Элизабет Лоуэлл - Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл)
– Вы правы, – кивнул Шон, – это действительно странно.
– Почему? – спросила Дэни.
– Ни один уважающий себя контрабандист не станет рисковать из-за сорока двух фунтов талька и двух фунтов героина, – с видом знатока пояснил Фландерс.
– Особенно китайский контрабандист, – подхватил Шон. – Тон ставит компетентность на второе место после преданности.
– Вот как? – изумилась Дэни.
– Значит, кто-то согласился на полные штаны неприятностей и расходов, лишь бы устроить настоящий цирк на пристани в заливе Эллиота, – заключил Фландерс.
– Как по-вашему, это дело рук Тони Ли? – спросил Шон.
– Можно сказать и так, – отозвался Фландерс. – Полицейских навел уличный торговец низшего разряда, которому, помимо всего прочего, принадлежит ресторан в Беллингеме. Это к югу от канадской границы.
– Китайский ресторан? – мгновенно отозвался Шов.
– Приз за верную догадку!
– Какой именно?
– «Шанхай инн», – ответил Фландерс.
– Это крыша для «Земли и неба», – вступил в разговор до сих пор помалкивавший Гельман. – Они владеют целой сетью китайских ресторанов. Тон развозит рис, побеги бамбука и высококачественный белый героин в одних и тех же грузовиках.
– Значит, кто-то из членов «Земли и неба» выдал своих, – задумчиво произнес Шон. – Но зачем? Может, среди них началась война?
– Ни в коем случае! Эти ребята жмутся друг к другу, как вши в шевелюре бродяги, – возразил Фландерс, качая головой. – Если они выдали собственный груз, значит, оберегали нечто гораздо более ценное.
– Шелк! – выпалила Дэни.
– Да, шелк, – согласился Шон.
– Должно быть, это не простой шелк, если из-за него подняли столько шуму, – предположил Фландерс.
– Так и есть, – подтвердила Дэни.
– Значит, шелк здесь, – заключил Шон. – Остается единственный вопрос: как «Гармония» сможет обойтись без самого важного гостя?
– Без самого важного? – переспросил Фландерс.
– Да, его здесь нет, – кивнул Шон. – Может, прибавим скорость? Времени у нас в обрез.
.Фландерс взглянул в зеркало, проверяя, не шутит ли Шон.
Тот не шутил.
Устроившись поудобнее на сиденье, Фландерс прибавил скорость. До предела.
Глава 27
Если бы не щелочка между передними зубами Тони Ли, его гримаса сделала бы честь чеширскому коту. Улыбка Ли сияла лукавством в резком свете фонарей, свешивающихся со старых деревянных стропил склада.
Будда тоже сиял, но иначе.
Статуя чуть больше натуральной величины была изготовлена из драгоценного тикового дерева. Ремесло резчика достигло небывалой высоты и стало искусством. Сидящий Будда обладал руками и торсом мужчины в расцвете физических сил, и это придавало статуе ауру, в которой сочеталось чувственное и возвышенное.
Но самым явным свидетельством таланта мастера была голова скульптуры. Будда хранил и безмятежное, и поразительно властное выражение, излучая сверхъестественный покой.
Ли потер рукавом блестящую руку статуи.
– Не дурно, правда? – спросил он. Касатонов кивнул.
– Он больше напоминает воина, чем бога, – с расстановкой произнес он. – Верно, Катя?
В ответ она просто пожала плечами и отвернулась. Все, что имело хоть какое-то отношение к религии, вызывало у нее неловкость.
– Эту статую изготовили в Бангкоке, – пояснил Ли. – Она станет шедевром нового великолепного храма, который буддисты строят здесь, в Сиэтле.
Катя нетерпеливо повернулась к китайцу. Уже битый час Ли тонко и умело разжигал ее любопытство, намекая на присутствие рядом шелка, но не показывая его.
– Не правда ли, поразительно, – продолжал Ли, – как религиозные символы, подобные этому, способны заставить нас почувствовать себя бренными и жалкими, даже если мы ни во что не верим?
– Можно сказать и так, – пробормотала Катя. Касатонов в упор смотрел на китайца.
– Почтительность при виде таких символов выказывают даже члены правительства и высокопоставленные чиновники, – добавил Ли.
– Ну и что это значит? – тихо осведомилась Катя. Ли слегка кивнул, наслаждаясь ее нетерпением.
– Во всем есть свой смысл, – пробормотал китаец.
– Тогда объясните его. Пожалуйста, – торопливо добавила Катя.
– Немыслимо, чтобы какой-то жалкий таможенник дерзнул пристально осматривать такой бесценный, искусно изготовленный религиозный символ, – заявил Ли.
Под немигающим, как у змеи, взглядом голубых глаз Касатонова Ли поднял молоток, с помощью которого была распакована статуя. Он покачал инструмент на ладони, оценивая удобство рукоятки и вес.
– Так же немыслимо, к примеру, и вот это… – добавил Ли.
И с этими словами нанес удар.
Движение оказалось внезапным и молниеносным. Сталь обрушилась на деревянную поверхность. Неземное, прекрасное лицо раскололось. Обломки разлетелись во все стороны.
Потрясенная Катя громко ахнула. Несмотря на внешнее безразличие к статуе, в душе она по-прежнему оставалась русской девочкой и испытывала почти детское благоговение перед символами.
Ли громко рассмеялся, увидев Катину реакцию, и жестом подозвал одного из своих помощников.
Тот открыл стоящую неподалеку коробку и извлек голову Будды – такую же безупречную, какой выглядела голова, только что разбитая Ли.
– He бойтесь, – успокоил Ли. – Будда не отправится в свой новый храм безголовым. Тот же мастер сделал запасную голову.
– Вы успели отлично подготовиться, несмотря на краткий срок, – заметил Касатонов.
Легким кивком Ли словно поздравил самого себя.
– Я уже давно приберегал эту прекрасную двухголовую статую, – пояснил он. – Я знал, что настанет время и мне придется кое-что вывозить под охраной Будды.
– «Гармония» благодарит вас, – произнесла Катя.
– Это всего лишь маленькое одолжение за бесценный подарок – моего внука, – возразил Ли.
Подойдя сзади к статуе, он сунул руку в ее туловище и с легкой усмешкой извлек сверток, напоминающий футбольный мяч. Карманным ножом он разрезал липкую ленту на обертке.
Из-под обертки постепенно показался стеклянный цилиндр дюймов восемнадцати в длину и четырех в диаметре. Единственное отверстие в цилиндре было заткнуто простой пробкой. Пакетики кремниевого геля способствовали удалению влаги из того ничтожного количества воздуха, который проникал сквозь плотную пробку. Крохотное отверстие, сквозь которое отсосали излишки воздуха, было заткнуто обточенным кусочком эбенового дерева.
– Вот и шелк, – объявил Ли, – в целости и сохранности. Прекрасный, как в день его похищения из монастыря в Лхасе.
Катя присмотрелась к стеклу. В нем не было ни трещин, ни отверстий, но самое важное – ни малейших признаков конденсации влаги внутри капсулы. Пробка успешно защищала шелк, несмотря на то что была сделана грубовато.
