Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья
— По сообщению полиции, известным мне наблюдателем оказался не санитар, а уборщик Опост Стемнец. Он вытряхивал через окно коврик и увидел машины. По его словам, одна была зеленая. То же подтвердила и больная женщина с верхнего этажа, вставшая, чтобы закрыть форточку, — перебил фон Лампе, любящий во всем точность. — Случайные свидетели — лучшие свидетели. Но генерал сам сел в авто — это факт.
— Прошу все же не перебивать, господа, — достаточно строго приказал Миллер. — Иначе мы никогда не продвинемся вперед. У каждого еще будет возможность высказаться.
— Прошу прощения, — слегка поклонился Монкевиц. — Еще несколько деталей, собранных мною и моими людьми. Александр Павлович был в темном пальто и мягкой фетровой шляпе. Жена генерала свидетельствует, что супруг находился в веселом настроении, покидая дом. На обратном пути ему встретилось еще такси с русским водителем. Тот приветствовал генерала, но генерал почему-то не ответил. Вот и все. Я заканчиваю. Сработано весьма ловко, хитро и профессионально. Похищен кем-то или бежал — подходит при любой версии. Снова обращаю ваше внимание на два обстоятельства. Вышел из дому в веселом настроении и добровольно сел в авто. Для чего? Примерный семьянин, хорошо жил с женой и пятилетним сыном. Бюджет — официальный! — тысяча двести франков от РОВСа в месяц. Но никаких документов нет. Только записная книжка. На конец месяца назначено лишь одно собрание, какая-то встреча и ничего больше.
— Любопытно. Но что дальше? — насмешливо поинтересовался Туркул и переменил позу, высоко закинув ногу за ногу. — Насколько я понимаю, все концы в воду. Так, по-вашему выходит?
— А у вас есть какая-то своя версия, генерал? — Миллер недовольно запыхтел от непочтения к высокому собранию.
— Естественно! — громоподобно объявил Туркул с гордостью. — Мой единственный вариант — большевистский. В нем не сомневаюсь и сам веду в этом направлении расследование. Ожидаю полных успехов, господа!
— Может, вы поделитесь с нами?
— В самых общих чертах. Надеюсь, вы понимаете... Утечка информации, печать... Вполне можем спугнуть красных агентов. Так уж учен, ничего не попишешь!
— Приступайте же к сути дела, генерал Туркул, — не выдержал начальник РОВСа, который не терпел этого гиганта из молдаван. — Говорите, что считаете возможным. Хотя это странно... Коллеги... Военный совет, наше общее дело. Не понимаю. От кого вы прячетесь тут?
— Большевистский вариант — для меня сомнениям не подлежит! — продолжал Туркул, словно и не услышав слов Миллера. — За домом Кутепова из прачечной и лавчонки постоянно наблюдали. Кто, зачем?! Его неоднократно фотографировали в кафе. Кто, зачем?! Краснопузые! Вам нужны еще факты — пожалуйста! С аэродрома Бурже поднимается частный аэроплан, на который поначалу не обращают внимания таможенники. Схватившись, узнают, что улетел некий русский, по фамилии Сканлан. Не Кутепов ли это? Нет? Возможно!.. Может, его похитили и скрывают в подвалах советского посольства? Следует проверить. Есть свидетели. Один видел, как в саду посольства рыли могилу. Другой слышал крики...
— Да, но министр-президент Тардье уже поручал начальнику парижской полиции энергично проверить эти слухи, — воспользовавшись паузой, вступил в разговор генерал фон Лампе. Среднего роста, очень подвижной штабной работник, долгое время исполнявший должности военного агента, он неукоснительно придерживался в своей деятельности прежде всего дипломатических, а не военных установлений. — Полиция произвела обыск в доме, населенном советскими служащими. И ничего не нашла. Газеты требуют обыска в советском посольстве. Но посол Советской России на приеме у Тардье выразил энергичный протест: Советы считают ниже своего достоинства даже опровергать столь абсурдные слухи.
— Вы говорите так, будто прячете Кутепова у себя. Или уже знаете иное его местонахождение.
— Я бы попросил вас, генерал! — побагровел фон Лампе.
— Иначе — что? Дуэль с десяти шагов? — Туркул захохотал. — Оставьте, профессор! Чепуха все это! Дерьмо!
— По праву старшего, я попрошу вас выйти отсюда, — неожиданно твердо сказал Миллер и резко встал. — Вас, вас, генерал Туркул. Забываете, где находитесь. Я приказываю: прекратить брань!
Собравшиеся переглянулись: новый начальник РОВСа «тренирует» голос, показывает, что и он может быть строгим, может применить власть. Но ведь и Туркул не из тех, кто позволял всякому командовать собой. Особо теперь — десять лет спустя после конца гражданской войны.
— Разрешите удалиться, генерал? — поднялся он во весь свой двухметровый рост, показывая, что решение уйти им уже принято. — Не имею времени, к сожалению...
— Не задерживаю, генерал, — сухо ответил Миллер, — Придется уж без вас разбираться во всем.
Туркул хотел, видно, сказать что-то обидное всем этим генералам-канцеляристам, но раздумал, только хекнул насмешливо и, нарочито громко топая, вышел.
— Исключать за такое из Союза надобно, — обиженно сказал фон Лампе, и его поддержало еще несколько голосов: этот бывший лихой рубака пленных давно противопоставляет себя организации, забывает, где конюшня, а где собрание боевых офицеров, продолжающих дело своих вождей и борьбу с всемирным большевизмом.
— Тише, господа генералы, — поморщился Миллер. — Не станем отвлекаться и выяснять личные отношения. А с господином Туркулом я разберусь. В самое ближайшее время, — начальник РОВСа продолжал разыгрывать роль отца-командира. — Так на чем мы остановились, обмениваясь мнениями об исчезновении Александра Павловича? Вы садитесь, полковник.
— Я докладывал о провале версии французской полиции в отношении обследования советских учреждений, — сказал с еще не прошедшей обидой фон Лампе. — Даже укради Кутепова, стали бы они держать его где-то в подвале? Смешно!
— У меня своя версия происшествия, — вступил в разговор бывший генерал-майор, а ныне действительный член Союза русских писателей и журналистов Штейфон. — Полагаю, генерал Кутепов уехал по своим неотложным делам. Да-да, господа, генералы! В последнее время он бесконечно вояжировал, выступал на торжественных собраниях и банкетах, а на деле проводил воинские инспекции. Многие это знают. Кроме Праги, Белграда, Софии генерал часто бывал в Берлине и Финляндии. У границ с Советской Россией. Я располагаю прямым высказыванием Александра Павловича, сделанным недавно. Он говорил: «Если мы не будем бороться, то мы станем дряблыми и в будущем для нас оправданий нет. Надо перебрасывать как можно большее количество наших в Прибалтийские страны. Они будут совершать налеты, организовывать теракты, захватывать ближайшие от границы пункты хоть и на короткие сроки». Кутепов назначал даже день захвата Петрозаводска, что, как он выразился, «станет большим скандалом, который произведет сильное впечатление на Европу».
— И что же? Он сам хотел захватить Петрозаводск? — насмешливо спросил до сих пор молчавший Павел Николаевич Шатилов. — Влететь в город на белом коне?
Штейфон продолжал, не отреагировав на иронию:
— Нет, это должно было произойти без него, Павел Николаевич. Разрешите, я продолжу. По сообщению генерала Скоблина, примерно месяц-полтора назад Кутепов ездил в Венгрию к Хорти с паспортом на имя Романа Сойкича. Цель — изыскание определенных сумм на дальнейшую борьбу. Двадцать третьего июня, как известно, Александр Павлович собирал членов РОВСа в зале на улице Дюментнль, где он во всеуслышание заявил: «Нельзя ждать смерти большевизма, его надо уничтожить!» Он был полон энергии. Он серьезно увлекался идеей «пройтись» по России и просил ныне почившего в Бозе великого князя разрешить ему подобную вылазку. И лишь после разоблачения «Треста», когда выяснилось, что большевики каждый раз «встречали» и «провожали» Шульгина в его походах по России, Александр Павлович отринул самое эту идею, — генерал Штейфон сделал паузу, точно задумался, и вздохнул: — Хотя... — он покашлял в кулак, — организатор группы «Крестьянская Россия»[61] Маслов в беседе со мной высказал свой вариант исчезновения генерала Кутепова, не расходящийся в основе с моим: у Александра Павловича-де были друзья из числа старших командиров Красной Армии. Он отправился на встречу с ними. Если бы его попытались увезти силой, он, без сомнения, совершил бы самоубийство. Но мне почему-то думается, пройдет какое-то время, и наш достопочтимый руководитель окажется здесь, среди нас.
— Времени прошло предостаточно, — сказал Александр Сергеевич Лукомский с сомнением. — За это время и в Америку можно съездить.
— Тем не менее моя версия такова! — с вызовом ответил Штейфон.
Монкевиц, заняв свое место в торце длинного стола, чужим, как бы посторонним взглядом осматривал собравшихся, не очень и прислушиваясь к их словам. Командиры, начальники! Их время ушло безвозвратно. Куда любому из них до Врангеля — полководца, политика, вождя?! Или до того же Кутепова, который имел одну твердую цель и идеи, направленные к ее выполнению. Мог приказать и добиться исполнения своего приказа. Осудить и даже повесить любого из сомневающихся, мешающих ему. Всех держал в кулаке. Это была личность! А кто заменил его? Этот чуждый армии и офицерству Миллер — смешной бесцветный старичок? Полысевший, отчего уши на похудевшем лице кажутся непомерно большими. Как у тушканчика, что ли. Или у какого-то другого зверька — как его там?.. А выживший из ума Лукомский?.. А писатель Штейфон? Пожалуй, одному «Павлуше» ничего не делается. Этот и друга своего «болярина Петра» пережил, и всех нас переживет. Дождемся — и он РОВСом командовать станет... Размышляя так, Монкевиц понимал: подобные мысли и его новый взгляд, трезвая оценка вчерашних своих командиров помогают ему оправдать я свои поступки в Москве, и здешнее поведение — сегодня и завтра. О будущем он думать не хотел...
