Татьяна Корсакова - Ничего личного
Ему снова не повезло. Этот вечер оказался полон неприятных сюрпризов. Сюрпризы сыпались на Андрея со всех сторон, а Катин номер, который он набирал каждые пять минут, не отвечал. И Сема, черт бы его побрал, не отвечал! И Ленка!
К Ленке он поехал, когда перевалило за полночь, по наконец-то пустому, заметаемому внезапно начавшейся вьюгой городу. К Ленке у него было очень много вопросов. Вот только Ленки не оказалось дома…
Оставался еще Иван. Что еще охранник мог рассказать, кроме того, что уже рассказал, Андрей не знал, но все нарастающее беспокойство не позволяло просто сидеть и ждать, толкало сделать хоть что-нибудь, хоть на ком-нибудь сорвать злость.
Наверное, он не только чувствовал злость, но и выглядел соответствующе, потому что открывший ему дверь Иван испугался. Или не испугался, а удивился? Или просто не ожидал, что шеф может вот так посреди ночи припереться к нему домой? Или ожидал, но не его, а кого-то другого, потому что, несмотря на поздний час, оказался полностью одет.
– Андрей Сергеевич… С вами все в порядке?
Вопрос был странный. Но за этот чертов день Андрей уже почти привык к странностям.
– Как тебе сказать? – рыкнул он, задвигая Ивана в квартиру. – Моя беременная жена пропала. По-твоему, я должен быть в порядке? Ваня, ты почему вообще дома? Ты сейчас землю должен рыть, искать ее должен! – Андрей таки не выдержал, врезал кулаком в стену, сильно врезал, до трещин в штукатурке, но боли не почувствовал. – Ну, что ты молчишь, Ваня? Почему не оправдываешься?
Прежде чем заговорить, Иван зачем-то прошел в кухню, открыл кран и плеснул себе в лицо холодной воды. Андрей ждал, но терпение его было на исходе.
– Андрей Сергеевич, мне только что позвонили из полиции…
Ему стало плохо. Он и подумать не мог, что его крепкое, тренированное тело может вот так в одночасье ослабеть, до дрожи в коленках, до выпрыгивающего из горла сердца.
– Что с ней?
– С кем?
Все-таки он ударил. Метил под дых, но Иван увернулся.
– Что с моей женой?
– Не с ней! – И второй удар Иван тоже отразил, а потом неуловимым глазу движением повалил Андрея на пол. – Не с ней, Андрей Сергеевич! – заорал прямо на ухо. – С вами! Мне только что сообщили, что ваш джип взорвался!
– Подожди… – Теперь и дышать стало тяжело, но не потому, что Иван навалился на него всем своим немалым весом, а от попытки осознать. – Что ты сказал, повтори…
– Ваш джип час назад взорвался у железнодорожного переезда. Я как раз собирался выезжать на место… – Иван встал на ноги, точно немощному старику, помог подняться Лиховцеву. – Я подумал, что за рулем были вы.
По лбу заструились холодные капли пота. Андрей вытер лицо краем шарфа, нашарил в нагрудном кармане мобильный. За рулем был не он, за рулем был Гром…
Телефон Грома не отвечал, и в свете рассказанного Иваном это могло означать лишь одно…
– Что еще тебе известно? – Теперь было больно не только дышать, но и говорить.
– В полиции считают, что сработало взрывное устройство, очень мощное. От машины почти ничего не осталось, после взрыва начался пожар.
– А что стало с водителем?
– Погиб.
– Это абсолютно точно? Не мог он выйти из машины до взрыва?
– Никто не спасся. – Иван покачал головой. – Водитель сгорел. Номер машины пробили по компьютеру, позвонили мне.
– Почему тебе?
– Потому что один из тех оперов, что выехали на место, – мой кореш. Я же в прошлом тоже опер. – Иван посмотрел на Лиховцева вопросительно. – Андрей Сергеевич, я должен им позвонить.
– Подожди. – Даже сейчас, когда дыхание сбивалось, а коленки дрожали, Андрей соображал быстро, до циничного быстро и четко.
Мощное взрывное устройство. Водитель сгорел. Теперь Андрей для всех мертв. В том числе и для человека, организовавшего это убийство. Грома искать не станут. По крайней мере, первое время. У Грома не было семьи, он, Андрей, единственный являлся его семьей.
– Тело… водителя сильно обгорело? – он посмотрел на Ивана.
Тот молча кивнул.
– На установление личности понадобится время?
– Скорее всего.
– Много времени?
– Не знаю, все зависит от обстоятельств.
– Часы? Дни?
– Может быть, даже недели.
– Хорошо. – Андрей сдернул с шеи шарф, отшвырнул в сторону, сказал, глядя прямо Ивану в глаза: – Ваня, я умер. Понимаешь?
– Понимаю. – Иван не отвел взгляд. – Вы умерли.
– Ты мне поможешь? – Ему больше не на кого надеяться. Да и может ли мертвец надеяться?
– Что мне нужно делать? – спросил Иван.
– Вот ключи от моей квартиры. Сейчас заедешь ко мне, в кабинете за картиной с пейзажем найдешь сейф. Вот код. – Андрей оторвал кусок от лежащей на столе газеты, быстро написал ряд цифр, протянул Ивану. – В сейфе – наличные. Оставь тысячи полторы, а остальное забери. И все бумаги, которые там есть, тоже. Потом поезжай на место, осмотрись.
– Сделаю. – Иван кивнул, а потом сказал: – Уничтожьте свой мобильный, вы же умерли.
– Лучше бы это и в самом деле был я. – Андрей горько усмехнулся, а потом раздавил телефон каблуком.
* * *Иван вернулся только под утро, уставший и продрогший до костей. За то время, что его не было, Лиховцев о чем только не думал. О Громе, который погиб по его вине. О Кате, которая сбежала ни с того ни с сего. О Семе, который исчез без предупреждения. О человеке, который так сильно ненавидел Андрея, что решился на убийство. О мотивах этого убийства.
Мотивы были, Андрей в этом не сомневался, требовалось лишь понять, какие именно. Вот только туго у него выходило с пониманием. Не сходилось, не получалось. А то, что сходилось и получалось, о том даже думать было тошно. И он не думал, запретил себе подозревать кого бы то ни было без веских доказательств, волевым усилием взял и запретил. И вместо того, чтобы искать черную кошку в черной комнате, думал о Кате, о том, что теперь, когда он официально мертв, она не сможет с ним связаться. Если вообще захочет связываться…
А у Грома больше никогда не будет собственной мастерской, и клубных девчонок ему больше никогда не очаровать, потому что самого Грома больше нет. По его, Андрея, вине нет! И теперь он использует смерть друга в собственных интересах, и придется как-то с этим жить. Не подлость ли это? Андрей не знал. Не мог разобраться даже в самом себе. Что уж говорить о других людях!
– Плохие новости. – Иван смахнул с непокрытой головы снежинки.
Хороших новостей Лиховцев уже не ждал, но все равно в груди что-то сжалось, а потом ощетинилось шипами.
– Я только что из больницы, у вашего деда там, на переезде, прихватило сердце.
