Сандра Браун - Хижина в горах
– Больно, да? – сказал Норман.
Он вспотел, одна из ран на лице открылась, из нее снова потекла кровь.
– Теперь ты можешь представить, что приходится терпеть Уиллу из-за твоего дружка. Но у него хватит сил справиться с такой костлявой девчонкой, как ты. В конце концов ты скажешь нам все, что мы хотим знать, поэтому лучше тебе избавить себя от неудобств.
Лиза зажмурилась и покачала головой.
После минутного раздумья Норман согласно кивнул:
– Хорошо. Тогда мы попробуем кое-что другое.
Зловещая мягкость его тона заставила Лизу открыть глаза. Ее мать вышла на крыльцо с кухонным полотенцем на плече, дырявый кардиган застегнут кое-как. Лиза пала духом, она знала, что сделает все, что потребуют братья.
– Ты позвонишь, сестренка, – прошептал Норман, – и постарайся быть убедительной. Иначе мы привяжем Ма к стулу, чтобы она могла посмотреть.
* * *Хэйес дождался, когда трое мужчин выйдут, потом сказал:
– Ты не знала, что это была Элис.
Глаза у Эмори были на удивление сухими, как будто она не моргала с тех пор, как узнала о предательстве подруги, плакать ей не хотелось.
– Нет.
– И никогда ее не подозревала?
– Нет.
– Ты в ярости.
– Ты чертовски прав, так и есть, – она встала со стула, оттолкнула его в сторону и начала мерить шагами пространство между комодом и изножьем кровати. – Я не ревную. Мне даже не больно. Я разозлилась.
– Она не заслуживает той энергии, которую ты на это тратишь.
– Я больше злюсь на себя, чем на нее.
– За что?
– За то, что была такой наивной.
– Доверчивой.
– Слепой.
– Можно мне добавить еще одно прилагательное?
Эмори остановилась и посмотрела на Хэйеса.
– Какое?
– Безразличная. Ты облегчила ей задачу. Тебе было все равно, что Джеф гуляет на стороне, и ты даже не удосужилась выяснить, с кем он тебе изменяет.
Она обдумала его слова, потом сказала:
– Перестань говорить правильные вещи, дай мне выпустить пар.
Он жестом попросил ее продолжать.
– Я злюсь на себя за то, что рассказала Элис о ночи с тобой. Это был самый дорогой мой секрет, мне хотелось сохранить его только для себя. Но мне пришлось рассказать о наиболее личном именно ей.
Эмори объяснила, почему она это сделала, и посмотрела на него. Ей было неловко.
Хэйес встретился с ней глазами и торжественно произнес:
– Я надеюсь, ты отдала мне должное.
Это была настолько неожиданная реакция, что Эмори рассмеялась.
– Коннел ошибся. Ты умеешь шутить.
– Я не шутил.
Но Хэйес шутил, и Эмори наслаждалась его редкой улыбкой. Он прав, Элис не заслуживает той энергии, которой требует злость на нее. И потом, ее сердце переполняли совершенно другие эмоции. Она негромко сказала:
– Думаю, твой друг Джек о нас знает.
– Он не мой друг, но он о нас знает. Когда он вернулся с завтраком, он понял, что прервал либо перепалку, либо любовную игру.
– Это была перепалка?
– Будь я проклят, но любовной игрой это тоже не было.
Понимая, что вступает на зыбкую почву, Эмори рискнула:
– Мы не закончили наш разговор, Хэйес.
И его настроение мгновенно изменилось. Он встал и повернулся к ней спиной.
– Так лучше.
– Я так не думаю.
– Мы все время ходим по кругу, Док. Это бессмысленно.
Эмори подошла к Хэйесу и заставила его повернуться к ней.
– Во время одного из первых наших разговоров я сказала: «Всегда есть выбор». И ты поправил меня: «Не всегда». Помнишь?
– Да.
– Ты был прав. В Уэстборо ты сделал то, что должен был сделать, потому что выбора у тебя не было.
– То есть ты пытаешься мне сказать, что есть грязная работа, и кто-то должен ее выполнять.
– Это не совсем та фраза, которую я бы использовала, – сказала Эмори.
– Но ты из этого исходишь.
– А ты из чего исходишь?
– Из того же чертова места, – натянуто ответил Хэйес. – Но ты понимаешь, что это значит? Это значит, что какая-то часть меня не возражает против грязной работы. Это меня пугает. И должно было бы пугать тебя.
По его неумолимому взгляду Эмори видела, что ее аргументы не возымели действия.
– Ты собираешься снова исчезнуть, так?
– Чему ты удивляешься? Я сказал тебе, что исчезну.
– Ты еще сказал мне, что ничего не изменилось. Ты ошибаешься, Хэйес. Все изменилось. И будь я проклята, если позволю тебе это отрицать.
Эмори подняла руки, обхватила его за шею и наклонила его голову, чтобы коснуться его губ. Он сопротивлялся и пытался вырваться, пока она не провела кончиком языка по его твердо стиснутым губам. Только тогда Хэйес не только сдался и позволил поцелуй, но и взял инициативу на себя.
Неожиданно агрессивный его рот накрыл ее губы и наслаждался ими. Он подхватил Эмори под ягодицы, поднял и отнес к ближайшей стене, пригвоздив ее к ней. Она обхватила его ногами, сжимая бедрами.
Между ними не осталось места для движений, поэтому Хэйес только прижимался к ней, и она отвечала на это настойчивое движение волнообразными движениями тела. С их жаждой друг друга могла сравниться только их досада, им препятствовали и одежда, и время, и место, и обстоятельства.
Оторвав рот от ее губ, Хэйес уткнулся лицом в то место, где ее шея переходила в плечо, его горячее и быстрое дыхание обжигало ей кожу.
– Ладно, согласен, кое-что изменилось. Когда я буду один ночью, я буду хотеть тебя.
Он опустил голову еще ниже и нашел сквозь одежду ее сосок. Касаясь его ртом, он хрипло и прерывисто бормотал:
– Спать между твоими бедрами, найти твою грудь в темноте, слушать твое дыхание и вдыхать запах твоих волос на подушке. Черт, я всего этого хочу, Док. Черт, Док, тебя нелегко будет отпустить.
– Тогда останься со мной.
– Я не могу.
– Можешь.
– Я…
Зачирикал его мобильный. Один сигнал, второй, третий. Потом звонки прекратились.
Они застыли, тяжело дыша, в ожидании. Когда мобильный зачирикал снова, Эмори опустила ноги на пол. Хэйес отпустил ее и сделал шаг назад. Его рука опустилась к промежности и начала массировать ее, пока другой рукой он вытаскивал телефон из кармана джинсов, витиевато ругаясь сквозь зубы.
– Ты вовремя, Джек, – произнес он.
Под действием голоса в трубке выражение досады сменилось тревогой.
– Лиза? Ты можешь говорить? – одними губами он произнес ругательство. – Где? А твоя мать там? – спустя мгновение он снова ругнулся, потом сказал: – Постарайся держаться от них подальше. Я уже еду.
Он закончил разговор.
– Что?
– Братья забрали ее и отвезли домой. Она заперлась в спальне, но они угрожают превратить в правду то вранье, которое она о них рассказывает.
Эмори застонала.
– А Полина?
– Тебе не захочется это услышать.