Теодор Драйзер - Гений
«Жизнь — это сила, которая из воздуха, воды и растворенного в ней вещества создает простейшие и в высшей степени сложные организмы, обладающие определенным строением и функциями; эти организмы находятся в состоянии постоянного распада и восстановления, которые осуществляются с помощью внутренней циркуляции жидкостей и газов; они размножаются, последовательно проходят через фазы молодости, зрелости и старости, затем умирают и распадаются на составные элементы. Таким образом, они составляют непрерывные ряды подобных себе индивидуумов и, находясь в благоприятных условиях, обладают, по-видимому, потенциальным бессмертием.
Для того чтобы объяснить, как осуществляется руководство этими низшими силами в соответствии с определенной системой эволюции, торжество которой мы наблюдаем повсюду, мы вынуждены предположить существование некоего всеобъемлющего разума, — вездесущего духа, который движет вселенной. Ничто другое нас удовлетворить не может…
Но, сделав этот шаг, мы вынуждены пойти и дальше… У нас имеется полное научное и логическое основание для того, чтобы видеть в животном и растительном царстве, богатствами которого в конечном счете распоряжается только человек, некое предварение нас самих, которое должно содействовать развитию нашего сознания и подготовить нас к более высоким формам жизни в качестве существ духовного порядка.
…Было бы естественно предположить, что огромная зияющая пропасть, отделяющая нас от божества, населена бесконечной иерархией существ, наделенных все возрастающим могуществом в отношении создания, развития и управления вселенной.
…Вполне возможно также представить себе обширнейшую систему сотрудничества между этими существами, находящимися на различных ступенях могущества и разума, начиная с существ высшего порядка и кончая еще лишенными сознания или почти бессознательными «душевными клетками», о которых говорит Геккель.
Я могу также представить себе некое… Бесконечное Существо, которое предусматривает и предопределяет в общих чертах весь ход вселенной.
Существо это могло, скажем, внушить некоторым из своих высших ангелов идею создания первичного космоса, вселенной из одного лишь эфира, обладающего теми свойствами и особенностями, которые породили все последующее. Другие ангелы, подчиненные первым, должны были бы выделить из эфира в должных пространственных и количественных соотношениях все элементы материи, с тем чтобы под воздействием таких законов и сил, как сила тяготения, теплота и электричество, они могли образовать обширные туманности и солнечные системы, из которых состоит звездный мир.
Мы можем затем предположить, что неисчислимые сонмы ангелов, для коих тысячелетия равны дню, наблюдают за развитием этих солнечных и планетных систем и что в одной из них (а может быть, и в нескольких) возникло сочетание всех тех необходимых условий (известные пространственные соотношения, строения из элементов, атмосфера и водные массы, отстоящие от источников тепла на такие расстояния, что они могут обеспечить устойчивость строения и единообразие температуры на данный минимум миллионов лет или веков), которые потребны для развития жизни, начиная от амебы вплоть до человека плюс еще несколько сот миллионов, необходимых для того, чтобы завершилось развитие человека.
А это заставляет нас заключить о существовании целого воинства духов их можно было бы назвать организующими духами, — коим поручено так воздействовать на мир «душевных клеток», чтобы те точно и без заминки выполняли свою работу…
На дальнейших этапах развития жизни могла возникнуть необходимость во все более многочисленных и наделенных все более высоким разумом силах, которые направляли бы основные виды и разновидности по предначертанным им путям, в соответствии с общим планом, всемерно следя за тем, чтобы не допустить перерыва в той особой линии развития, которая одна лишь способна была в конце концов привести к появлению человека…
Я льщу себя надеждой, что это умозрительное построение найдет отклик в душе некоторых моих читателей, как единственно возможная в настоящее время попытка определить первопричины, обусловившие возникновение материи, жизни и сознания, а также появление человека, который в высших своих достижениях лишь немногим уступает ангелам и, подобно им, предназначен к поступательному развитию в духовном мире».
Это утверждение, исходящее из кругов представителей научного естествознания и, стало быть, не противоречащее их выводам относительно устройства вселенной, показалось Юджину весьма близким тому, о чем учила миссис Эдди, а именно, что все в мире — это разум в его бесчисленных проявлениях; единственное различие между миссис Эдди и английскими натуралистами заключалось в том, что они допускали существование некоей упорядоченной иерархии, которая проявляет себя и руководит вселенной в соответствии с предуказанными ей или добровольно принятыми ею законами, доступными нашему исследованию и изучению, в то время как миссис Эдди говорила о вездесущем духе, который управляет через посредство упорядоченных законов и сил, им самим для себя созданных. Бог был для них принципом таким же непреложным, как, скажем, арифметическая истина, что дважды два — четыре, и он проявлял себя повседневно, повсечасно и ежеминутно, как в убогой каморке, так и в мире вращающихся солнц и планет. Бог — это принцип. Наконец-то Юджин понял это. Принцип же пребывает везде и во всем одновременно. Нельзя себе представить места, где, например, дважды два не будет четыре, где эта истина неприменима. То же самое относится и к всесильному, вездесущему и всеведущему божественному разуму.
Глава XXVI
Нет ничего опаснее для человеческого разума, чем навязчивая идея. Она может привести, да и часто приводит человека к гибели. Для Юджина такой навязчивой идеей было представление о совершенной красоте девушки в восемнадцать лет. Этот культ совершенной красоты, вместе с неспособностью Анджелы сохранить его любовь и верность, были отчасти причиной всех его бед до самого последнего времени. Религиозная система, воспринятая со слепой горячностью, могла бы отвлечь, но могла бы и погубить его, когда бы он способен был ею увлечься. К счастью, то учение, которым увлекся Юджин, не имело ничего общего с узкой догмой, являя собой религию в более широком значении этого слова, то есть духовный синтез или свод метафизических систем того времени, не лишенный интереса для всякого мыслящего человека. «Христианская наука» как культ или религия отвергалась всеми установленными религиями и их последователями, усматривавшими в ней нечто извращенное, бессмысленное, дикое — вроде черной магии, беспочвенной фантастики, гипноза, месмеризма, спиритизма; короче говоря, в ней видели все то, чего в ней не было, и очень мало (вернее, ничего) из того, что в ней было. А между тем миссис Эдди только сформулировала, — вернее, лишний раз выразила мысль, которую можно найти в священных книгах индусов и в заветах иудеев, как Ветхом, так и Новом, и у Сократа, у Марка Аврелия, у святого Августина, а также у Эмерсона и Карлейля. Единственное различие между нею и современными философами заключалось в том, что ее «единое начало» было не злобным, как представлял себе Юджин и многие другие, а всеблагим. Ее «единство» было «единством» любви. Бог был всем, но только не источником зла, последнее же, по ее мнению, было лишь иллюзией, без реальности или субстанции, — пустой знак, лишенный смысла.
Следует помнить, что все время, пока Юджин предавался этим мучительным религиозным исканиям, он жил на северной окраине города, работая урывками над несколькими картинами, которые надеялся продать, время от времени навещая Анджелу, находившуюся в надежных руках в родильном приюте на Сто десятой улице, не переставая ни на секунду думать о Сюзанне и о том, увидит ли он ее еще когда-нибудь. Его мозг был до такой степени воспламенен красотою и духовным совершенством этой девушки, что он в сущности едва ли мог считаться нормальным человеком. Для того чтобы привести его в себя, необходима была какая-то встряска, катастрофа, превосходящая все пережитое им до сих пор. Некоторую положительную роль сыграли для него материальные невзгоды. Потеря Сюзанны только разожгла его любовь к ней. Положение Анджелы несколько отвлекало мысли Юджина, так как его занимал вопрос, что с нею будет. «Если бы она умерла!» — говорил он себе, потому что человек обладает счастливой способностью от души ненавидеть тех, кому он причинил больше всего зла. Он с трудом заставлял себя навещать ее, до такой степени им владела мысль, что она стоит на его пути, а мысль, что она собирается сделать его отцом, приводила его в бешенство — ведь если Анджела умрет, ребенок останется у него на руках, и это, возможно, помешает Сюзанне со временем к нему вернуться.
