Татьяна Корсакова - Ничего личного
Сема так спешил в новую жизнь, что в спешке забыл зарядное от уже почти «сдохшего» мобильного. Ну, забыл и забыл! Доберется до Марьи и позвонит всем заинтересованным лицам!
Она открыла дверь сразу же, стоило ему только коснуться кнопки звонка. Она похудела, его Машка. Похудела и помолодела. И этот забавный желтый халатик ей страшно шел. А потом Сема увидел то, что другой заметил бы сразу.
– Маша, – прошептал он, прижимая ее, такую уютную и теплую, к своей холодной, припорошенной снегом куртке. – Машка, ты беременная, что ли? У меня будет сын? Да, Машка?!
– Может, и не сын, может, дочка. – Она уткнулась лицом в его грудь, и голос ее от этого звучал совсем глухо.
– Нет, Машка, никаких дочек! Ты мне сына родишь – мужика! – От этой непонятной уверенности, что Марья непременно подарит ему сына, на душе вдруг стало легко и радостно. Хотя, казалось бы, куда уж радостнее!
…Наручные часы показывали половину четвертого утра, а сна ни в одном глазу. Рядом тихо посапывала Марья, а Сема был счастлив так сильно, что не мог заснуть. Он и не догадывался, что от счастья случается бессонница. Тихо, чтобы не разбудить Марью, выбрался из-под одеяла, прошлепал на кухню. Взгляд упал на стоящий на полке телефон. Андрюхе-то так и не позвонил… Но к чему звонить посреди ночи?
К бессоннице вдруг добавился голод, словно и не кормила его Марья всего пару часов назад всякими вкусностями. Сема аккуратно прикрыл дверь на кухню, включил маленький телевизор и под монотонное бубнение ведущего новостей принялся сооружать себе бутерброд.
Ночной блок новостей, как обычно, завершала криминальная хроника. Сема жевал бутерброд, когда услышал, что Андрей Лиховцев, его лучший друг, почти брат, погиб…
На экране мелькнуло сосредоточенное лицо Ивана, какой-то молоденький сержант отгонял зевак от дымящихся останков джипа, а бодрый голос комментатора рассказывал о подробностях происшедшего…
Сема отложил бутерброд, протестующе замотал головой. Хотелось разбить телевизор, разнести кухню в щепки. Если бы это вернуло Лихого, он бы так и сделал. Он бы землю перевернул. Но ум, острый и практичный, знал – мертвые не возвращаются, и поэтому Сема просто сидел, с ненавистью глядя в экран.
Из оцепенения его вывел звук падающего тела – на полу у приоткрытой двери лежала Марья. Он плохо помнил, как приводил Машу в чувство, как, путаясь в цифрах, вызывал «Неотложку», как прорывался вслед за Марьей в машину «Скорой»… Он помнил лишь ее испуганно-вопросительный взгляд.
– Все будет хорошо, – пообещал он. – Я тебя никогда не оставлю, но сейчас мне нужно уехать. Я вернусь за тобой, честное слово. Ты только держись там, Машка!
Его вытолкали из «Скорой», и он так и не понял, поверила ли она ему.
* * *…Андрей уже собирался уходить, когда дверь без стука распахнулась и на пороге появился Гром. В черном кашемировом пальто поверх делового костюма, аккуратно причесанный, он выглядел непривычно респектабельно.
– Хорошо, что я тебя застал! – не здороваясь, сказал Гром. – А я тут в банке по соседству был, выбивал кредит на мастерскую. Слушай, ну и зануды же эти банкиры! – Он плюхнулся в кресло Андрея, ослабил узел галстука, с удовольствием потянулся. – Вот пришел пригласить тебя на маленький сабантуйчик по случаю моего бизнес-начинания.
– Гром, не сегодня. – Андрей сгреб со стола бумаги. – Сегодня у меня слишком много дел и слишком мало времени.
– А что так?
– Катя исчезла.
– Исчезла?
– Сбежала…
– Да ты что! Катя сбежала! – Гром улыбался широко и беззаботно, и Андрею захотелось ему врезать. Прямо по гладко выбритой по случаю визита в банк морде. Чему тут вообще улыбаться? – Ишь, какая девка резвая! Куда ж она, беременная, от такого крутого чувака сбежала?
– Вот это я и собираюсь выяснить. – Бить Грома расхотелось, Гром просто еще ничего не смыслил в тонкостях семейной жизни. Андрей и сам еще не до конца все осмыслил. Может, поэтому Катя и ушла?
– Так возьми меня с собой! – Гром встал с кресла. – Я сегодня человек свободный, могу помочь.
– Хочешь помочь? – Андрей замер с документами в руке. – Тогда отвези эти бумаги Старику. Он без них жить не может, а мне сейчас, сам видишь, не до того.
– Если дашь свой джип, отвезу без проблем. – Лицо Грома расплылось в хитрой ухмылке. – Давно мечтал покататься на чем-нибудь четырехколесном и статусном.
– А мне пешком? – Доверять джип такому раздолбаю, как Гром, не хотелось, но время убегало. И Катя убегала…
– Возьмешь такси. На такси, чай, заработал.
– У тебя нет доверенности. – Это был последний аргумент, но Андрей уже знал, что сдастся.
– Я ж везучий. Проскочу!
– Завтра утром джип должен быть у меня. – Он бросил ключи от машины Грому, и тот поймал их на лету.
– Завтра вечером верну. Этой ночью я собираюсь кутить, бросать деньги на ветер и поражать крутой тачкой клубных девиц! – Гром перехватил мрачный Андреев взгляд и махнул рукой. – Да ладно, шучу я. Будет твой конь на стоянке к девяти. Девицы меня и так любят, без крутых тачек. Что деду твоему сказать, если станет спрашивать, почему ты сам не приехал?
– Скажи, что не смог. Иди уже! – Андрей подтолкнул его к выходу. – Мне в самом деле некогда!
Москва стояла в многокилометровых пробках. Таксист, флегматичного вида усатый дядька, слушал шансон и никуда не спешил. В отличие от Андрея, который не просто спешил, а опаздывал.
Всю дорогу до дома он надеялся, что страхи напрасны, что Катя вот прямо сейчас сидит на кухне и пьет горячий чай, представлял, как отругает ее, а потом сразу же обнимет и больше не отпустит от себя ни на шаг. Эти надежды были больше похожи на мечты, мечты, которым не довелось сбыться. Дома Кати не оказалось, и Андрей снова вернулся в такси.
Теперь ему пришлось ехать на другой конец города, снова по чертовым пробкам, снова под мужественно-лирические завывания какого-то неведомого, но уже горячо ненавидимого певца. Андрей ехал на старую Катину квартиру, которую жена не так давно делила с сестрой и племянником. Он знал, что Лизы с Дениской нет дома, что они в Германии на обследовании, но вот его беглая жена могла оказаться именно там. Должна же она где-то быть!
Ему снова не повезло. Этот вечер оказался полон неприятных сюрпризов. Сюрпризы сыпались на Андрея со всех сторон, а Катин номер, который он набирал каждые пять минут, не отвечал. И Сема, черт бы его побрал, не отвечал! И Ленка!
К Ленке он поехал, когда перевалило за полночь, по наконец-то пустому, заметаемому внезапно начавшейся вьюгой городу. К Ленке у него было очень много вопросов. Вот только Ленки не оказалось дома…
