Лайза Джексон - Завтра утром
— Когда ты научишься стучать? — спросила она и, когда он шутки не понял, не позаботилась ее объяснить.
— Никки уходит, — сказала Трина.
— Уходишь? Ты? — Его темные глаза сверкнули.
— Именно. Пора сменить обстановку, — пояснила Никки и заметила, что Норм Мецгер притаился по ту сторону перегородки.
Он посмотрел через стенку. Виднелись только глаза и. лоб.
— За все эти годы, Жилетт, я многое о тебе думал, но никогда не подозревал, что ты можешь уйти.
Она была рассержена. Устала. Однако сдержалась и не сказала ему, куда он может идти.
— Ну, видимо, ты был не прав. — Никки вынула несколько бумаг и папок из последнего ящика и запихнула их в самую большую коробку. Вытерла руки. — Наверное, так.
— Разве тебе не нужно предупредить за две недели? — спросил Кевин, и она посмотрела на него с горечью, словно говоря: «Не верю своим ушам».
— Если Тому захочется, я буду приходить каждый день и просиживать это кресло до дыр, но на самом деле он будет рад, если я не стану мелькать у него перед глазами.
— Не могу поверить, что ты уходишь. — На лице Трины не сияла обычная улыбка, и глаза ее были холодными и серьезными. — Без тебя станет не так.
— Ну, может, будет лучше, — подмигнула Никки.
— Да уж.
— Помочь дотащить коробки? — спросил Кевин, и Никки почти приняла его предложение, но передумала:
— Спасибо. Я справлюсь.
— Вот что мне в тебе нравится, — сказал Норм. — Воевать — так до конца.
— Иди ты, Мецгер. — Она закинула ремень сумочки через плечо, взяла самую большую коробку и встретилась взглядом с Триной. — Я тебе позвоню, — обещала она и поклялась, что действительно позвонит. Она направилась к выходу. На улице уже темнело, быстро приближался вечер.
Она загрузила коробки, стала выезжать с парковки, и тут зазвонил мобильник. Подумав, не Рид ли это, она взглянула на определитель и увидела на дисплее телефон родителей, а также то, что аккумулятор уже садится.
— Алло? — произнесла она, в последний раз выехав с этой стоянки.
— Никки! — позвала мать слабым голосом; связь была плохая.
— Привет, мама.
— Никки… отец…
Голос ее звучал непривычно тонко и неуверенно.
— Что с отцом?
— Я… я не знаю.
— Он заболел? — Сердце бешено забилось. — Что с ним?
— Я… пожалуйста…
— Мама, вызывай «скорую»!
— Нет! Нет! — Голос матери звучал настойчиво и испуганно. О господи, у отца что-то с сердцем. Вот в чем дело.
— Тогда вызову я.
— Не надо, Николь.
— Черт возьми! Тогда позвони Лили или Кайлу. Я еду. Мама! — Телефон сел: батарея разрядилась. — Блин, — выругалась Никки и дала газу, надеясь, что успеет. Ехать было всего минут десять, но и это время могло оказаться критичным. Она набрала номер службы спасения, ее соединили, и она услышала ответ оператора:
— Служба спасения. — И тут связь оборвалась.
— Меня зовут Никки Жилетт. Пожалуйста, приезжайте по адресу моего отца, Рональда Жилетта. — Она прокричала адрес в трубку, попросила диспетчера связаться с Пирсом Ридом, но напрасно. Сотовый не подавал признаков жизни.
Рид снова набрал номер Никки. Нет ответа. Он оставил еще одно сообщение, потом позвонил в «Сентинел», где секретарша ледяным тоном сообщила, что «Николь Жилетт вышла». Он попытался узнать, когда она вернется, но секретарша заявила, что понятия не имеет.
Что-то здесь не так.
Впрочем, все не так.
Он позвонил ей домой и попал на автоответчик. По непонятным причинам связаться с Никки было невозможно, и ему это не нравилось.
Совсем.
Он схватил куртку и остановился у стола Морисетт.
Та перебирала груду бумаг, но при звуке его шагов подняла голову:
— Я слышала, ты собирался сдать значок.
— Хорошие новости быстро распространяются.
— Не делай этого, Рид.
— Почему?
— Она того не стоит. Он промолчал.
— Я ведь не слепая, знаешь? Я видела вас вместе. Ты втюрился в Никки Жилетт, но она просто играет тобой, старик. Использует тебя в своих целях.
— Ты уверена?
— Да, уверена. И не спрашивай меня про дело Гробокопателя, потому что я не могу тебе ничего сказать.
— Может, у Зиберта спросить?
— Ради бога. — Морисетт и ухом не повела.
— Так ты проверила насчет Кори Селлвуда и Шона Хока?
— Я же тебе сказала. — Она взглянула на него, пошуршала бумагами и вздохнула. — Ладно, бог с тобой. С ними все чисто. Железные алиби. Они не подозреваемые, забудь о них. Шевалье — вот кто нам нужен.
— Так найдите его, — сказал Рид. — И быстро.
— Мы работаем над этим. — Он повернулся, чтобы идти, и она прочистила горло. — Пойду-ка покурю.
— Ну и?
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Лучше иди отсюда, Рид. Мне не нужны новые проблемы.
Тут он догадался, прочитав невысказанную просьбу во взгляде Сильвии Морисетт.
— Ладно. Увидимся.
— Если повезет.
Он поспешил из здания и сгорбился под дождем, таким холодным, что от него леденела кожа. Где, черт возьми, Никки? Что, если Гробокопатель играет с ними — двенадцать присяжных и еще трое. Он, Никки и кто-то третий. Должна быть причина, почему убийца продолжает писать ему и Никки… кто тогда третий? Связанный с делом Шевалье и не из присяжных… Судья.
Точно.
Семнадцать. Двенадцать присяжных. Оставшийся в живых детектив, который произвел арест, журналистка, которая писала о процессе, и судья.
Только журналистка чуть не провалила весь процесс. Может, она как раз в безопасности.
Но ведь она не завалила дело до конца? То есть подвела Шевалье. Как и Рид. Как и присяжные. Как и судья.
Судья Рональд Жилетт.
С твердой уверенностью он забрался в «кадиллак». Не проехал он и двух кварталов, как зазвонил телефон.
— Рид, — раздраженно ответил он.
— Слушай, прости, что я тебя так отшила, но пришлось, — сказала Морисетт. — Окано утром опять надрала мне задницу, понятно?
— Ясно.
— Но я решила, что тебе следует знать: мне звонил диспетчер службы спасения. Минут десять назад туда звонила Никки Жилетт, представилась, и связь оборвалась. Они набрали номер, откуда она звонила, но она не отвечала. Это был ее сотовый. Я звонила ей домой и на работу, но ответа нет, а в «Сентинел» мне сказали что-то странное. Я как раз собиралась тебе звонить, когда ты проходил мимо. Может, стоит поискать ее.
— Поищу, — сказал Рид.
— Я уже выслала наряд к ней в квартиру и в «Сентинел». Если ее найдут, я тебе скажу. К черту Окано.
— Спасибо. Я считаю, что Никки Жилетт — предполагаемая жертва. Одна из семнадцати, — сказал Рид и с жаром рассказал Морисетт свою версию. Морисетт выслушала.
— Ты уверен? — спросила она, и он услышал щелчок зажигалки.
