Александр Владимиров - Призрак Белой страны
— Не опоздаем, — убежденно заявил Прошкин.
— Действуй, Кирюша, действуй! Отправляйся к ребятам, вези их в казино (будь оно неладно!). Не забывай о Репринцевой, — он взглянул на часы, — о, мне пора!
— Срочное дело?
— Забыл? В это время мы поем «Интернационал», святую песню для каждого истинного коммуниста.
Валентина пришла к назначенному месту немного раньше Горчакова. «Значит, не успел все сделать», — сказала она себе, взяла мороженое и села на лавочке возле самого фонтана. В одиночестве скучать не пришлось, проходившие мимо молодые люди не позволяли. Один ей подмигнул, другой пригласил вечером на танцы (пришлось нахмуриться и отказаться), но самым настойчивым оказался третий — уже в годах, лет сорока, он тут же предложил Репринцевой… выйти за него замуж(?!).
— Я пока не собираюсь замуж, — изумилась Валентина.
— Зря, красавица, зря. Следует подумать о будущем.
— О будущем?
— Мужчин меньше, даже статистика здесь далеко не точна. Среди сильного пола много спившихся и, да простит незнакомка неприличное слово, импотентов. А сколько вообще избегают супружеских уз!.. Вы же — моя мечта, мой идеал, я это сразу понял. Разрешите представиться: профессор местного университета Кашин Максим Сергеевич.
— У меня уже есть друг, — рассмеялась Валентина.
— У вас с ним серьезно?
— Более чем, — Репринцева уже не знала, как избавиться от навязчивого профессора. А тот не унимался:
— Ваш сверстник?
— Он чуть старше.
— Не делайте колоссальной ошибки! Муж должен быть значительно старше жены. Природа к женщинам несправедлива, они стареют раньше. Со временем мужчина начинает искать связи на стороне. А когда жена молода, он холит, лелеет, обожает ее! Других женщин для него нет.
— Уверена, для моего друга кроме меня никого нет. Кстати, он сейчас появится. И еще: он мастер по самбо и ненавидит, когда к его даме цепляются незнакомцы.
Валентина тихонько засмеялась, наблюдая, как «слишком умный» профессор откланялся и быстро ушел. Вскоре появился Александр.
— Извини за опоздание, — сказал он. — Зато кое-что новое по делу. А ты чего такая веселая?
— Меня сватали.
И Валентина пересказала диалог с профессором. На душе было так легко и спокойно, она упивалась этим миром, пусть со своими сложными проблемами, невзгодами, горестями, даже неведомым страшным убийцей. Но здесь нет всеобщего страха, который она ощущает у себя на родине.
— В Москве к тебе тоже клеятся? — усмехнулся Горчаков.
«Наивный! Подойди ко мне кто-нибудь в Москве, заговори как этот чудаковатый профессор, обмерла бы со страху! Вдруг он из НКВД?».
Вслух же сказала:
— Бывает. Но я человек стойкий.
Послезавтра в это самое время она будет в Курске, потом пересечет границу. Как-то откликнутся ей долгие отлучки из коллектива в городе Старый Оскол? Настроение сразу испортилось, в душе возникла тревога, ее подпитывала другая: почему не работает домашний телефон?
— Не пора ли полдничать? — спросил Александр. И, не дожидаясь ответа, затащил Валентину в маленькое открытое кафе.
Заговорили о делах. Горчаков подробно описал встречу со Степановым. Главное, что он вынес из их разговора: Федоровская и Либер имели коммерческие дела. Но только ли их?
— А самого Степанова не считаешь причастным к ее смерти? — поинтересовалась Валентина.
— Вряд ли, — задумчиво ответил Александр. — Слишком он мелок и труслив. Посредничество в темных делишках — пожалуйста. Но чтобы убийство… А что у тебя?
Репринцева также детально передала разговор с Коровиным. Горчаков внимательно выслушал и спросил:
— Значит он отрицает какую-либо связь с Зинаидой Петровной?
— Отрицает. Только я не поверила. В его глазах блеснул странный огонек… испуга.
— В какой момент он появился?
— Я называла ему три возможных мотива убийства Федоровской (о чем слышала сама): контакты с зарубежной разведкой, месть любовника, деньги. В один из этих моментов он и заволновался.
— В какой именно?!
— Точно не могу сказать.
— Эх, знать бы! — и приумолк.
— О чем задумался? — девушку тронул его печальный вид.
— Три версии, но мне все же ближе одна — политическая. Ведь после Федоровской убили двоих иностранных агентов. И Никита Никодимович намекнул… нет, он прямо сказал, что сомневается, что в деле Федоровской замешан обычный криминал. Зинаида Петровна (правда, это он говорит, но, скорее всего, знает) вела дела честно.
— Что у нас дальше? — Репринцевой не терпелось продолжить дело.
— Я все вспоминаю, как Корхов предложил начать с театра. Старый Лис понимает, что делает. Только вряд ли мы что-то еще вытянем из Степанова. А вот другой наш «клиент»…
— Кто же?
— Варвара.
Валентина содрогнулась и на всякий случай напомнила:
— Мы вчера уже заходили к ней.
— Почему бы не заглянуть еще раз?
— Неприятная особа, — больше всего ей не хотелось возвращаться в тот гнетущий дом. Хотя многие загадки так и не разрешились. Что за жуткое видение об аресте отца? И кто оно, то заросшее шерстью чудовище, выглянувшее в окно?
— Пойдем к ней позже, — сказал Александр, — когда станет темно. Только вот темнеет сейчас поздно.
— Почему, когда стемнеет? — полюбопытствовала Валентина.
— Представь: мы попадем на шабаш ведьм. Или вообще прилетят Воланд и его свита.
— Кто прилетит?
— А! Ты не слышала о писателе Михаиле Булгакове.
— Нет, — подумав, ответила Репринцева. — Не припоминаю.
— Он родился в Киеве, где-то в конце прошлого века. Служил военным врачом в Вооруженных силах Юга России. Но страстью его была не медицина, а литература. В двадцатые годы он приехал в Москву, несколько лет прожил в Советской России, опубликовав в газетах ряд фельетонов и рассказов. Потом вернулся в Киев, вернулся вовремя, а то над ним уже стали сгущаться тучи. И здесь он получил широкую известность — печатаются его книги, ставятся пьесы. Мало того, в 1929 году произошел крупный скандал: один советский военный деятель посетил с дружеским визитом Империю, Булгаков влюбился в его жену (имеется в виду Е. С. Шиловская. — прим. авт.) и… увел ее.
Недавно Булгаков издал новый роман, который первоначально назывался «Великий канцлер», но в самый последний момент был переименован в «Мастера и Маргариту». Началась настоящая шумиха, инициативная группа выдвинула автора на Нобелевскую премию. По словам самого Булгакова, писал он его долго, целых семь с лишним лет.
— Хватило терпения!
— У вас бы он писал его еще дольше и вряд ли бы дописал. Представляешь его жизнь в Москве? Нищета, безвестность, а если новое творение — то в стол. А сейчас он состоятельный человек со своей армией поклонников.
— Зачем ты так? — грустно прошептала Валентина. — У нас печатается любая литература. Главное, чтобы она не носила антисоветского содержания.
— Творению нельзя ставить идейные преграды.
В который раз Валентина говорила себе: «Встань и беги от опасных разговоров!». И снова никуда не ушла… Просто поменяла тему:
— И кто такой Воланд?
— Разве можно вот так сразу пересказать гениальную вещь? Я дам тебе ее прочесть. Хотя здесь ты уже не успеешь, а увозить роман с собой опасно.
«Как жаль! — внутренне простонала Валентина. — И ведь все начнется уже послезавтра!»
— Я согласна вечером отправиться к Варваре.
— Отлично! А пока я еще покажу город.
— Мне бы своих ребят проведать, а то совсем потерялась.
— Ты не устала от них?
— Еще как устала!
— Знакомая ситуация. Когда постоянно общаешься с коллективом, он тебе до чертиков надоедает.
«Мне с ними вообще не интересно!»
— Я к ним не пойду!
Надо бы зайти на почту, позвонить… Но она вдруг испугалась постоянных гудков. Разговоры о сломанном телефоне показались неуместной злой шуткой, или попыткой успокоить ее, взбодрить. Там, в Москве что-то произошло!
Потребовалось некоторое время, чтобы разубедить себя в том. Однако на почтамт она больше не пошла, не хватило душевных сил.
Налетевший ветерок растрепал ей по плечам волосы, полуденное солнце играло золотыми лучами. Деревья, пышные кусты, цветы — все зеленое царство, будто застывшее в томной неге, звенело и пело на разные голоса. Вступающее в свои права лето дарило радость и надежду.
Или это только обман природы?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Давид и Рустам встречали Кирилла Прошкина во всеоружии, они ждали нового сюрприза: по каким еще местам революционной славы Старого Оскола поведет замечательный гид? Все вместе они зашли в номер Надежды.
Девушка немного отошла от жуткой картины в ванной. Красная Стерва исчезла так же внезапно, как и появилась. Постепенно Надежда уверовала, что перед ней промелькнуло видение, мираж, вызванный ее усталостью. Поэтому никто и не заметил каких-либо изменений в поведении Погребняк. О недавнем недомогании не вспоминали: было девушке плохо, сейчас поправилась. Комсомолец обязан быть железным!
