Sex под запретом (СИ) - Ромазова Анель

Анель Ромазова

Sex под запретом

=1=

- Опачки! Смотри, Ярый, кто тут у нас, – развязанный голос, заставляет плотнее вжаться в стенку. Рассчитывать на то, что меня пропустят, не стоит.

Предложить им сиги?

Идея получает дизлайк. Я не курю.

- Опца, куда?! – верзила дёргает за шиворот, когда пытаюсь проскочить в зазор между тремя бандюганами.

Запахиваю куртку плотнее, в надежде, что они не заметят камеру, стоимостью сто тысяч. Кормилицу – поилицу и основной источник заработка.

- Парни, вы конечно классные, но я спешу, – говорю и отступаю назад под фонарь. Надеюсь, оверсайз и очки с искусственными стёклами , дадут толстый намёк, что я стрёмная. Осталось только их в этом убедить. Ну и бежать.

Бежать – лучше всего.

Высокий, к которому обращались Ярый, просекает, что я собираюсь дёрнуть за угол. Становится за спину, засунув руки в карман чёрных корги.

Куртка цвета хаки топорщится от обилия карманов, а длинный шрам над левой бровью говорит о том, что в эти карманы меня и расфасуют, предварительно измельчив.

- А, если мы такие, классные, куда спешить, – грамотно и логично, но мне блин нифига не легче. И где, в вышесказанном, говорится, что я искала приключений на свою задницу?

- Мама волнуется, – селективно определяю, что это самое подходящее. Скажу про невыключенный утюг, они предложат его проверить, а заодно отнести плазму в ремонт. Без возврата.

Мама – то как раз пребывает в неведении, где поздним вечером болтается её дочь – перспективная студентка факультета журналистики.

Они с папой уже год как перебрались за город. В большой деревенский дом, доставшийся от бабушки. Оставили квартиру мне и моей закадычной подруге детства - Светке.

Случись что, Светка меня до завтра не хватится, отмечая день рождения другой нашей не общей подруги. Засада полнейшая.

- О! Мама – святая женщина. Ее нельзя волновать. Отпустим ? – от вопроса несёт подвохом, а от Ярого перегаром. Тут я должна расслабиться, типа мы побратались, обсудив матерей. Отпускать никто и не собирается. Ясно, как белый день.

- Отпустим, только пусть сначала заплатит, – это уже ближе к сути.

- Эм..вот, – достаю из кармана смятую пятисотку.

=2=

Больше-то и нет. Хорошо, хоть аванс, за фотосессию нюдс, с участием неверного бизнесмена, дома оставила.

Подработка с душком, но ради статьи о коррумпированной ячейке пойду на многое.

А как ещё выжить бедной студентке?

Не листовки же раздавать, вырядившись в ростовую куклу.

Это я также делаю время от времени, когда потрачу всю стипендию на новую линзу для камеры.

- Норм? – спрашивает Ярый. Хрустит купюрой, проверяя на свет.

- Не норм, – поддакивают двое других и блокируют меня спереди. Билет на выход оказался палёным, как те, что покупаешь с мутного сайта вместе с охапкой вредоносных программ.

От резких интонаций подскакиваю и натягиваю куртку так, что она скоро треснет по швам.

- Парни, правда, больше ничего нет, – пискнув, стучу зубами, как сосулька на морозе о парапет.

- А если проверим? – наступают, оттесняют и загоняют в тупик.

Ярый хватает за шею и приставляет нож. Брыкаюсь и целюсь куда попало, лишь бы не дать тем двоим, ухватить за ноги.

Волокут меня в сторону забора. За ним безлюдный пустырь. Понимаю, что нужно сделать все невозможное, либо они втроём нагнут, и как звать не спросят.

- Эй, гопота!! А, ну-ка, отвалите от девушки, – басистый окрик отвлекает подонков. Бросив меня, переключаются.

- Хуясики – карасики, какой тут бугимен нарисовался. Коба, девку держи, а мы с бессмертным перетрём правила в нашем дворе , – рявкает Ярый. Он за главаря шайки –лейки.

Отползаю назад, когда самый мелкий утырок начинает приближаться. Нащупываю обломок кирпича. Замахнувшись, пуляю в него и промахиваюсь.

Куртка от резких движений распахивается. Глаза Кобы сверкают в темноте жаждой наживы.

Лучше бы он мои сиськи увидел, хотя я их никому до этого не показывала. Невелика потеря. Я – то стрёмная, а камера нет.

- Пацаны, нам сегодня крупный куш подогнали, – орёт и тянет шнурок вместе с шеей.

Упёртой Бурёнкой проезжаю на попе около метра. В голове шумят гимны об утраченной в подворотне девственности.

Это не так страшно.

Камеру в покое оставь.

Там такие чёткие кадры.

И известная медийная личность. И его любовница из мэрии в пеньюаре оттенка недозрелой сливы, с которой они мутят финансовые схемы с откатами. Всё крупным планом и с качественным разрешением.

= 3 =

За что?

Я же была почти хорошей. Не грубила, уступала место пожилым людям в метро, хотя меня об этом никто не просил.

Мёртвой хваткой держусь за застёжку и локтем прикрываю объектив, что не разбить и не стряхнуть карту памяти.

- Отцепись, всё равно же заберу! – Коба даёт мне пощёчину. Голова под волной опалившего жжения и адской болью в челюсти отлетает назад, как и Коба сражённый точным ударом.

Ничего не вижу, и ещё меньше что-то понимаю, но меня настойчиво поднимают на ноги и прижимают к плечу. Сильному, мускулистому и такому надёжному. Очень осторожно поправляет поехавшую вбок шапку – бини. Сердце затрепыхалось подозрительно быстро. С усилием закачало кровь по ветвям сосудов. Голова пустеет, и я отъезжаю.

- Оп, - успевает подхватить, наливающееся немотой тело.

- Скажи, что – нибудь , - прошу спасителя. Нужен раздражающий фактор. Иначе мозг плавно утекает в тёмную пустоту.

- Самая сильная мышца в теле - это язык, – у него голос как воздух на горном хребте. Насыщенный, и вместе с тем разряжает.

- То есть, мне надо было зализать отморозков до смерти, – нахожу в себе силы поюморить.

Шмыгнув носом, кое - как отрываюсь. Не очень, наверно, удобно прижиматься к незнакомому парню, как к родному. Но он тёплый и как бы устойчивый, в отличие от меня.

Придержав за плечи, приводит шаткое равновесие в норму.

В это момент отсыхаю. Стою, ноги врозь, руки готовы к бою, а челюсть продвигается к пупку. У меня даже вновь голова закружилась.

Парень в спортивном костюме, со спортивной сумкой через плечо. Выглядит совсем не так, как будто минуту назад трёх мясистых громил расфигачил. Внушительно и улыбаясь с ямочками на щеках.

Если оценивать его привлекательность по десятибалльной шкале, то все двадцать.

- Можно было уболтать, - нарушает моё охренение.

= 4 =

Глаза не то. что навыкат, они рвутся из орбит. Два бравых бандоса лежат на земле. Ничком вниз и попой кверху. Третий звездоподобным образом изучает космос, с закрытыми глазами.

- Я вижу, как ты их уболтал.

- Убалтывать я не умею, а вот ушатать запросто. Амин, - представляется и протягивает ладонь для пожатия.

- Аминь было бы как раз в тему , – по-дурацки хихикаю. У меня прям любовь с первого нокаута.

Неловко помявшись, сомневаюсь – озвучивать ли так сразу прозвище.

Родители у меня большие выдумщики. Догадываюсь что при выборе имени, курили они не чабрец из вейпа, а что –то размягчающее мозг до степени плавленого сыра. Потому что никак иначе, как Филя – друзья меня не зовут. В сочетании с фамилией Борзая ( прошу не путать ударение), полный набор собачьей родословной. Мне бы ещё друга Степашку.

Филькина грамота, как вы думаете, сколько раз я слышала это выражение в школе, да и в институте. Причём не только от учеников, но и от двух третей педсостава.

Я пятёрочница и завсегдатай различных кружков. Соответственно, коллекцией грамот можно квартиру вместо обоев облепить.

Нет, мне совершенно не обидно.

Я привыкла.

- Офелия, – цепляюсь за его ладонь, задев сбитые костяшки. Липкая субстанция ложится на пальцы, а Амин шикает и отдёргивает, когда я крепким рукопожатием причиняю лёгкую боль.