Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание
— Нет, не говори! — решительно возвысил голос Шатилов. — О конце борьбы нет речи. Я уверен в успехе. Армия воскресла! Народ возрожден. Поняли и другие государства, что мы боремся не только за свое, но и за общеевропейское дело.
— Спасибо, Павлуша. — Врангель улыбнулся, но его глаза остались холодными, взгляд напряженным и надменным. — Учти, мы с тобой в окружении злобных, враждебных людей. Завистники, канальи! В политике европейских деятелей нет высших моральных побуждений — одна нажива. Надежды мало. Мы — одни в ответе за будущее России. А оно решается только на фронтах. Прошу тебя к карте. — И первым вернулся в кабинет — высокий, стройный, с поднятыми плечами и гибкой талией, в любимой черкеске с серебряными газырями, делающей его еще стройней и величественней.
Подойдя к овальному столу, они склонились над оперативными картами и оба одновременно выпрямились. Шатилов отвел глаза.
— Что? — грозно и нетерпеливо спросил Врангель.
— Красные активно готовятся переправиться через Днепр у Каховки, Корсунского монастыря и Алешек. Тут, тут, тут, — Шатилов ткнул карандашом. — Если им удастся захватить tete de pont[10] на левом берегу... это восемьдесят километров от Перекопа. Генерал Слащев не сможет оказать должного сопротивления.
— Наркоман! Ни к чертовой матери! Нас могут отрезать от Крыма?! Двинь к нему резервный корпус.
— В его подчинение? — удивился Шатилов.
— Ни в коем случае! Пусть исполняет мои приказания. Никаких самостоятельных действий!
— Полагаю, это совсем осложнит ваши отношения.
— Это должно было случиться, Павлуша. Чем раньше, тем лучше. Он у меня как рыбья кость в горле.
— Стоит ли, однако, обращать такое внимание?
— Именно, именно! Фон Перлоф по моему приказанию глаз с него не сводит. И, представь, прелюбопытные факты сообщает. Враг номер один для него — я. Говорит об этом во всеуслышание! — Бросив косой взгляд на карту, Врангель прошел к креслу с высокой спинкой и, как пианист фрак, откинув полы черкески, сел. Поворошив бумаги, достал одну и, потрясая ею, сказал нервно: — Окружил себя проходимцами, злоупотребляет вином, наркотиками. Вот и боевые неудачи! Перлоф доносит: военный прокурор по докладу следователя приказал арестовать по обвинению в вымогательстве и убийстве ряда лиц с целью грабежа некоего Шарова. Кто сей Шаров? Начальник слащевской контрразведки! Не дурно-ссс? И вот!.. Следствием обнаружено: Слащев лишь по докладу Шарова, без суда и следствия, приказал расстрелять полковника Протопопова. Как дезертира! Представляешь? Полковника! А его вещи, золотые кольца, часы — бог знает что еще! — присвоил себе Шаров. Невменяемость генерала Слащева достигла предела... А его проекты, сумбурные письма в Ставку, телеграммы? Бесконтрольная самостоятельность окончательно вскружила ему голову. Можно и его арестовать по закону.
— У него еще велика популярность в войсках, Петр Николаевич. Мы должны считаться.
— Я достаточно считался, пока имелись военные успехи. Но теперь он стремится повлиять и на нашу политическую работу, настаивает на привлечения лиц, кажущихся ему выдающимися. Вот еще донесение фон Перлофа. Это черт возьми! Я его из армии выгоню!
— Имеется очередной рапорт Слащева, Петр Николаевич.
— Так, давайте, давайте! О чем он вещает?
Шатилов одернул френч, принялся читать бесстрастным голосом, четко и округло выговаривая слова:
— «Срочно. Вне очереди. Главкому. Ходатайствую об отчислении меня от должности и увольнении в отставку. Основания... — Шатилов вопросительно посмотрел на повеселевшего Врангеля. Тот поспешно кивнул, и начштаба продолжил: — Первое. Удручающая военная обстановка, о которой неоднократно просил доложить вам лично, но получал отказ. Второе. Безвыходно тяжелые условия для ведения операций, в которые меня ставили, особо отказом в технических средствах. Третье. Обидная телеграмма номер два нуля восемьсот семь. Все это вместе взятое привело меня к заключению, что я уже свое дело сделал, а теперь являюсь лишним. Подпись».
— Вот и славно! Вот и влопался «генерал Яша»! Сам себе приговор подписал! — Врангель вскочил, быстро зашагал по кабинету. В глазах у него разгорались зловещие, голодные огоньки. — Все кстати. Все!.. Распорядись о резервном корпусе. А о Слащеве уж я подумаю. — Он засмеялся коротко и невесело, но тут же оборвал себя. — Вечером, Павлуша, жду, как обычно, на даче с докладом.
«№ 009379. Врангель — Слащеву.
Я с глубокой скорбью вынужден удовлетворить возбужденное вами ходатайство об отчислении вас от должности командира 2-го корпуса. Родина оценит все сделанное вами. Я же прошу принять от меня благодарность... Вас прошу прибыть в Севастополь 4 августа...»
Повторялась история Деникин — Врангель. С некоторыми нюансами, впрочем. Теперь главкомом был он, Петр Николаевич. И он «заказывал музыку», он руководил оркестром...
5 августа генерал-лейтенант Слащев прибыл в Севастополь. Вид его был ужасен: мертвенно-бледный, с блуждающими глазами, трясущейся челюстью, он казался психически больным человеком. Незамедлительно на имя Врангеля им был подан рапорт: « Как подчиненный ходатайствую, как офицер у офицера прошу, а как русский у русского требую назначения следствия... надо мной».
Фон Перлоф донес Врангелю: Слащев прибыл со своим поездом, остановился на вокзале, офицеры его штаба и конвойцы настроены агрессивно. Можно ждать эксцессов.
Врангель по телефону успокаивает Слащева, советует отдохнуть и полечиться, обещает, в виде исключения, зачислить его в свое распоряжение с сохранением содержания. Слащев хранит непонятное молчание, за которым, быть может, скрывается надвигающаяся буря.
Получив, вместе с тем, повестку к следователю, Слащев категорически заявляет: «Не пойду!» И тут же, окруженный своими людьми, отправляется в штаб к Шатилову, которому кричит:
— За такое я могу по-свойски разделаться кое с кем. А уж следователя вашего спустить с лестницы — точно! И повесить!..
По рукам ходят записки Слащева, анонимные документы, будто бы приказы, изданные им. Обстановка накаляете!. Поговаривают и о возможности вооруженной борьбы генералов...
6 августа Врангель издает приказ № 3505: воздавая должное Якову Александровичу Слащеву, генерал-лейтенанту, не раз спасавшему Таманский полуостров, прибавлять впредь к его фамилии слово «Крымский». Слащеву присваивалось наименование, точно дредноуту. Однако благодеяния Врангеля на этом не кончаются. Тут же он издает приказ N? 3506: «В изъятие из общих правил, зачислить генерал-лейтенанта Слащева-Крымского в мое распоряжение с сохранением содержания по должности командира корпуса». Слащев-Крымский сдается: связавшись по телефону с главнокомандующим, он благодарит его голосом, прерывающимся от слез. Вечером Слащев нанес визит баронессе Ольге Михайловне Врангель — жене главкома.
7 августа, сцепив зубы от презрения, Врангель с женой отдает визит. Слащев не ждет, визит застает его врасплох. В салон-вагоне невообразимый беспорядок: стол уставлен пустыми и полупустыми бутылками, закусками. На диванах, креслах, стульях разбросана одежда, карты, оружие. Слащев, в фантастическом одеянии, очень бледный, но трезвый, выступает навстречу. Он один, без свиты. Вокруг всевозможные птицы, их словно только что выпустили из клеток — и журавль, и ворон, попугай, скворец. Они шумят, хлопают крыльями, прыгают по вагону, вспархивают на плечи и голову хозяина.
Разговор слишком короток. Врангель говорит об отдыхе, осмотре Слащева опытными врачами, рекомендует лечение за границей, на германских курортах. Слащев долго благодарит за участие, но решительно заявляет, что на курорты у него средств нет и дальше Крыма он не уедет — поселится в Ялте. На том и расстались. Но пар обоюдной ненависти уже выпущен...
В ночь на 7 августа Красная Армия, переправившись через Днепр, захватила плацдарм в районе Каховки. Все попытки врангелевцев сбросить противника в Днепр непрерывными атаками при поддержке тяжелых орудий и бомбометания с самолетов успеха не имели. Под руководством военного инженера Карбышева[11] большевики строили укрепления. 10 августа на плацдарм прибыла с востока 51-я дивизия, которой командовал Василий Блюхер. Красная Армия реально угрожала флангу и тылам армий Врангеля.
2 августа Политбюро ЦК РКП (б) рассматривало положение на фронтах. Врангелевский участок выделялся в самостоятельный.
5 августа Пленум ЦК партии по указанию Ленина постановил: врангелевский фронт, оказывающий существенную помощь панской Польше, считать одним из важнейших фронтов; было решено направить сюда конную армию, части с других фронтов и из резерва. Командующим назначался М. В. Фрунзе.
Советская Россия ставила разгром «черного барона» на повестку дня.
4
Отсюда открывался великолепный вид на море и город. На высоком берегу, врезанном в Севастопольскую бухту, у Троицкой балки стояла дача, занятая главнокомандующим. Дача двухэтажная, большая, пышная, украшенная белыми колоннами, — смесь архитектурных стилей, которые можно было назвать одним словом: помпезные. Что ж, и в выборе дачи правитель Юга России остался верен своему вкусу. Во дворе были высажены абрикосовые и персиковые деревья, каштаны. По забору — кусты сирени, за которыми скрывались многочисленные агенты, расставленные Климовичем для охраны. Широкая лестница вела к заливу, к деревянной пристани, куда причаливал личный катер Врангеля и катера, привозившие приглашенных.
