Евгений Полищук - На районе
Дверь лифта открывается медленно. Напротив стоит Муха. Улыбка — как у Чеширского Кота.
— Ну че? Где Валерия? — шепчет Гвоздь.
— Все заебок — довольно отвечает Муха — Там сидит. Гостей ждет. Мы пока гуляли, выпили пузырь вина на двоих и пивом шлифанули. Она вообще уже хорошая. Я такой говорю “Не хочешь с моими друзьями познакомиться?” А она, такая “Да с удовольствием, давай зови их сюда, пусть только выпить принесут”. Вы же не с пустыми руками?
Молча переглядываемся. Почему-то чувствую себя виноватым.
— Мы уже все что было — употребили, короче — говорит Иван — Так что получается — с пустыми. И что теперь — домой идти? Лаве по нулям у всех.
— Блядь, ну вы и тупые. Ладно, заходите — сдается Муха — Я там еще батину заначку нашел — можно будет аккуратно полпузыря выпить, и потом воды долить. Я так уже делал.
Гуськом проталкиваемся в квартиру. Краем глаза отмечаю странные цифры на счетчике электричества — ПЖ 577. Думаю, к чему это?
Хата — двухкомнатая, тесная. В коридоре навалены зимние куртки, картонные коробки, старые детские игрушки и еще куча всякого хлама. Муха сигналит, что можно не разуваться. Отлично, ненавижу ходить в носках по грязному полу. Заходим в зал.
Валерия сидит на диване, закинув ногу на ногу, и пьет вино из пластикового стаканчика. Улыбается нам. Выглядит очень даже ничего, учитывая, что ей двадцать два. Она рыжая и вообще не очень похожа на Памелу Андерсон, скорее — на Калинину Арину из параллельного класса. Те же тертые джинсы и вишневая кофточка в облипку.
— Привет, мальчики… — улыбается она, отхлебывая красного пойла — Меня зовут Валерия — и подает нам ручку, как английская королева.
— Костя, Ваня, Женя… — стеснительно мычим в ответ. — Ээээ…
— Ну, давайте, присаживайтесь… — облизывает она комки красной помады на губах.
Краем глаза я замечаю какого-то старого плюшевого медведя, разодранного на части. Огромного, одноглазого. Подгребаю медведя под себя, сажусь и наливаю вина. Приятно продирает горло. Солнце уже зашло за горизонт, в квартире нет электричества, и все тона становятся сумрачно-серыми.
Все, кроме рыжей шевелюры Валерии. Гвоздь начинает пускать в ход свое дешевое обаяние. Рассказывает проверенные истории. Лера хохочет, как сумасшедшая, игриво толкает его в плечо. Муха сидит рядом, слегка приобнимая за талию и без устали наполняет ее стакан. Мы расположились напротив и буравим ее взглядами. Замечаю сколотый кусочек зуба. Чем больше мы пьем, тем красивее становится Лера. Иногда она вставляет свои замечания, но в основном говорят Гвоздь и Муха. Стараются ни на секунду не замолкнуть.
— А может, в картишки? — предлагает Иван — А?… На раздевание?
— Ну я не знаю, мальчики… — смеется она, накручивая локон рыжей шевелюры — У вас явно больше одежды, чем у меня… Так нечестно будет…
— А мы по две сразу снимать будем — предлагает Гвоздь — Так стопудняк честно получится!
— Ну, я не знаю… — мнется она.
Муха вскакивает и по-бырому приносит карты. Начинаем играть в дурака. Лера больше ни во что не умеет. Через пару конов она вынуждена снять кофточку и остаться просто в белой обтягивающей майке. Переглядываемся. Гвоздь активно мигает и делает страшные глаза.
— Мож, куранем сходим? — предлагаю пацанам.
— Пойдем-пойдем — торопится Вано — Русь, тут на балконе можно курить?
— Ага, пойдемте, сходим — с неохотой убирает руку с Лериной талии Муха — Костян, ты пойдешь?
— Вы идите, а я сейчас догоню. Последнюю партию сыграем.
Идем на балкон, коридор завален стройматериалами. Больно спотыкаюсь о какую-то шифонерину, матерюсь. Еле слышно, как Гвоздь закрывает стеклянные створки двери в зале.
Началось… — думаю.
Курим. Хорошо, что не надо снимать обувь — балкон очень грязный. Огромные склянки и засохшие пятилитровые бутылки укрыты кусками серой ткани. Изгибаясь, встаю рядом с лыжами.
— Твои лыжи, Русь? — спрашиваю.
— Неа, родаков. Старые, советские еще.
— Понятно. Так и думал.
Молчим. Курим. Дует прохладный ветер. Из окна видно двор, старый колодец, крышку канализационного люка, стройные ряды гаражей. За гаражами проложены трубы, обмотанные колючей стекловатой. Говорят, что если прикоснуться к стекловате, а потом к лицу, то в глаза могут попасть микроскопические кусочки стекла и все. Постепенно ослепнешь. Не очень верится в такие байки, но стекловата все-таки неприятная штуковина.
Еще дальше — болото, дамбы и мутный Иртыш. Но Иртыша не видно, я просто знаю, что он там.
Снизу доносится лай собак. Они обступили маленького мальчика и рычат. Он плачет.
Я громко свищу, прижав нижнюю губу к зубам.
— А ну пошли вон! — ору и плюю вниз. Не слышат, еще бы седьмой этаж. Подбегает какая-то храбрая мамаша, разгоняет собак. Пацаны ржут.
— Нормально ты их напугал. Герой — говорит Иван.
— Еще бы — отвечаю.
— Что, как думаешь, долго они там будут? — спрашиваю у Мухи.
— Не знаю… — неопределенно кивает он — Минут двадцать, наверное. А что там дольше делать? Я прошлый раз за пять минут управился. Основное время — чтобы уговорить. Само дело быстро делается.
— Понятно…
Затихаем. Прислушиваемся. Изредка доносятся всхлипы женского смеха и приглушенный бас Гвоздя.
— Вань, сгоняй на кухню, налей-ка там водяры, она в нижнем шкафу — говорит Муха.
— Не хочу, сам сгоняй. Твоя же хата.
— Ну че ты, как овца — то?
— Я сказал тебе — не хочу. Значит — не хочу. Хули ты меня, как телку, уговариваешь?
— Давай я схожу — говорю.
— Давай, там короче в нижнем ящике кухни, справа от умывальника стоит. Литровая бутылка. Пять озер или как-то так. Она откручена уже, налей нам по ватерлинии — протягивает Муха стаканчик. — Вань, ты будешь?
— Куда я денусь? — протягивает Ваня свой стаканчик.
Выхожу на кухню, напрягаю уши. Тишина. Вообще ничего не слышно. Стараясь не шуметь, роюсь в ящике. Так, вот она. Тяжелая. Аккуратно наполняю три стаканчика, ровно по ватерлинии. Раз вино уже кончилось — то и водка ништяк. Тем более, с нее начинали. Круговорот водки в природе. В холодильнике нахожу остатки апельсинового сока, развожу с водой, получается неплохой запивон. Возвращаюсь на балкон.
— Вот ваша водка — раздаю стаканчики, как Дед Мороз подарки.
— Спасибо дружище — говорит Муха. Иван сопит и улыбается. Достаем еще по сигарете.
— Блядь, скоро они там или нет! У меня уже дымится — говорит Иван.
— А с хуя ли ты решил, что ты следующий? — говорю.
— А кто следующий?
— Давайте я — предлагает Муха.
— Нет, ты уже был. Надо кому-то из нас успеть — возражает Иван.
— Давайте, короче, на ван-ту-фри, чтобы честно было? — предлагаю.
— Давайте, только до трех побед.
— Это как? Нас же трое.
— Ну, кто три раза выграет — первый. Оставшиеся — между собой до трех побед играют.
Скидываемся на ван-ту-фри. Я все время показываю ножницы или колодец. Почему-то не люблю бумагу, она какая-то ненадежная. Пацаны, видимо, разгадывают это, подстраиваются и попеременно кидают то бумагу, то колодец. В упорной борьбе выигрывает Муха. За ним — Иван. Я иду последний.
— Блядь! — нервничаю — И сколько мне тут вас ждать?! Вы, может, там по часу будете вола ебать, у меня тут сигарет не хватит ждать. Шесть штук уже осталось.
— Не ссы, мы постараемся быстро — ржут они. — Ты тут пока в туалет сходи. Настройся, подрочи — ржут еще больше.
Вот уебки. Ненавижу, когда так получается. Идти последним всегда херово. Тем более в такой-то ситуации.
В коридоре возникает какое-то движение. Разворачиваем головы — из-за угла появляется Гвоздь, по пояс голый. Худющий, взъерошенный, довольный. Лыбится, засунул одну руку в штаны.
— Ну че?
— Че-че… Заеби-и-ись… Валерия — божественна, парни. Базарю. Кто там следующий? Я пошел мудя сполосну.
Гвоздь скрывается в ванной, шумит вода. Муха ушел в комнату. Наливаем себе еще по стопке, и одну — Гвоздю. Он выходит из ванной, тщательно протирая яйца синим махровым полотенцем. Все мудя у него покрыты густым ворохом черных волос. У меня, наверное, раза в два меньше и не такие черные. Хлопаем водки. Выходим на балкон, курим.
— Да, парни, это что-то… — заводит Гвоздь — Она реально горячая, Муха ни разу не пиздел. Как он вообще ее в лагере подцепил? Вожатая, блядь… Детишек уму-разуму учит. Такое мне выдавала.
Гвоздь в красках расписывает что там и как. Стараюсь не слушать, голова уже неслабо кружится от водки. Подташнивает, хлеб с майонезом уже просятся наружу. Надо было у родаков больше денег попросить или из дома колбасы прихватить. День рождения друга…
Муха забегает на пять секунд на кухню, наливает две стопки водки, показывает большой палец и убегает в комнату. Время тянется медленно. Голова кружится все сильнее, глаза уже слезятся от сигаретного дыма.
