Сандра Браун - Грязные игры
— Не произноси даже имя моего сына.
— Послушай меня!
— Уже наслушался.
— Не оставляй Джейсона одного с Родартом. Просто не оставляй Джейсона одного. Я знаю, что ты обо мне думаешь…
— Ты не знаешь и половины того, что я о тебе думаю. Надеюсь, этот Родарт в конце концов доберется до твоей задницы. А когда доберется, надеюсь, они хорошенько поджарят ее.
28
Похороны Фостера Спикмена были под стать губернаторским.
У Престонвудской баптистской церкви нашелся только один храм, способный вместить всю толпу скорбящих, и его любезно предоставили для заупокойной службы. Помещение было заполнено до отказа. Те, кто не поместился в церкви, заняли соседние здания, куда церемония транслировалась по кабельной сети.
Агенты секретной службы охраняли первую леди, представлявшую президента, которого в эти дни не было в стране. На похоронах присутствовали несколько членов конгресса. Губернатор Техаса произнесла панегирик. Известный священник прочел проповедь. Бродвейская звезда, лауреат премии «Тони», с которым Фостер учился в частной средней школе, солировал при исполнении церковного гимна «Изумительное благоволение». В завершение службы прозвучала молитва «Отче наш» в исполнении старшего пилота авиакомпании «Сансаут», от которой прослезились все, кто присутствовал в церкви.
Траурный кортеж растянулся на несколько миль.
Событие подробно освещалось средствами массовой информации, от прибытия знаменитостей в церковь до того, как рассеялась толпа на кладбище. Большинство телевизионных репортажей заканчивались пронзительным кадром, трогательной сценой, которую также запечатлел фотограф и которая попала на страницы всех газет: на фоне безоблачного неба силуэт Лауры Спикмен, одиноко стоящей с опущенной головой у гроба мужа.
Стоя на кладбище, Лаура не замечала лихорадочного стрекота камер и щелканья фотоаппаратов, снимавших ее с почтительного расстояния. В этот момент она впервые за пять дней, прошедших после смерти Фостера, почувствовала себя одинокой.
До этого ей было практически невозможно остаться одной и предаться горю, потому что ее все время окружали люди. Были обязанности, которые могла выполнить лишь она — как единственный наследник. Эти заботы днем вытесняли воспоминания о Фостере.
По ночам, удалившись в свою спальню, она все равно ощущала присутствие чужих людей в доме. Кей заняла одну спальню для гостей, а Мирна другую — обе они отказывались оставить Лауру и ночью. У ворот дежурили полицейские. Другие патрулировали территорию сада.
Все это не давало ей до конца почувствовать свое горе и полностью понять, что Фостера больше нет. До этого тихого момента одиночества, когда к ней пришло осознание страшной действительности.
Кей ездила вместе с ней в похоронное бюро, чтобы помочь выбрать гроб. Лаура помнила, как поехала туда, как разглядывала варианты и слушала советы директора. Но по-настоящему она рассмотрела гроб только теперь. Он был красивым и простым. Фостер одобрил бы.
Для украшения гроба она выбрала белые каллы — этот цветок Фостер особенно любил за его чистые, изящные линии. Она протянула руку и дотронулась до одного из цветков, пропустила его между пальцами, почувствовала его бархатистую поверхность и вдруг остро ощутила смысл происходящего. Это реальность. Это навсегда. Фостер не вернется. Она больше никогда его не увидит. А ей нужно задать ему столько вопросов, столько ему рассказать, но ничего этого не будет.
— Я любила тебя, Фостер, — прошептала она.
В глубине души она была уверена, что он знал это. По крайней мере, прежний Фостер знал, как сильно она его любила. Странно, но после его смерти она вспоминала не человека в инвалидной коляске, который странно себя вел и порой сознательно говорил то, что должно было причинить ей боль.
Она видела его таким, каким он был до автомобильной аварии. Она представляла себе Фостера полным жизни и энергичным, с телом, таким же сильным и деятельным, как и его характер, веселого и оптимистичного, который заражал своей бодростью каждого, кто имел с ним дело.
Именно такого Фостера Спикмена она оплакивала.
К тому времени, когда лимузин подъехал к особняку, там уже было полно гостей, которых пригласили выпить, поесть и поделиться воспоминаниями о Фостере. Лаура должна была устроить этот прием, но одна мысль о том, что придется выдержать, лишала ее сил. Она поручила всю организацию Кей и Мирне. В официальной столовой был организован щедрый буфет. Официанты разносили подносы с канапе. Гости выстраивались в очередь к бару. Тихо звучала арфа.
Лаура общалась с гостями, принимала соболезнования, плакала или смеялась, если кто-то рассказывал забавные истории о Фостере. Во время одного из таких рассказов она боковым зрением заметила, что двойные двери в библиотеку остаются закрытыми. От Кей она узнала, что полиция закончила работать в библиотеке как на месте преступления и теперь комнатой можно пользоваться. Тем не менее никто не приближался. Никто не упоминал об обстоятельствах смерти Фостера. Мрачным напоминанием о них стал детектив Родарт. Он приехал поздно и держался в стороне. Лаура пыталась делать вид, что не замечает его, но все время чувствовала его присутствие. Оборачиваясь, она видела, как он презрительно разглядывает гостей или пристально смотрит на нее вызывающим раздражение взглядом.
Когда почти все посетители разъехались, Лаура отозвала Кей в сторону.
— Я хочу, чтобы завтра в два часа вы созвали совещание.
— Какого рода совещание?
— Все руководители подразделений и члены совета директоров.
— Лаура, вы действительно хотите завтра приехать в офис? — воскликнула она. — Никто не предполагает, что вы сразу же вернетесь к работе.
— Фостер предполагал бы, — на губах Лауры мелькнула улыбка. — В два часа. Пожалуйста, Кей, — добавила она, увидев, что помощница собирается протестовать. — Передай гостям мои извинения. Я должна подняться наверх. Сообщи мне, когда все уйдут.
Полчаса спустя Кей постучала в дверь спальни.
— Это я, — сказала она, входя в комнату. — Все ушли, кроме обслуживающего персонала. Они тоже загружают свои автобусы и скоро уедут. — Она посмотрела на открытый чемодан на кровати Лауры. — Объясните мне еще раз, зачем вас заставляют уезжать из собственного дома?
— Детектив Родарт считает, что в отеле я буду в большей безопасности.
— В безопасности от кого? От Гриффа Буркетта? — Кей фыркнула. — Наверное, он уже в Мексике или где-то еще. Здесь у нас круглосуточная охрана. Ему не подойти к вам, даже если бы вы этого захотели, и он должен быть сумасшедшим, чтобы попытаться сделать это.
