Дина Маккол - Талисман любви
Дюпре отступил назад и прищурил глаза, оценивая композицию. Странно, но талисман оказался абсолютно на своем месте.
— Так хорошо? — спросил он, не подозревая, как сам смотрится на фоне Дримкетчера, который он сотворил, и медведя, чей дух в конечном счете создал его.
Аманда с трудом преодолела желание броситься ему в объятия. Он все еще не понимал. Может быть, он никогда не поймет этого так, как понимала она. Но это не имело значения. Главное, что их сердца распознали друг друга намного раньше, чем соприкоснулись их тела.
— Теперь о постели, — сказала она, направляясь вслед за ним в другую комнату. — Мне понадобится помощь. — Она наблюдала его муки тайных желаний, пока он дрожащими руками помогал ей раздеться.
— У меня только одна кровать, — сообщил Дюпре, пытаясь не смотреть на ее длинные ноги и стройное тело цвета слоновой кости, когда откинул покрывало и помог ей забраться в постель.
— Еще только одно, — прошептала она.
— Что, малыш?
— После всего, что произошло, я боюсь спать одна.
— Ты хочешь, чтобы я лег с тобой? — не веря своему счастью, уточнил он.
—Да.
— И что я должен делать?
Ее взгляд стал серьезным, и она задумчиво оглядела его.
— Для начала… просто обнять меня.
Он вздрогнул, но потом ему удалось выдавить из себя улыбку, когда он вспомнил, какой ад пережила эта женщина. Ему самому следовало немного пострадать, чтобы понять это.
— Думаю, что смогу, — заверил он.
— Нужно делать то, что должно, — тихо сказала Аманда, с удовольствием наблюдая, как он стаскивает ботинки и пиджак, намереваясь лечь рядом с ней.
— Это что, загадка? — проворчал он и был вознагражден тихим взрывом смеха. Он закрыл глаза, борясь с желанием стиснуть ее в объятиях. У нее на теле и так слишком много болезненных мест, и будь он проклят, если станет причиной еще одного. — Прежде чем ты заснешь, я хотел бы спросить тебя кое о чем.
Аманда вздохнула и откинулась назад, чтобы видеть его лицо. С каждым днем она обнаруживала все больше сходства между своим Сетом и этим. Она давно знала, что они будут навсегда переплетены в ее сердце.
— О чем же?
Он набрал воздуха в грудь и начал:
— Аманда, я знаю, ты подумаешь, что я сумасшедший. По правде говоря, пару раз за прошедшие несколько недель эта мысль мне самому приходила в голову. Но мне до безумия хочется кое-что знать.
—Что?
Его глаза светились жизненной силой, которую, как она думала, она навечно потеряла. Аманда затаив дыхание ждала, что он скажет.
— У тебя есть маленькая коричневая родинка на правой груди?
— По-моему, есть, — тихо сказала она, тая от удовольствия. — Хочешь взглянуть?
Он судорожно сглотнул, обдумывая всю невероятность сказанного ею. И тут до него дошел смысл ее предложения, и он улыбнулся.
— Боже, сладкая моя, ты даже не представляешь, как мне этого хочется. Ты меня понимаешь?
Аманда прильнула к его груди.
— О, Сет. Я понимаю это и многое другое.
Много позже, когда она заснула, Джефферсон почувствовал, что откуда-то дует, и выбрался из кровати посмотреть, не осталось ли открытым окно. Стоя в дверях между гостиной и спальней, он ненароком посмотрел вверх и застыл, глядя, как солнечный свет озаряет предметы над очагом.
И тут начали происходить странные вещи. Солнечный свет внезапно сконцентрировался на Дримкетчере. Перо идеальной формы, напоминающее о взмахе бело-коричневого орлиного крыла, свободно развевалось на ветру, которого не было.
Коготь уже не был треснут и покрыт мутным налетом времени. Теперь его полированная поверхность блестела на солнце. Свет, падая наискосок, утопал в теплой каштановой косичке на плетении, а кожаные ремешки и бусины слегка покачивались, будто кто-то, проходя мимо, щелкал по ним.
Что-то шевельнулось в глубине его души. Что-то старое, давно забытое. Дюпре моргнул, и видение исчезло.
Он еще раз в задумчивости посмотрел на Дримкетчер, а потом обернулся к спальне и женщине, которая принесла талисман.
Воздушные порывы стихли так же внезапно и таинственно, как появились. Он снова направился к постели, но вдруг остановился и бросил взгляд на камин. На этот раз ничего не произошло. Он пожал плечами. В конце концов, это мог быть всего лишь обман зрения.
