Чары Аширов - Старый вождь
— Кем тебе приходится этот юноша?
— Хаджимурад мой дальний родственник, — сказал Меред беку, — если удастся выкупить дочек, то, возможно, с божьей милостью, парень станет мне и более близкой роднёй. Он в поединке самого Хабипа-пальвана победил. — И Меред рассказал беку о поединке, состоявшемся в песках.
Бек с удивлением взглянул на Хаджимурада, вспомнил славного Хабипа и вдруг лицо его просветлилось, тёмные пухлые губы скривились в улыбке.
— Вот какой он этот юноша! Пусть же удачно решится вопрос об укреплении вашего родства! Выходит, Хаджимурада можно назвать батыром? Чей же он сын?
— Хаджимурад — сын Сухана-батыра, вы должны хорошо знать его отца.
— Значит, он является сыном Сухана-батыра… этот юноша, сбросивший с седла самого Хабипа-пальвана… интересно…
Бек опять сощурил глаза и задумался, что-то припоминая:
— Как же, хорошо помню, Сухан-батыр был лучшим моим нукером. Значит, верно говорят, что кувшин для воды в воде и закаляется. А какая семья у батыра?
— У меня есть ещё два младших брата и мать, — вместо чабана ответил сам Хаджимурад.
Бек, не отводя пристального взгляда от юноши, сказал:
— Это хорошо, что ты поверг Хабипа-батыра. Это большая честь для тебя! Не правда ли?
— Конечно, справедливы ваши слова, Довлетяр-бек! Это большая честь — победить самого Хабипа-пальвана, — подтвердил Меред.
— После такой славной победы у тебя было полное право и совсем убить врага, ты что не знал этого? — поинтересовался бек.
— Знал, — кратко ответил Хаджимурад.
Бек снова удивлённо посмотрел на парня.
— Да, сочуствие — похвальное дело, — проворчал он вроде бы себе самому. И тут же, как показалось парню, о чём-то напряжённо задумался, словно забыв о сидящих рядом людях. Но вот морщины на лбу его расправились, видно, что он что-то важное для себя всё-таки решил.
— Мамед, поезжай с ними и помоги им выкупить девушку, пока хоть одну…
— Хорошо, ага, — кивнул головой слуга.
Все трое направились к выходу, но сзади раздался голос хозяина:
— Мамед, задержись, я забыл тебе один напутственный совет дать.
После ухода гостей бек усадил слугу против себя в сверкнул хищными глазами:
— Ты обязательно встреться с Абдуллой-серкерде, передай ему от меня привет и скажи, что в моих руках находится юноша, победивший Хабипа-пальвана, и если он хорошо заплатит, я ему продам парня.
— Этого храброго Хаджимурада?! — удивился горбоносый.
— Да, именно его, — холодно подтвердил бек, — и сообщи, что я могу привезти парня в любое время. Только твёрдо договоритесь о цене! На малую плату не соглашайся! Понятно?
— Да, ага, понятно, — поднялся слуга.
* * *
После обеда три всадника отправились в путь. Горбоносый слуга бека гнал свою лошадь в сторону Йыландага, не разбирая дороги. Вскоре они очутились в просторном тенистом ущелье. Воздух здесь прохладный, трава зелёная. Стада здесь, как видно, не бывают, — ни одного сильно вытоптанного места. Кажется, и сам человек не частый гость этих мест, потому что всё время попадаются то дикая коза с козлятами, то зайчиха с зайчатами. Из-за тёмных крон деревьев доносятся разноголосые голоса птиц. Удивительно, даже соловей в полуденную пору не прекращал здесь свои трели… Под деревьями струилась горная чистая речушка.
— До чего же благодатное место, — изумился чабан, — да здесь можно и сеять, и сколько угодно скота держать, в общем жить, как в раю!
— Время сейчас не то, — обернулся к нему горбоносый, — кругом вражда, текинцы боятся курдов, а курды текинцев, вот никто из них и не живёт здесь.
Дальше на их пути стали нависать горные скалы, затем пришлось ехать через разлившиеся по камням роднички. Лошади наклонили головы и стали жадно пить чистую воду… Хаджимурад спрыгнул с коня и сам напился из ручья. Оба его спутника сделали то же.
— Это вам не горькая жижа, которую иногда приходится пить из сельских колодцев.
— Верно! Я впервые пью такую вкусную воду! — воскликнул Меред.
— Не вода, а бальзам, — не унимался горбоносый.
Всадники снова сели на коней и отправились дальше.
К вечеру они добрались до небольшого леска у склона горы. Слуга бека остановил коня и сообщил:
— Прибыли, Кызкала находится вон на том отроге, отсюда она плохо видна. Вы подождите здесь, — заявил Мамед спутникам, — а я схожу и заплачу за одну из девушек.
Горбоносый скрылся за деревьями. Спешился и Хаджимурад.
— Куда ты? — насторожился чабан.
— Не беспокойся, Меред-ага, я осторожно пройдусь и хоть издали взгляну, что это за дьявольская крепость и каковы там сторожа, не известно, может, ещё придётся нам действовать и по-другому…
Чабан испуганно замахал руками:
— Стон, Хаджимурад! Ты можешь испортить всё дело. Сербазы хана увидят тебя и поймут твои замыслы. Тогда нам обоим непоздоровится. А мои дочери навеки останутся рабынями. Не Делай, парень, глупостей!
И Хаджимурад уступил разволновавшемуся старику. Теперь они оба молчали, тревожно поглядывая по сторонам я с нетерпением ожидая слугу.
А он вынырнул из-за деревьев лишь с наступлением темноты.
— Меред-ага, одну девушку выкупили, — сообщил он, — пойдём чабан со мной, — и слуга пошёл по тропинке, ведущей к скале.
Меред вслед за слугой бека вскарабкался на отрог скалы. А на нём — небольшая площадка, с одной я другой стороны упирающаяся в высокие отвесные плиты. С двух открытых боков площадка была огорожена искусственными каменными стенами невероятной высоты. Никакой надежды проникнуть в крепость постороннему человеку. Сюда можно войти лишь через незаметную для глаза калитку. Изнутри площадка выстелена горными травами. Здесь Абдулла в летнее время и содержал девушек.
И в полутьме Меред разглядел сгрудившихся пленниц.
— Детки мои, доченьки, — позвал он.
Дженнет сразу узнала голос отца — и кинулась в калитке:
— Папочка!
Тут же подбежала Джерен и тоже обняла отца.
— Дорогой папочка! Ты за нами приехал? За нами?! Увези нас поскорее домой, — плакала и дрожала всем своим худеньким тельцем Джерен.
— Да перестаньте же вы плакать, — успокаивал их Меред, сам еле сдерживая слёзы.
— Верно, я приехал, чтобы забрать вас отсюда. Но у меня не хватило денег сразу на обеих, — и тут уж он сам стал вытирать обильные слёзы.
— Значит, ты одну из нас заберёшь, а вторую оставишь здесь, да? — со страхом в голосе спросила Джерен.
— У меня нет другого выхода, дорогие дочери, — всхлипывая, говорил отец, — я и этих денег с трудом наскрёб, постараюсь ещё где-то добыть и вскоре вернуть домой и другую.
А Джерен сквозь слёзы продолжала свои горькие причитания:
— Мы и так в плен попали, а теперь ты ещё хочешь разлучить нас, одну забрать, а вторую оставить. Разве нельзя было попросить денег взаймы хотя бы у дяди Курбанмурада. Я бы, не покладая рук, ткала, чтобы поскорее с ним расплатиться.
Меред перебил её:
— Твой дядя Курбанмурад подлец, дочка. Нам даже далёкая небесная тучка ближе, чем он. Спасибо Сазаку-сердару, он помог, и снова, я уверен, не оставит в беде.
— Неужели же, папочка, одной из нас придётся здесь остаться? — с горечью твердила Джерен.
А он на эти слова дочери только и мог сказать:
— Утром, когда мы заезжали в крепость Довлетяра, бек очень внимательно разглядывал коня Хаджимурада, может, мы его продадим, да и овцы с верблюдами у нас есть, за них тоже можем кое-что выручить, словом, кто бы из вас здесь ни остался, это не надолго.
Слуга подошёл к чабану:
— Кончайте разговор, пора в дорогу, — хотел ещё что-то сказать, но, увидев прекрасное лицо Джерен, от изумления только и произнёс: «Вах! Вах!»
— Ах, у меня сердце разрывается, я не могу выбрать, ведь обе вы мне дороже собственной жизни, — качал головой Меред.
Послышался плач Дженнет:
— Когда Джерен рядом, она мне, как мама, как же я буду здесь без неё…
— Да не разрывай ты моё сердце своим плачем, — схватился за грудь отец, — я ведь очень скоро вернусь…
Джерен перебила его:
— Папочка, Дженнет никак нельзя здесь оставлять одну, она вся изойдёт плачем, лучше уж ты её сначала забери.
— Ладно, Джерен-джан, так и сделаю, а за тобой, дитя моё, попозже приеду.
Вскоре они оседлали коней и отправились домой. По дороге все трое думали о Джерен. Чабан прикидывал, как бы поскорее её выкупить. Хаджимурада беспокоило другое: «Уж если обе девочки стоят одинаково, надо было сначала забрать Джерен. У этого Абдуллы, как и у нашего бека, нет совести. Если он увидит Джерен, может оставить её себе и отказаться от выкупа». Слуга, покачиваясь в седле, снова несколько раз произнёс: «Вах, вах! Какая прекрасная девушка»…
Дженнет, держась за отца, всю дорогу проплакала.
Хитрость бека
