Сюзанна Брокман - Переломный момент
Стерилизуя самый острый нож, Джоунс глянул на Макса.
– Господь на небесах, – произнес тот, – как же часто люди дают нам повод для смущения.
– Смейся надо мной сколько угодно, я просто говорю. – Лицо Молли приняло оскорбленное до глубины души выражение, которое могло одурачить Макса, но Джоунс знал – это маскировка неумолимого крестоносца. Молли изо всех сил старалась склонить Макса на сторону Дейва, если у них получится выбраться отсюда живыми. И она не закончила. – Да, Грейди Морант несколько лет работал на Чая – после того как Штаты бросили его умирать в камере пыток. Ах, он такое зло, только чем же он занимался эти два года? О, спасал жизни?..
– Я практиковал без лицензии, – заметил Джоунс. – Ты просто даешь Максу еще одно основание засудить меня, когда мы вернемся домой.
«Когда», не «если». Он использовал это слово нарочно, даже не будучи уверенным, что они вернутся в США. Молли бросила на него благодарный взгляд.
Джоунс одарил ее своим фирменным взглядом «О да, детка! Позже ты сможешь отблагодарить меня наедине», и она улыбнулась, как он и надеялся.
Макс тем временем откупорил бутылку рома. Сто пятьдесят один градус – йи-и-ха-а.
– Давайте сделаем это, – произнес он и повернулся к Джине.
– Я не уйду, – заявила Джина, предупреждая слова Макса. – На случай, если ты надумал подтолкнуть меня.
Очевидно, она ссылалась на предыдущий разговор, и, конечно же, Багат, вздохнув, закрыл глаза:
– Мне жаль, что я вышел из себя.
– А мне нет, – отозвалась она. – Мне жаль, что я тебя покинула... – Она рассмеялась с досадой и покачала головой. – Я ошибалась. Я должна была остаться и не позволить тебе прогнать меня только потому, что ты испугался.
– Черт, Джина, – встрял Джоунс, – ты мастерски выбираешь время.
– Что, – огрызнулась она, – мне нужно подождать, чтобы сказать это? До каких пор?
Пока мы не останемся наедине? О, если не считать взвода солдат снаружи, у которых есть высокотехнологичные подслушивающие устройства.
– А может, и нет, – произнес Дейв. – В этой части света не так уж много высокотехнологичных...
Джину это не заботило.
– Ведь так ты сделал? – спросила она Макса. – Отослал меня прочь?
– Можешь ты хотя бы позволить моему пациенту добраться до стола, прежде чем допрашивать его?
– Пожалуйста. – Джина отступила и развела руками. – Не хотела мешать процессу.
Макс предпринял последнюю попытку:
– Я бы предпочел, чтобы ты вышла в ко...
– Нет.
Макс взглянул на Молли.
– Я поймаю ее, если у нее закружится голова, – заверила та.
Он лишь покачал головой, бесспорно осознав, что если и было самое время сдаться, то оно настало сейчас. По крайней мере, он сделал это здесь, в кустарной операционной, а сделка с собирающейся на улице армией была бы совсем другой историей.
Макс залез на стол и улегся лицом вниз, положив голову на согнутые руки.
Джоунс откинул край халата и...
– О мой бог, – выдохнула Джина.
Под халатом оказалась вовсе не царапина. Доставать пулю будет больно, а затем рану необходимо вычистить.
– Вот уж точно «О мой бог», – восторженно подхватила Молли. – Отличная задница, Багат.
– Эй! – отозвался Джоунс, преимущественно потому, что она этого ожидала. Как обычно, женщина, у которой, вероятно, рак, поддерживала всеобщий оптимизм.
Конечно же, она посмотрела на него с выражением невинной девочки из фильма категории Джи про воскресную школу.
– Тут же действительно просто царапина. В смысле, останется небольшой симпатичный шрам... – Молли развернулась к Джонусу. – Дорогой, у тебя тоже отличный зад.
– О мой бог, – повторила Джина более слабым голосом, и Дейв быстро взглянул на нее. Она позеленела, оправдывая полученную в Кении репутацию. Стоило Джине войти в больничную палатку, чтобы помочь, как сестра Двойная-М начинала бормотать:
«Держите наготове кровать для Виталиано».
– Мол, – бросил он.
– Ага, вижу.
– Джина, иди сюда, возьми меня за руку, – произнес Макс сквозь зубы, а Молли усадила девушку на стул и пригнула ее голову к ногам. – Джоунс, не мог бы ты, черт возьми, сказать ей, что я буду в порядке?
– Джина, он будет в порядке – повторил Дейв. Вторую часть предложения он относил и к себе. При условии, что в армии снаружи нет эксперта-подрывника, который придумает, как пробить дыру в стене крепости Эмилио.
* * *
Джулз услышал голоса.
Вполне вероятно, это были хорошие голоса реальных людей, а не те, что звучали в его голове и убеждали всего лишь на мгновение закрыть глаза, отдаться, хотя бы ненадолго, темноте.
Он решил, что безопаснее поддержать беседу с голосами в голове. «Все мы знаем, если я закрою глаза, все будет кончено».
Разве не лучше, чтобы все закончилось? Это называется вечный покой по причине...
«Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись», – твердил он как мантру. Или, может, скорее как походный марш. Выставить правый локоть на первом «Заткнись», упереться, подтянуться на следующем. Иногда Джулз мешал короткую версию с более длинной: «Заткнись нафиг, заткнись нафиг».
Но теперь голоса, которые он слышал, исходили извне. Если, конечно, голоса в его голове не приобрели больше полномочий, объединившись с двоящимся зрением и непрекращающейся болью, и не заставляют его галлюцинировать.
В таком случае он в пролете.
Ладно, это было так не по-джулзовски.
Один из голосов имитировал самого Кэссиди. Он не в пролете. Он отказывается быть в пролете. Просто продолжит их игнорировать.
Потому что вечный покой – это слишком скучно. Он не хотел вечного покоя. Он хотел вечных каникул в Провинстауне с парнем его мечты. Он хотел быть бесконечно любимым, даже женатым. Завести двух детей и собаку.
Но такая любовь просто миф. На самом деле он хотел бесконечного секса.
«О, заткнись, – подумал Джулз, продолжая ползти. Солнце теперь пекло ему в макушку. – Это не миф. Бесконечный секс – это бонус к бесконечной любви».
Ага, точно. Он же не верит в это по-настоящему?
«В Стивене это было. Черт, я собирался сказать Джине про Стивена, про феерический визит к нему...»
Вернувшись из последней поездки в Лос-Анджелес, Джулз наконец-то собрался с духом пойти и позвонить в дверь очаровательного, но уже не только что переехавшего соседа Стивена.
– Я собирался позвать его на ужин, – поделился Джулз. – На свидание, понимаешь?
Типа «Привет, как поживаешь? Давно не виделись. Хотел спросить, свободен ли ты вечером...»
Вот только дверь открыл не Стивен, а Брайан. Полицейский Брайан, который выглядел странной мускулистой копией Джулза. Крепко сбитый, симпатичный, темноволосый и кареглазый. Забавный и дружелюбный. И со всей очевидностью по уши влюбленный в Стивена, который в свою очередь был так счастлив, что просто сиял.
