Светлана Чехонадская - Кто стучится в дверь
Он тогда просто влюбился – сразу. Можно сказать, ошалел. Он ехал домой, пропуская мимо ушей монотонное брюзжание жены, а сам думал: ну как так! Как это возможно: в сорок два года влюбиться с первого взгляда! И потом на Красном море, оказавшемся Ледовитым океаном (один раз даже выпал снег, правда, их утешили, что это впервые за последние пятьдесят лет и, мол, даже Саудовскую Аравию задело краем этого уникального циклона), он ходил по местам, которые она описывала им в своем офисе, и все представлял себе, как она сюда приезжала, как ныряла, какой была при этом упругой, загорелой, красивой, веселой…
Еще он представлял ее в занесенном снегом городе, готовящей салат оливье – разумеется, его любимый – да все его любят, чего тут стыдиться! – и ему до боли в сердце хотелось в зиму. В настоящую зиму, русскую, а не эту – нелепую и жалкую, как студент университета Патриса Лумумбы в казенной шапке из искусственного меха.
Левицкий приехал в Анютину фирму на следующий день после возвращения из Египта. Он открыл дверь машины, взял с переднего сиденья букет роз, высунул ногу, чтобы выйти, и тут вышла она сама: в норковой шубе, без шапки, с распущенными волосами, красивая до невозможности…
– Вы ко мне? – растерянно спросила она. Вопрос был дурацким: почему обязательно к ней? – но Левицкий-то был военным только по документам, а по внутренней номенклатуре их конторы он был аналитиком, и потому прочел этот вопрос, как надо. Он понял, что и она думала о нем, кроша этот свой оливье, так что не зря он загадывал желание в новогоднюю египетскую ночь («Какой у тебя романтический вид! – ехидно сказала жена. – Явно это мечта о новой машине!» В одном пособии на семейную тему она прочитала, что самое одухотворенное выражение лица бывает у мужчин тогда, когда они думают примерно следующее: «Интересно, какой номер у этого болта, которым прикручена эта штуковина?» – и теперь постоянно демонстрировала свою осведомленность).
… – О чем задумался? – спросила Анюта и стряхнула снег с его лысой головы. – Пытаешься сообразить, как уйти от ответа? Кто же поверит, что ты не помнишь адрес этого несчастного художника, если хоть раз видел его написанным на бумаге!
– Какие же вы все проницательные! – восхитился Левицкий. – Именно об этом я и думал! Правда, хотел соврать, что вспоминал, как мы с тобой впервые встретились. Но побоялся, что ты мне не поверишь.
– Ты прав, я не верю…
– А вот я считаю, что женщине идет быть доверчивой!
– А вот я считаю, что это шовинистическое заявление!
– Шовинистическое! – он развеселился, перехватил ее руку, прижал к губам. – Ладно… Улица художника Сурикова, дом шесть… Здесь что: все художники?
– Неужели тебе не интересно?! – возмутилась Анюта, вырывая руку. – Серийный убийца, как в голливудском фильме! Потом он будет слать еще письма, потом потребует, чтобы ты вышел на связь, потому что только ты способен стать для него настоящим противником! Потом ты раскрываешь это дело и становишься генералом! А? Плохо, что ли?
– Все ясно! – засмеялся Левицкий. – Ты хочешь стать генеральшей!
– Какая башка у человека! – уважительно ответила она. – Ну насквозь женщин видит!.. Товарищ! – крикнула она мужчине, неторопливо бредущему вдоль берега реки в сопровождении кавказской овчарки. – А где здесь улица художника Сурикова?
– Это где парня хулиганы зарезали? – охотно остановился человек. – Да вон, как подниметесь, второй поворот налево. И там дом в глубине, зеленый такой.
– Неспокойно у вас! – сочувственно сказала Анюта.
– Да куда там! – возразил человек. – Впервые такое. Сколько живу, сроду не слышал, чтобы кого-то зарезали! Нет, ну бывают, конечно, разборки, бывает и постреливают, но это братки всякие. А тут художник! Святой человек, между прочим, был. Церкви расписывал. У нас тут строят… богатые… Все хотят грехи замолить. Интересно, да? Сначала воруют, убивают, а потом церкви строят… Но нет, Бога не подкупишь!
– Пойдем, – Левицкий недовольно потянул ее за рукав.
– Женя, не мешай! – очень серьезно сказала она. – Тебе не нравится, что я играю в следователя? А если мне это интересно?
– Я ревную. Не люблю, когда ты разговариваешь с мужчинами… – растерянно улыбнувшись, ответил он.
Было не понятно, прикидывается он или говорит правду. Анюта сердито подняла свои лыжи, стала их чистить варежкой…
Мужчина кинул овчарке палку. Она побежала, смешно увязая в снегу.
– Говорят, сатанисты зарезали! – как бы в никуда сказал мужчина.
Левицкий повернулся в его сторону. Сегодня утром ему звонил Аникеев и честно доложил о своем разговоре со стариком-профессором. Упор был на сына-буддиста и Аум Сенрике, но это слово, которое произнес мужчина с собакой, тоже прозвучало в телефонном разговоре и теперь неприятно поразило Левицкого.
– Пошли обратно, – быстро сказал он Анюте. – Ты хочешь кататься, как я – полоть картошку… Давай свои лыжи, я понесу…
– Мы идем туда? – все еще обиженно спросила она, пытаясь догнать его.
– Там нечего делать. Вернемся в Перловку, фильм посмотрим…
– Можно заехать в местное отделение милиции!
– Сегодня воскресенье.
– Давай зайдем к участковому, поговорим с соседями.
– Анюта! И тебе и мне завтра на работу! Давай отдыхать!
– Ну нет! Теперь уже из принципа! – Она стала карабкаться по склону, стараясь не попадать ногой на скользкий бордюр лестницы.
Наконец, залезла, прошла, задыхаясь, мимо машины, вот первый поворот налево… «Анюта! – крикнул Левицкий. – Я не пойду!» Вот второй поворот, вот сосны, покрытые снегом, вот бездомная собака прижалась к ногам, чтобы Анюта не дала ее в обиду псам, беснующимся за заборами.
Анюта встала перед калиткой, немного испуганно глядя на зеленый дом в глубине сада. Собака, довольная, что удалось пробежать опасный участок, потрусила дальше, четко придерживаясь середины улицы (псы продолжали неистовствовать). На улице было пусто.
«Ну и что ты будешь делать?» – спросила себя Анюта голосом Левицкого. Действительно, кто она такая? Позавчера здесь была милиция, допрашивали свидетелей, снимали отпечатки пальцев, где-то теперь все это подшито, ее любовник завтра строго запросит дело, станет читать его, прихлебывая чай из стакана с подстаканником, а она – что она может?
В этот момент в зеленом доме совершенно спокойно и буднично отворилась дверь. Щурясь от света, на крыльцо вышел молодой парень с лопатой. Увидев Анюту, он замер.
Они оба постояли с минуту, вглядываясь друг в друга. Наконец, парень отставил лопату в сторону и пошел по тропинке, на которой еще виднелись следы множества ног, по направлению к стоящей за калиткой Анюте. Когда он подошел поближе, стало видно, что парень очень молодой. И очень напуганный.
