Лайза Джексон - Завтра утром
Оставив кота и пса разбираться между собой, она наконец поехала на работу, и прямо у гардероба ее встретил Том Свинн.
— Никки, — произнес он вполголоса, когда она повесила шарф на пустой крючок. — У вас есть свободная минутка?
— Конечно.
— Хорошо. Пойдемте в мой кабинет.
Когда они шли мимо отсеков, все смотрели на нее, и во взглядах читалось любопытство. Трина даже не подняла на нее глаз. Норм Мецгер взирал на нее, как на врага, Кевин изучал ее из-под козырька бейсболки. Даже буйная и бестолковая Селести открыто пялилась на нее, когда Том Свинн провожал ее в свой кабинет. Никки казалось, что стук клавиатур, телефонные звонки и гул разговоров утихли, когда появилась она. Редакция газеты стала похожа на огромный лифт; только приглушенная музыка нарушала тишину.
— В чем дело? — спросила она, когда Том пригласил ее сесть и сам уселся в кресло.
— Это я и хотел бы узнать. — Он положил подбородок на большие пальцы. — Что-то происходит. Что-то серьезное. Вы получаете записки от убийцы, в вашу квартиру кто-то забирается, а сейчас одна из ваших лучших подруг становится жертвой преступника, которого вы назвали Гробокопателем. Я правильно понял?
— Я думала, полиция не раскрывает имен жертв, пока не уведомит ближайших родственников.
— Уже. Родители Симоны Эверли уже знают, как и сестра, дети и бывшая жена Тайрелла Демонико Брауна.
— Плохие новости быстро распространяются. — Да.
— Потому что об этом заботимся мы.
— Мы — это в смысле газета? Никки, только не говорите, что у вас проснулась совесть.
— Хотелось бы думать, что она никогда и не засыпала.
— Чтобы сообщать новости, нужно быть абсолютно беспристрастным, — сказал он, и она почувствовала, что надвигается нечто страшное. Со скоростью товарного поезда. — Ведь Симона Эверли была вашей подругой? Несколько лет назад она была обручена с вашим братом? — И, как бы опомнившись, добавил: — Я вам искренне соболезную.
— Серьезно? — отбила она.
— Конечно. Это ужасно. Ужасно. Ничего удивительного, что вы такая ершистая.
— Ершистая? — К чему это он клонит?
— Я не буду вас осуждать, если вы выбросите белый флаг.
Она не ответила, просто ждала. Рано или поздно Том доберется до цели — ведь зачем-то он вызвал ее, как только она зашла в редакцию и сняла пальто и шарф.
— Благодаря вашим отношениям с Симоной Эверли и Гробокопателем мы в «Сентинел» имеем уникальную возможность.
— Мы? — повторила она.
— Э-э-э… Давайте сменим роли, — сказал Свинн, быстро покрутив в воздухе руками. — Вместо того чтобы брать интервью, вы его дадите.
Это уже хуже.
— Норм напишет углубленную статью о Симоне, о вас и о Гробокопателе — что-то вроде полного охвата проблемы. В основном она будет о ваших взаимоотношениях с убийцей и одной из жертв.
— Нет, Том, не надо…
Но он уже вскочил на ноги, постучал по оконному стеклу и позвал кого-то. Через мгновение в дверях показался Норм Мецгер. С собой у него были диктофон, ручка и толстый, девственно чистый блокнот.
— Никки… — Он потупился, но не сумел скрыть льстивой улыбочки.
— Том рассказал мне про статью, — сказала она и натужно улыбнулась в ответ.
— Прекрасно.
— Я думаю, надо начать с заявления.
— Отличная идея, — сказал он, хотя в его голосе появилась озабоченность. — Какого именно?
Никки встала и отодвинула кресло.
— Очень простого.
— Никки… — предупредил Том.
— Так вот, Мецгер. Когда мисс Жилетт задали вопрос о смерти ее подруги Симоны Эверли, она ответила коротко и ясно: «Без комментариев!»
И Никки была такова.
Рид зашел в участок, затем поехал на похороны, где жизнь Барбары Джин Маркс заново пересмотрел и пересказал молодой священник, который неправильно произносил ее имя и постоянно сверялся с записями. Это была печальная служба. Недорогая и скромная, хотя на выходе из церквушки собралась толпа репортеров. Он опознал большинство, в том числе и Норма Мецгера из «Сентинел», но той, кого искал, не было. Наверное, Никки Жилетт не могла перенести похорон — так скоро после убийства Симоны.
Ее он не упрекал. Но решил — меньшее, что он может сделать, это отдать дань уважения женщине, которая была беременна его ребенком, и тайно изучить лица скорбящих, чтобы выяснить, нет ли преступника среди этих убитых горем людей. Морисетт и Зиберт также присутствовали, искали незваного гостя, которому нравится убивать людей, закрывая их в уже занятом гробу, а потом приходить на их похороны, чтобы проверить результаты своих дел и ощутить превосходство от того, что никто не знает, что из-за него жертва мертва и из-за него же, собственно, происходят эти похороны.
Но он знал немногих из друзей и знакомых Бобби. Заметил Джерома Маркса, который казался скорее раздраженным, чем печальным, двух переодетых полицейских, нескольких коллег Бобби по работе — и все.
Маленькая, разнокалиберная, нервничающая группка людей слушала этого дурацкого священника, молитвенно склоняла головы и с трудом произносила невнятные слова гимнов. Короче говоря, гнетущее было зрелище.
После службы он решил не подходить к Морисетт. Незачем впутывать ее в проблемы. Она и так уже по колено в этом дерьме.
Когда он вышел из церкви, налетел сильный порыв ветра, разгоняя дождь, но обжигая руки и лицо.
Он поехал на кладбище, где Барбару Джин Маркс снова похоронили. На кладбище собралось еще меньше народу, и он молча смотрел на них, думая, откуда же они ее знали, был ли кто-то из мужчин ее любовником, знал ли кто-то из них ее убийцу.
— …Господь да пребудет с тобой, — наконец произнес священник, и Джером Маркс подошел к гробу и положил на украшенный цветами гроб розу и что-то блестящее — кольцо, которое тот паренек нашел в Далонеге. После этого повернулся и ушел, рассосались и остальные, потому что начался дождь.
Никки яростно собирала вещи. Какая подлость со стороны Тома. Да еще в заговоре с Нормом Мецгером, этим слизняком. Почему она ожидала чего-то иного, неизвестно, но ведь ожидала же.
— Это ошибка, — сказала Трина, отъехав на своем стуле. — Ты устала. Ты пережила тяжелую утрату, да, Норм и Том кретины, но ты ведь не хочешь уходить.
— Тут ты ошибаешься. — Никки бросила кучу ручек и блокнот в меньшую из трех драных коробок, которые взяла из почтовой комнаты. — Я давно хотела уйти. А теперь у меня есть повод.
— Но тебе ведь нужна эта работа.
— Это работа не нужна никому, — сказала она и забросила в коробку две кружки для кофе, бейджик и записную книжку.
— Что происходит? — раздался за спиной мужской голос, и она чуть не выпрыгнула из кресла.
Кевин, как всегда в наушниках, стоял всего в шаге.
