Педро Касальс - Посредник
Салинас слушал очень внимательно.
— Это ужасно.
— Да, ужасно, — подтвердил врач. — Ну, ладно. Кроме того, мы сделали вам инъекцию специально против яда аспидов, к которым как раз и относятся кобры.
Адвокат молча, не перебивая, слушал врача — он проникся к нему искренней симпатией.
— Это средство производят в Соединенных Штатах в лаборатории, которая специализируется на медикаментах, применяемых при укусах ядовитых змей.
Салинас продолжал слушать как зачарованный, весь сжавшись в комок и подогнув под себя ноги.
— Но самое опасное в подобных случаях — это риск, связанный с возможностью паралича нервных центров, управляющих дыханием. Поэтому мы собрались в случае необходимости сделать вам трахеотомию и обеспечить искусственное дыхание.
— Что вы собирались сделать? — переспросил Салинас, еще больше напугавшись.
— Томировать трахею... одним словом, сделать разрез на шее и вогнать вам туда зонд, чтобы вы могли дышать.
Салинас был в смятении.
— Должен вам сказать, сеньор Салинас, вам очень крупно повезло. Возможно, кобра сделала свой смертельный укус перед тем, как наброситься на вас, а поэтому у вас все обошлось... Вы ведь и представить не можете, что в мире каждый год от укуса ядовитых змей погибает более пятидесяти тысяч человек. А укус кобры, которую называют королевской, даже слоны не выдерживают.
Салинас по-прежнему молча слушал врача.
— А еще меня беспокоит то, — сказал доктор, — что где-то по «Бюше-де Рон» кобра ползает себе как ей заблагорассудится.
Адвокат продолжал молчать, ожидая, чтобы врач высказался до конца. Судя по всему, тот подводил дело к Белли. Салинас подбодрил собеседника, вопросительно глянув на него. Врач, наконец, перешел к сути.
— Ваш друг, журналист, принес вам в бутылке остаток жидкости, которую он обнаружил около трупа Белли в его доме. Мы отдали жидкость на анализ и установили, что это — яд кобры. Покойный — и теперь это для нас совершенно ясно — извлекал из зуба кобры яд, чтобы потом приготовить из него сильнодействующий наркотик. Вот каким дьявольским делом он занимался. Этот наркоман каждый раз рисковал жизнью, чтобы получить свою дозу от кобры, которую специально для этого держал у себя дома. Как ни трудно в это поверить, Белли сначала крепко выпил. Поэтому он был неосторожен, и змея застала его врасплох. Так что не удалось ему на этот раз взять у нее яд — она сама ему впрыснула его в шею. Точно установлено, что находился он в состоянии сильного опьянения — вскрытие и анализ крови подтвердили это.
Салинас по-прежнему смотрел на дежурного врача широко открытыми глазами, в них застыл немой вопрос. И тот продолжал:
— Сегодня рано утром полиция осмотрела лабораторию, устроенную Белли дома, обнаружила там очевидные доказательства того, что он смонтировал небольшую установку, на которой из яда кобры получал очень сильнодействующий наркотик.
На побледневшем лице адвоката — в нем до этого не было ни кровинки — снова слегка заиграли краски. Он спросил:
— Значит... насколько я понял... доктор Белли сам, своими руками готовил себе наркотик. Каждый раз, стало быть, ему приходилось заставлять кобру выделять свой яд для его приготовления. Следовательно, он постоянно подвергал себя смертельной опасности... В это трудно поверить.
— Тем не менее, это так. Жандармы нашли там установку, специально приспособленную для этого.
— Неужели это возможно? Так рисковать жизнью, чтобы...
— Перейдя какой-то предел, наркоманы теряют представление об опасности, вообще перестают замечать ту грань, что отделяет жизнь от смерти. — Врач говорил медленно, взвешивая каждое слово.
— А я-то подумал, что Белли занялся аферами, чтобы обеспечить себе деньги на приобретение наркотиков, которые на вес золота! — Салинас еще не в силах был говорить четко и гладко, он сбивался, словно находился сам под действием алкоголя.
— Как видите, он нашел другой способ приобрести то, что ему было нужно.
— Теперь понятно, откуда у меня было чувство эйфории! Сначала кобра напала на Белли и убила его, а затем появился я... и она укусила меня, но яда у нее оставалось мало, так что я, по сути дела, получил наркотик. Понятно теперь, почему я, находясь в таком страшном положении, вдруг пришел в состояние радостного возбуждения. — К адвокату еще не вернулась полная ясность мысли, ему приходилось напрягаться, чтобы сформулировать ставшие вполне очевидными вещи.
В комнату вошел Алекс:
— Сейчас придет Ланси. Он в морге... опознавал там Белли — того требуют принятые полицией формальности. Ну, что? Тебе уже объяснили, как Белли... доставал себе наркотики?
— Да.
— Но я хочу кое-что еще добавить к этому, — сказал Алекс с заговорщическим видом. — Белли никогда не выпивал! Я только что узнал об этом в баре, ожидая Ланси. Сказал мне об этом санитар, двоюродный брат поварихи, работавшей у покойного.
Дежурный врач, Алекс и Салинас, пораженные этой новостью, обменялись удивленными взглядами.
Лондон
Прибыв в аэропорт Хитроу, Салинас у самого входа в зал контроля за багажом увидел шофера Корнхилла,— тот взял у него из рук кожаную дорожную сумку и повел к паркингу, где стоял принадлежащий фирме «бентли».
Хотя туман начал сгущаться и беспрестанно лил дождь, адвокат наслаждался поездкой от аэропорта до центра Лондона. Это была не столько поездка, сколько прогулка. Блестящий черный «бентли» пересек Гайд-парк, специально сделав для этого крюк: шофер добросовестно выполнял данное ему поручение — до приезда в офис провезти гостя по самым примечательным местам английской столицы. Как всегда, британцы были преисполнены любезной учтивости.
Водитель, тщательно причесанный, с аккуратными усиками, которые обычно украшают всех героев английских фильмов, старательно выполнял и роль гостеприимного гида.
«Бентли» медленно скользил по городу, мотор его работал почти бесшумно. Но Салинас не слышал его, не обращал внимание и на виды, открывающиеся из окна автомобиля. Чем ближе к конторе Корнхилла в Саут-Кенсингтоне, тем лихорадочнее работала его голова, снова и снова возвращаясь ко всем хитросплетениям дела о светящемся масле.
В последние недели поиски адвоката снова застопорились: ему не удалось продвинуться в своем расследовании ни на шаг. А потому визит в Лондон был последней его надеждой нащупать ниточку, ведущую к сердцу тайны. Салинас чувствовал, что приблизился к ней вплотную — ему не хватало последнего звена в цепочке фактов, чтобы вся картина преступления вырисовывалась перед ним полностью.
«Я чуть было не заставил сторожа цистерн Сала заговорить... — думал он, — и его убили. Затем Белли пригласил меня к себе домой, а за несколько часов до этого он погиб от укуса кобры. Впечатление такое, что всем, кто готов вот-вот раскрыть мне правду или часть правды об этом деле, тут же самым надежным образом затыкают рот».
После смерти Белли Салинасу не удалось обнаружить ничего нового. Правда, ему понадобилось какое-то время, чтобы оправиться от потрясения, вызванного встречей с коброй. Но недавно Корнхилл позвонил ему по телефону и сообщил, что у него есть для адвоката интересные новости и потому он просит его приехать в Лондон, не доверяя телефонной связи. Звонок англичанина заставил адвоката снова воспрянуть духом, поверить, что все-таки ему удастся добраться до центра заговора, из которого на отдалении руководили всеми действующими лицами этой аферы.
После ритуального британского чаепития, за которым собеседники говорили только о том, что удалось повидать Салинасу во время поездки, Корнхилл перешел к делу. Из кожаных кресел они пересели за стол для совещаний, сверкавший тем блеском, который лишь англичанам удается добиться на своей мебели. Хозяин сел там, где обычно усаживается председатель, гость — по правую руку.
— Сеньор Салинас, нам кое-что удалось выяснять. Как вы знаете, мы, то есть компания «Рамблерс», занимаясь страховым делом, в первую очередь ищем экономические мотивировки любых действий тех, кто попал в поле нашего внимания, именно с этих позиций стараемся объяснить тот или иной поступок... каким бы необъяснимым он ни казался на первый взгляд. Иначе говоря, мы придерживаемся того правила древних юристов, которые ныне так любят цитировать: «Ищи, кому на руку преступление».
Джон Корнхилл был одет как истинный английский менеджер: полуботинки фирмы «Черч», серый шерстяной костюм, галстук и носки в цвет — с гранатовым оттенком. Волосы у него были совсем седые, но еще густые, тщательно причесаны.
— Ну так вот, перейдем к конкретным фактам. Я изложу вам, как обстоят дела с личным состоянием у интересующих нас лиц: Лафонна, Салы, Белли и Ланси. Называя Белли, я имею в виду его дела... на тот момент, когда он еще был жив.
— Я вас очень внимательно слушаю. — Салинас действительно был весь внимание, он жадно ловил каждое слово собеседника.
