила Дороти, спал без задних ног, вернее лапок.
В самолете меня охватило беспокойство. Как чувствует себя попугай? Задохнуться он не может. Хитроумные отверстия, замаскированные под последний писк моды, обеспечивали приток воздуха. Сумочка была на твердом каркасе, так что нанести телесные повреждения попугаю я не могла. Дороти, как профессиональный мафиози, продумала все детали. Вот только правильно ли она подобрала дозу снотворного? А вдруг...
От пришедшей мысли у меня зашевелились волосы, и я опрометью кинулась в туалет, прижимая к груди сумочку.
— Микки, попугайчик мой! Микки, очнись! — причитала я над попугаем и трясущимися руками пыталась открыть сумочку. Мои пальцы стали вдруг неуклюжими, и я никак не могла справиться с завязанным на бантик шнурком.
Наконец я его развязала. Заглянув внутрь, я увидела лежащего Микки, но глаз, смотревший на меня, весело поблескивал. Микки жив. Я облегченно вздохнула, снова затянула шнурком сумку и покинула туалет.
Устроившись на своем месте в салоне самолета, я невольно задумалась о Микки. А вдруг этот взгляд был его последним, прощальным?
Я снова на всех парах понеслась в туалет. Микки был по-прежнему жив, и мне показалось, что его глаз слегка подмигнул мне.
Я вернулась в салон, но усидеть на месте уже не могла.
— Мисс, вы в порядке? Вам не нужна помощь? Может, вам принести еще один пакет? — вежливо поинтересовалась стюардесса, когда я в очередной раз устремилась в туалет.
Летящие со мною пассажиры с интересом наблюдали за моими действиями. По-моему, кое-кто уже заключал пари, сколько еще раз я пробегу по салону. Но Микки стал мне настолько дорог, что откровенное любопытство пассажиров меня не трогало.
