Андрей Остальский - Синдром Л
— И все? Только одна — как вы это называете — максима?
— Нет. Генералы, они же самые умные. Сколько им ни говорили, не надо больше ничего, не перегружайте подсознание, мы плохо умеем им управлять, остальное накладывайте на сознательном уровне, прочнее будет. Нет, настаивают. Подавайте им еще и еще. Компромисс последний — три штуки.
Злилась почему-то она. Странно.
— Вторая максима — «Органы знают все» и третья — «Председатель всегда прав». Исследования показывают: вторая работает не всегда и не полностью. А третья, случается, что не работает вообще. Они думают, что это метода наша несовершенна, подгоняют давайте трудитесь, улучшайте, учитесь контролировать подсознание. Легко им говорить… Ну неважно, черт с ними, со всеми этими генералами… Куда интереснее то, что с вами, Александр, случилось…
— А что со мной случилось?
— Вот сейчас я вам говорю: Запад нам не враг. Что вы чувствуете?
— Ничего.
— Вот именно! Теперь еще, слушайте внимательно: органы ничего толком не знают. Они часто ошибаются. Какие мысли и чувства эта фраза вызывает? Никаких? И теперь: Председатель — полный идиот. Снова никаких ощущений?
— Никаких. Некие утверждения. Возможно верные, а возможно, и нет. Требуют уточнения, сбора информации и исследования аргументов.
— Вот именно! Вот именно, Александр! Это-то и невероятно. Вы же в высшей школе учились. Вас же на медосмотры регулярно водили, ведь верно? Не так, совсем не так вы должны реагировать. Вас должно корчить от возмущения, когда я вам такие вещи говорю. Вы меня ненавидеть должны. Что-то с вами случилось невероятное, Александр.
— Что?
— О, хотела бы я знать! Как бы хотела! Вы даже не представляете, как это важно. Я посмотрела вашу историю болезни здесь, в поликлинике. Несколько листов последних изъяли и в спецотдел отправили, засекретили совсем. Но и того, что там есть, достаточно, чтобы понять: с вами что-то не то… Один этот всплеск — ай-кью почти в два раза взлетел за полгода — чего стоит! Такого же не бывает. Физически невозможно. Но самое удивительное то, чего в истории болезни нет. Что-то выбило из вас главные, абсолютно базовые установки. Вы теперь — табула раса. Чистая страница.
— Человек без свойств, — неожиданно для себя сказал я. Вспомнил вдруг название той книги, в шкафу найденной.
— О, вот как, вы уже и литературу читаете, до недавнего времени запрещенную… Вот до чего дело дошло. Берегитесь! За вами теперь такая охота пойдет… Всем захочется понять механизм… ведь если случилось с одним, то может произойти и с другими. Даже наверняка случится. Представляете? Спрятать бы вас надо куда-нибудь…
Я почувствовал, что устал — для меня все это звучало очень странно.
— Можно мы от теории вернемся к практике? — спросил я. — Наша с вами, извините… любовь, так сказать. Это один раз происходило? Или были у нас еще свидания?
— Еще два раза. Второй раз было чуть лучше. Не так брутально. А третий…
Александра вдруг покраснела. Отвернулась. И тихо проговорила что-то.
— Простите. Я не расслышал.
— Ну и хорошо, что не расслышали…
И замолчала. Любопытно… Но есть вещи еще более интересные.
— Скажите, Александра… я никак не могу понять… Я же был уверен, что я… что там была девушка по имени Шурочка…
— Я же говорила вам: Синдром Л. Ложная память. Я думаю, никакой Шурочки не существует.
— Шурочки не существует? — Я засмеялся. — Уверяю вас…
И вот в этот момент раздался звонок. Я сначала не понял, откуда идет звук. Оказалось, что у Александры Второй в кармане был мобильный телефон. Вот это да! Не у генерала, а у какой-то помощницы всего-навсего — мобильник! Странно…
Она ответила на звонок и занервничала, стала оглядываться по сторонам. Что-то ей сказали — какую-то короткую фразу, которая ее сильно взволновала. Выключив телефон, Александра сказала:
— Не знаю, Саша, увидимся ли мы еще когда-нибудь… жаль… но сейчас мы оба должны убраться отсюда как можно скорей… Здесь уже не безопасно… Идите за мной.
Она схватила меня за руку — ту самую, искусанную, — и потащила за собой. Мы с ней опять оказались в том же мрачном синем коридоре, свернули в одну дверь — пробежали через анфиладу странных, непонятной формы комнаток, выскочили в другой коридор, добрались до большой массивной металлической двери. И здесь остановились. Она запыхалась и теперь переводила дыхание. Стояла совсем рядом и смотрела прямо в глаза. «Симпатичная все-таки», — подумал я.
— Я должна все-таки извиниться… за руку. И за ухо. Жуткое варварство. Но полковник меня заставил. Я отказывалась. Они мне вкололи веровол, еще с чем-то смешанный, — большущую дозу. И все равно я отбивалась. Плакала. Не могла этого сделать. В какой-то момент думала: лучше точно умереть. Вы лежали на софе без сознания. Я к руке лицо свое приблизила. Но не могла себя заставить. Не укусила… А поцеловала.
— Поцеловали? — пораженно переспросил я. — Это… это…
Я совершенно не знал, что сказать. «Это было очень мило с вашей стороны»? Глупо, наверно, прозвучало бы… А другие слова не находились.
— Целовала, целовала и плакала. А полковник орал страшно. А под вероволом это ведь еще то ощущение, и чужой воле так трудно сопротивляться. Но у меня мощный блок был.
Подняли меня на ноги. Полковник — Аристов его фамилия, кажется, — ударил меня… Потом синяки на себе находила жуткие. Но вообще помню очень смутно. Еще чем-то кололи. Пистолет, кажется, полковник к голове приставлял. Орал страшно. Матом. Вот чем их игры, их спецкомбинации оборачиваются. Бредом сумасшедшего! Оскал у меня, видите ли, оказался правильным. Тем, что им нужно. Похожим на что-то у кого-то там. Хотя уверена: таких женщин — пруд пруди. Это же не четвертая группа крови редкая. Но коней, было мне сказано, на переправе не меняем, и кобылиц тоже. Как смешно. Ха-ха. И прочие глупости. Кретины. Но в итоге я это сделала. Стыдно ужасно. Прости меня, Сашенька!
Я хотел что-то сказать, но не успел. Губы у нее оказались очень теплые, соленые слегка. Вкусные очень губы. Целовалась она очень нежно, но и страстно, сексуально. Я почувствовал, что она возбуждена. И тело мое, своевольное, непослушное, не спрашивая вовсе разрешения у мозга и души, откликалось… Энергично довольно откликалось… Она оторвалась от меня с трудом — это видно было. Да и мои руки непроизвольно потянулись, попытались ее удержать.
— Прощай, Сашенька, скорей, тебе надо бежать! — прошептала она и перекрестила меня. Потом достала связку ключей, отперла стальную дверь. И буквально вытолкнула меня наружу. Дверь тут же захлопнулась. Ключ повернулся в замке.
