Дина Маккол - Талисман любви
Перед ее взором замелькали смутные образы, и она заставила себя расслабиться, ощущая новые приступы боли. Кроме раны на плече, очень болели ноги и саднило кожу на лице. Но почему?
Снова вспыхнула молния. Мужская тень проплыла между ее кроватью и кратким заревом от электрического разряда. Аманда охнула.
Джефферсон Дюпре знал, что она проснулась, но не предполагал, что она обнаружила его, пока не услышал ее отрывистый вздох.
— Не бойтесь, Аманда, — прошептал он и направился к ее кровати.
При звуке его голоса на нее нахлынули воспоминания. Он был с ней прежде в пещере… и после. Или это было раньше? Она не могла припомнить, но знала, что его голос очень знаком.
— Кто вы? — прошептала она.
— Детектив Дюпре. Полицейский участок Моргантауна. Помните меня? — тихо спросил он. — Мы встретились в парке. А потом еще разговаривали на приеме в приюте миссис Поттер.
Она вздохнула. По щекам потекли слезы. Боль утраты была еще так свежа, что Аманда не могла вымолвить ни слова в ответ. Она вспомнила все, включая последний взгляд, который бросила на Сета, и поняла, что, когда Дэвид выстрелил, он навсегда отрезал ее от него.
— Это ведь вы послали мне пленку, Аманда?
Она вздрогнула и кивнула. Молния сверкнула снова. В свете краткой флюоресцирующей вспышки он увидел слезы, поблескивающие у нее на щеках, и не сдержался от тревожного восклицания:
— Пожалуйста, Аманда, я сделаю все, что угодно. Я уйду. Если вас мучает боль, я вызову сиделку. Но только, ради Бога, не плачьте.
Удивленная его горячностью, она подавила рыдания и потянулась к шнурку лампы. Искусственное освещение залило пространство вокруг кровати.
— Это вы меня спасли, да? — спросила она.
Вздох облегчения вырвался у него из груди. По крайней мере она не заорала как резаная при виде мужчины у себя в палате. Из того, что он слышал о подвергавшихся насилию женщинах и тех, кого удерживали в качестве заложников, он знал: все они сохраняли длительное либо постоянное недоверие ко всем мужчинам вообще. Ему не следует торопиться.
— Да, это был я вместе с сотней других полицейских, которые не захотели оставить вас в беде, леди.
— Ну тогда я должна поблагодарить их и вас. Если бы вас там не оказалось, Дэвид мог бы не промахнуться.
Как только она произнесла его имя, ее глаза стали украдкой обшаривать комнату, как будто она ждала, что он в любую минуту может выскочить из какого-нибудь темного угла.
Дюпре догадался, о чем она думает.
— Вы в безопасности. Вам никогда больше не придется испытывать страх. Он мертв.
Ее голова откинулась на подушки, и Аманда, подтянув простыню к подбородку, закрыла глаза. Слезы заструились по ее лицу.
— Никогда бы не подумала, что буду радоваться смерти другого человека, но это так, — прошептала она и закрыла лицо руками.
Она казалась такой маленькой, а голос ее звучал столь потерянно. Он забыл, что собирался выдерживать дистанцию. Он забыл, что она не знает его так, как он знает ее. Не успел Дюпре опомниться, как обнаружил, что сидит на краешке ее кровати.
Всхлипывания Аманды затихли, когда Дюпре отвел ее руки от лица. Его рука поглаживала ее спутанные волосы.
— Никогда не пытайтесь уйти от правды, леди. Никогда не стыдитесь того, что боролись и победили. Он не заслуживал вашей любви и еще меньше заслуживает ваших слез.
Она вздрогнула. Его слова были так похожи на те, что говорил ей Сет. Как странно…
— Я плакала не о нем, — наконец произнесла она. — Наверное, я плакала о всех утратах вообще.
Медленно, чтобы она не испугалась, его рука скользнула с ее волос к щеке. Аманда послушно позволила ему повернуть ее лицо так, что их глаза оказались близко.
— Ничто в жизни не бывает без пользы.
Сердце Аманды подпрыгнуло.
— Это загадка?
Дюпре улыбнулся:
— Разрази меня гром, если я знаю. Так всегда говорил мой отец. Я никогда толком не понимал, что это значит, но звучит хорошо.
Его улыбка будоражила ее. Какие-то воспоминания стучались в ее память, отчего голову болезненно сжало, будто в тисках. Перед ней предстал образ Сета, то, как он двигался, и то, как любил ее, как смеялся над ее страхами. Вдруг она вспомнила:
— Где моя сумка? О Боже, я бросила ее на горе. — Она заметалась, комкая покрывало, но Дюпре единственной фразой положил конец ее панике:
— Нет, я принес ее с собой, она в шкафу.
«Слава тебе Господи!»
— Можно мне ее взять?
Дюпре обошел вокруг кровати и вынул сумку из шкафа. Она была в пыли, в молнии застряло несколько листьев, но сумка осталась целой.
Пальцы Аманды дрожали, когда она потянула за язычок змейки. Крошки снеди, съеденной Дэвидом, перемешались с одеждой. Но это ее не волновало. Ей была нужна не одежда. Он мог спалить все это добро, и это для нее тоже не имело бы ни малейшего значения. Аманда покопалась в сумке. Все, что ей было нужно, это…
— О, слава Богу, — пробормотала она, когда ее рука нащупала перевязанные журналы и старую рамку между ними. — Он тут.
Дюпре озадаченно смотрел, как она вытащила странный сверток и положила его себе на колени, уронив на пол сумку вместе с ее небогатым содержимым.
Испытывая неожиданную слабость, она пыталась сорвать упаковочную тесьму, которой были перевязаны журналы, и в конце концов перевела полный отчаяния взгляд на Дюпре,
— Мне необходима помощь.
Если бы она попросила луну с неба, он бы уже был в пути в НАСА, чтобы забронировать билет на очередной рейс.
— Что я должен сделать?
— Разрежьте тесьму, но только осторожно. Не хочу, чтобы то, что внутри, было повреждено.
Лезвие его карманного ножа в мгновение справилось с тесьмой. Минуту спустя Дюпре отошел в сторону и предоставил Аманде возможность продолжить свое занятие, любопытствуя, однако, что такого важного она с риском для жизни прихватила с собой, убегая из пещеры.
Аманда, затаив дыхание, отодвинула в сторону верхний журнал, с ужасом думая, что во всей этой кутерьме Дримкетчер поломался. Однако тот был совершенно в таком же виде, как она упаковала его. Хрупкая вещица пережила приключение так же благополучно, как пережила несколько веков, чтобы дойти до Аманды.
Где-то совсем рядом прогремел гром, но вспышки молнии переместились ближе к горам за городом. Глубокая, непроходящая боль распирала ей грудь так, что Аманда испугалась, что умрет — и ей даже захотелось умереть, — когда вдруг на плетении стали появляться образы, восставшие из могилы.
— О Боже мой…
— Что это, дорогая?
Она была настолько потрясена увиденным, что совершенно не обратила внимания на его ласковое обращение.
