Сандра Браун - Влюбленные
Доусон действительно говорил ей что-то подобное, но тогда она отнеслась к его догадкам как к… к вымыслу журналиста, который привык во всем видеть новые сногсшибательные сюжеты для своих статей и репортажей. Но теперь то же самое сказал ей Хедли — опытный профессионал, агент ФБР с многолетним стажем.
Амелии стало страшно.
— Да, — повторил Хедли, — Джереми нужны его дети. Чтобы добраться до них, у него есть только один путь — уничтожить тебя.
— Не надо меня пугать! — проговорила она, но голос ее дрожал.
— Мы тебя не пугаем, но… но ты должна бояться, — сказал Доусон. — Потому что этот парень шутить не любит. А на что он способен, ты знаешь. Вспомни, как он поступил с Дарлен и как расправился со Стеф. Джереми Вессон хладнокровно убил двух беззащитных женщин. Не думаю, что у него дрогнет рука, когда понадобится прикончить и тебя. Вспомни, кто он такой. Вспомни, кем был его отец.
На мгновение Амелия мысленно вернулась к фотографии Карла Уингерта, которая так надолго приковала к себе ее внимание. Он был довольно красив, но в его чертах угадывалась какая-то запредельная, нездешняя жестокость. Потом она вспомнила, каким становилось лицо Джереми, когда он, напившись, устраивал очередной скандал. И хотя никакого физического сходства между отцом и сыном она по-прежнему не улавливала, сама сила ярости делала их похожими.
— Разумеется, я сделаю все, что смогу, — сказала она и вздохнула. — Хотя бы ради детей.
Хедли, казалось, был удовлетворен ее ответом.
— Если нам немного повезет, — сказал он, — Джереми совершит ошибку, которая его погубит. Он уже допустил промах, оставив свой отпечаток пальца на дождевике Стеф. Как и его отец… — Агент сухо усмехнулся. — Этот скользкий ублюдок не оставлял следов, пригодных для дактилоскопирования — к великому сожалению всех, кто пытался его поймать. Но в конце восьмидесятых при подрыве почтового грузовика Карл использовал самодельную бомбу. Он применил взрывчатку в первый и последний раз в жизни, так как обращался с ней не очень уверенно — об этом можно судить по тому, что его мина сработала, как только Карл ее поставил. Просто удивительно, как его самого не убило! Взрывом ему оторвало большой и указательный пальцы. А на одной из деталей часового механизма нам удалось обнаружить отчетливый отпечаток его среднего пальца. Мы так и не… Что случилось? — спросил Хедли, увидев, что Доусон и Амелия уставились на него во все глаза. — В чем дело?
— Сукин сын! — прошипел Доусон и вскочил так резко, что опрокинул стул, на котором сидел. — Чертов ублюдок!
— Да в чем дело-то?! — требовательно спросил фэбээровец.
— Пальцы… ему оторвало пальцы… — заикаясь от волнения проговорила Амелия. — На какой руке?
— На левой. А что?.. — Хедли ничего не понимал.
Амелия негромко ахнула и прикрыла рот рукой. Доусон ответил вместо нее:
— Это Берни, — сказал он мрачно.
Глава 18
— Ты даже не представляешь, как я рад избавиться от этих тряпок! Наконец-то с маскарадом покончено! — Карл стащил через голову ярко-розовую гавайскую рубаху, скомкал и швырнул в мусорную корзину. Потом он вынул из глаз цветные контактные линзы и облегченно вздохнул. — Терпеть не могу эти штуки. У меня от них глаза болят… — И он отправил линзы вслед за рубашкой.
Джереми достал из ржавого холодильника две бутылки пива, свернул пробки и протянул одну из бутылок отцу.
— Я ждал тебя только завтра вечером.
— Я тоже не собирался уезжать с острова раньше завтрашнего утра, но пришлось поторопиться. — Карл сменил шорты на брюки цвета хаки. — На берегу стало слишком горячо. — В нескольких словах он рассказал сыну о появлении детективов из Шерифской службы.
— Они ведь не тебя искали, — пожал плечами Джереми. — Зачем же было спешить?
Ирония, прозвучавшая в его словах, разозлила Карла.
— Рисковать тоже нужно с умом, — сказал он сердито. — Осторожность — прежде всего, заруби это себе на носу. Как только поблизости появляются легавые, значит, пора смываться. Как можно быстрее и как можно дальше.
— Но в понедельник ты сам отправился домой к этому писателю, пока там были копы.
— В обычных обстоятельствах, я бы, конечно, и близко туда не подошел, но ты убил не ту женщину… И кстати, какого черта ты мне звонил? Совсем с катушек съехал, парень?
— Но, папа, я же объяснял насчет предоплаченных телефонов…[29] Нас невозможно по ним выследить.
— Не доверяю я этой современной технике, — проворчал Карл. — Постарайся впредь не пользоваться телефоном без крайней нужды, понял? И вообще, я тобою недоволен. Сначала ты звонишь мне и хвастаешься, что избавился от Амелии. А буквально через полчаса в мой дом стучится чертов журналист. Я открываю дверь, и кого же я вижу? Амелию! Сидит в его машине живая и здоровая! Естественно, на следующий день я пошел к нему, чтобы выяснить, что к чему и как это ты так облажался. Нет, ты объясни мне, как ты мог перепутать собственную жену с девчонкой, ее няней?!
— Мертвого человека нельзя заподозрить в убийстве, — заметил Джереми не без самодовольства, хотя обвинения старика были во многом справедливы.
— Парень, который работает на заправочной колонке, сможет тебя описать?
— Нет. — Джереми покачал головой. — Было темно. Дождь лил как из ведра. К тому же он не подходил ко мне близко. Мы обменялись всего двумя-тремя фразами с расстояния не меньше двадцати ярдов[30], а потом он сразу вернулся к себе. Лично я не разглядел, как выглядит этот парень, а уж он-то, я думаю, и подавно. В лучшем случае он мог рассмотреть только мою бороду и капюшон плаща.
— Хорошо, если так, — хмыкнул Карл.
— К тому же я больше не смахиваю на образцового солдата морской пехоты, — добавил Джереми, похлопывая себя по выступающему животу.
— Ну а как насчет катера?
— Я обо всем позаботился. Его не найдут.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Оружие?
— На дне морском.
— Мы слишком далеко зашли, чтобы позволить себе совершать ошибки, — проговорил Карл несколько более спокойным тоном.
— Не переживай, меня никто не ищет. Кстати, по дороге я купил кое-какие продукты, так что если ты голоден…
— Позже. Сейчас мне нужно подумать.
Отец и сын опустились в дряхлые кресла и довольно долго молчали, потягивая пиво. Джереми первым осушил свою бутылку.
— Как там мои ребята? — спросил он.
— Неплохо, насколько я могу судить. В последний раз я видел Хантера и Гранта в понедельник, когда подвозил их и Амелию до парома. Сегодня вечером она вернулась — одна. Я с ней разговаривал, и она сказала, что дети живут в доме ее музейного начальника.
