Джулия Фэнтон - «Голубые Орхидеи»
Заканчивая вторую балладу, Валентина уже поняла, что прослушивание обернулось полной катастрофой. Исполнение перед финансистами выглядело как репетиция — некоторые слова она пропустила, несколько строф совершенно забыла, так что пианисту пришлось прервать игру.
Бросив взгляд на Майка Даффи, Валентина увидела абсолютно лишенное выражения лицо. Она почувствовала, как слезы подступают к глазам, но заставила себя продолжать.
Когда последняя нота замерла, она отошла от микрофона под звуки вежливых аплодисментов. По дороге к дверям Майк догнал ее.
— Вэл, не уходи, мы должны поговорить.
— Я провалилась, не так ли? — сдавленным голосом спросила она.
— Послушай, пожалуй, мы слишком быстро и слишком усердно взялись за дело. Почему бы тебе не вернуться в Лос-Анджелес, погреться на солнышке, может позаниматься немного с преподавателем, чтобы снова обрести контроль над высокими нотами, а? Тем временем я продолжу поиски чего-нибудь подходящего для тебя, но не так скоро, хорошо?
— Хорошо, — уныло согласилась она.
Спотыкаясь, она брела по тротуару, ощущая новую волну головокружения от таблетки. Ее захлестывало презрение к себе. Эти таблетки затуманили ее мозг, из-за них она забыла слова. Вот дерьмо. Она ненавидела их и ненавидела себя.
Валентина собиралась походить по магазинам после прослушивания и выехать на следующее утро, но вместо этого бросилась в отель, упаковала вещи и позвонила в «Америкэн эйрлайнс», чтобы заказать билет на первый же рейс до Лос-Анджелеса.
К десяти часам того же вечера в полном смятении она приближалась к своей подъездной аллее. С помощью дистанционного управления открыла кованые железные ворота и, паркуя машину на обычное место, увидела, что BMW Пола стоит там же. Дом сиял огнями.
— Пол! Пол! Дорогой!
Она бросила сумочку на стол и поспешила через гостиную к спальне. В этой комнате тоже горел свет, но она была пуста. Наверное, он плавает, решила она. Может, и ей стоит присоединиться к нему. Вот будет замечательное возвращение домой! Ей так необходимы упражнения после того, как она несколько часов просидела без движения в самолете.
Она начала было раздеваться, но внезапно остановилась, увидев женскую одежду, скомканную на стуле, — черная блузка-топ, вылинявшие джинсы с параллельными рядами модных прорезей. На полу валялись маленькие ярко-розовые трусики-бикини и пара черных кожаных мотоциклетных сапожек.
Не ее. Она никогда в жизни не носила мотоциклетных сапожек. Не носила она и джинсы с прорезями.
С сердцем, подступившим к горлу, Валентина направилась к раздвижной двери, ведущей к бассейну. Выйдя в выложенный кирпичом внутренний дворик, она вгляделась через толщу тропических кустарников.
Пол и Анни Йорк.
Волосы актрисы влажным потоком струились на ее округлую силиконовую грудь, а кожа матово поблескивала на свету. Пол крепко сжимал Анни, помогая ей двигаться в такт с толчками его бедер.
В немом ужасе Валентина смотрела, как Пол откинул голову назад, содрогаясь от оргазма. Она слышала его стоны — такие же стоны он издавал, когда занимался любовью с нею.
Валентина, спотыкаясь, бросилась в спальню, отчаянно желая выбраться отсюда. Она выбежала из дома, кинулась к гаражу, вскочила в машину и дала задний ход, так что шины громко заскрежетали.
— Это ничего не значит, всего лишь единичный инцидент… случайность, — сказал ей Пол, когда Валентина вернулась позже, изнуренная многочасовой ездой.
— Случайность? Как такое может быть случайностью?
— Вэл, почему ты так злишься из-за этого? Я же говорил тебе, Анни всего лишь…
— Ты трахал ее для того, чтобы преуспеть, не так ли? Да ты просто грязный развратник!
— Ты называешь своего мужа грязным развратником? Когда сама и ночи не можешь провести без того, чтобы не наглотаться таблеток?
— Таблеток, которые ты мне давал… буквально заставлял меня принимать их.
— Мы больше не занимаемся любовью, Вэл, или ты даже не заметила этого? А когда занимаемся, ты мечтаешь об этом болване Ките Ленарде! И если я получил немного сочувствия у кого-то еще, как ты можешь осуждать меня?
— Как ты смеешь? — закричала она, вскакивая из-за стола, и ее спину пронзила вспышка боли. — Ты оправдываешь себя, сваливая на меня вину за все происшедшее?
— Если ботинок подходит — носи его, — с раздражением бросил Пол. — А теперь, если не возражаешь, я должен немного поспать. В конце концов, одному из нас нужно завтра работать.
Валентина провела ночь, приняв четыре таблетки. Она лежала рядом с Полом, зажав рот рукой, чтобы удержать рыдания. Теперь она расплачивалась за то, что вышла замуж за человека, которого едва ли любила.
На следующий день у Валентины была назначена встреча с доктором Фелдманом.
— Ну, Валентина, как вы себя сегодня чувствуете? — с улыбкой спросил доктор Фелдман, входя в комнату для осмотров.
— Ужасно, — ответила Валентина.
— Сильно болит?
— Да, но не в этом дело… Я хочу сказать, боль есть, но я… — Она скомкала уголок бумажной салфетки и вытерла слезы. — Наркотики… Меня как будто поймали на крючок этими таблетками, — наконец, выговорила она. — Талвин, перкодан, транксин, валиум.
— Поймали на крючок?
— Пол дает их мне.
— Понимаю, — вспышка гнева промелькнула по лицу Фелдмана, но быстро сменилась привычным профессионально-спокойным выражением. Он сел на табурет и задумчиво посмотрел на нее.
— Хорошо, давайте проведем полное обследование, а потом поговорим в моем кабинете.
— Б-беременна? — запинаясь, воскликнула Валентина. Она с изумлением смотрела на доктора Фелдмана, отделенного от нее большим столом орехового дерева. — Беременна! Но этого не может быть. Мы пользовались противозачаточными средствами.
— Полагаю, вы на втором месяце, вам следует немедленно посетить акушера. Но меня больше всего беспокоит то, что вы принимали большие дозы сильнодействующих лекарств.
— О Боже.
— Вам необходимо срочно показаться специалисту, и нужно что-то предпринять, чтобы вы немедленно отказались от наркотиков. Я дам вам номер телефона клиники Медоуз в Прескотте в Аризоне.
— Боже, — раскачиваясь, повторяла Валентина. — Что, если наркотики причинили вред ребенку? Она понесет на себе всю тяжесть вины, она будет винить себя всю оставшуюся жизнь.
— Валентина! Ляг прямо, и тогда кровь прильет к голове, — услышала она откуда-то издалека голос доктора Фелдмана. Раздался звонок. В кабинет быстро вошла медсестра и помогла ей лечь на кушетку. Ее пальцы стали проворно растирать руки Валентины.
