Екатерина Мурашова - Детдом
– Кай, Кай… а вот… А вот попытайся вспомнить, где ты последний раз видел этот перстень. Ну, до того, как он оказался у тебя?
Кай честно сосредоточился и вдруг вскочил, внезапно изменившись лицом.
– Вспомнил! – воскликнул он. – Правда вспомнил!
– Что? Что? – заволновалась Антонина. – Говори скорее, пока не забыл обратно.
– Помню, что перстень лежал на полке в такой маленькой мисочке. Там еще была какая-то тряпка с узором, или салфетка, или руки вытирать – полотенце… Наверное, как раз из этой мисочки я его и взял тогда, вместе с иконкой… Но почему он там лежал?
– А может быть, у твоего отца с годами распухли руки и перстень уже не влезал на палец? – предположила Антонина. – У моей мамы тоже есть бабушкино золотое кольцо. В молодости она его носила, а сейчас уже не может. На меня-то оно вообще только лет до тринадцати налезало… И твой отец также. Других украшений у него не было, вот он перстень и хранил на полке, отдельно от всего…
– Ага, – сказал Кай. – Но если кольцо – просто украшение, то что же тогда ключ?
– Не знаю, – честно призналась Антонина. – Надо еще думать.
– Хочешь, я побегу, тебе мороженое куплю? – спросил Кай. – А ты еще сидишь и думаешь.
– Хочу, – сказала Антонина.
Все сладкое она любила, хотя и считала безусловно вредным для фигуры. Кай, как нормальный зверь, не любил ничего холодного и горячего, и из всей еды предпочитал мясо, рыбу, хлеб, а также ягоды и фрукты – все по отдельности. Светка говорила, что Кай – интуитивный сторонник раздельного питания.
Когда Кай ушел, Антонина честно стала думать над тем, где бы отец Кая мог спрятать свой клад и как до него добраться. Она совершенно не верила в сложные, многокомпонентные схемы сокрытия всяческих тайн с помощью таинственных шифров и отсчета шагов от тени кривой сосны ровно в полночь. Такие схемы, по мнению Антонины, были пригодны исключительно для приключенческих романов и фильмов. В реальной жизни все должно быть достаточно просто. Самое простое для Большого Ивана было бы, конечно, дождаться совершеннолетия Кая и сказать: «Знаешь, сынок, сокровища лежат там-то и там-то. Имей это в виду.» Обычный человек только так, скорее всего, и поступил бы. Не планировать же в самом деле свою безвременную смерть путем утопления, и не писать загодя шифрованные послания, спрятанные в никому не известном месте… Но, если рассудить с другой стороны, Большой Иван был вором, а, значит, идея превратности судьбы должна быть ему весьма близка. И ведь что-то же имел он в виду, когда сделал своему маленькому сыну татуировку в форме креста. Значит, загодя готовил его к роли своего наследника, хранителя клада. Хранителя? – Антонина споткнулась на этом слове и неожиданно задумалась в другом направлении. А действительно, что, по мнению Большого Ивана, должен был сделать с бесценной реликвией и прочими сокровищами выросший Кешка? Уехать за границу Советского Союза, превратить все в деньги, купить себе виллу на Канарах и жить в свое удовольствие? Вряд ли… Передать своим собственным детям? В чем смысл? Отдать крест церкви? Но почему этого не сделал сам Иван? Ведь он явно был верующим человеком…
Размышляя подобным образом, Антонина машинально крутила в пальцах памятные вещицы Кая. Перстень был приятно тяжелым, неровным и почему-то горячим на ощупь. Гладкий пластмассовый пупсик, наоборот, холодил пальцы. Иконку в простой картонной рамке Антонина старалась не трогать, так как она и без того была уже старой, и девушка боялась повредить важную для Кая вещицу. Однако, Антонине всегда не везло – она с детства была не слишком ловкой, и проходя мимо стола, обязательно роняла чашку, стоящую на углу. Иконка соскользнула с ее коленей, упала на скамейку, а уже с нее – на дорожку парка. От удара поблекшая картинка с большеглазой Марией окончательно отклеилась от подложки. Антонина поспешно подняла иконку и попыталась вставить картинку на место. Потом вдруг прекратила свои попытки и удивленно уставилась на две бумажные половинки у себя в руках…
Когда Кай вернулся и протянул ей большое эскимо, завернутое в блестящую бумагу, Антонина подняла взгляд ему навстречу и спросила:
– Слушай, а зачем тебе этот клад вот сейчас понадобился? Ты же здесь, в России, уже сравнительно давно ошиваешься, да и до того столько лет прошло… Вроде бы тебе до него и дела не было. Что ж ты с ним теперь делать собрался?
– Мне этот клад не нужен – ты верно сказала. По мне – пусть бы лежал, где лежит. Я знаю: вблизи сокровищ люди странно себя ведут, я хотел сказать… часто не лучшим образом. Но вот, еще живы люди, которые помнят, что я – ключ к тайне Большого Ивана. Хотя время прошло, но мне говорили – меня легко узнать. Я…все время забываю… – экзотичный, вот какой, вроде белого воробья в стае. И тот, кто спрятал Ольгу, на самом деле хочет этот клад. Мне лучше его сначала иметь, а потом – разговаривать…
– То есть, этот клад нужен тебе, чтобы спасти Ольгу? – отчужденно уточнила Антонина. – У тебя уже что-то требовали?
Кай опустил голову.
– Может быть, я… как это говорят… – хватаюсь за соломину.
– Что ж, садись вот здесь, – Антонина показала Каю на место рядом с собой. – Смотри сюда. Я, конечно, здесь не все поняла, но ты, я думаю, легко разберешься и этот свой клад отыщешь. Полагаю, тебе придется съездить на море, в родные места. Ну, да дело того стоит… Да, да, вот здесь он и есть. Надо только догадаться, что это за помещение. Но выбор, как я понимаю, небольшой. Желаю удачи и личного счастья!
Антонина поднялась со скамейки, тряхнула роскошной гривой волос и удалилась, оставив на скамейке подтаявшее эскимо. Ее походка была так мощно энергетически заряжена, что, когда она проходила мимо, сидящие на скамейках Летнего сада интеллигенты поднимали головы от умных книг и провожали ее восхищенно-бессильными взглядами.
Кай тоже смотрел ей вслед. Содержание его взгляда было трудно определить словами. Не существовало таких слов – вот и все. Да и зачем бы им быть? О таком не говорят – так, по крайней мере, считал сам Кай.
* * *– Олег, вы не могли бы объяснить мне…
– Послушай, Антонина, а отцом ты меня никак называть не можешь?
В гостиничном номере были задернуты шторы и приглушенно работал кондиционер. Комната была просторной, но двое присутствующих в ней людей были весьма физически крупными и они, и их отношения заполняли весь объем комнаты целиком. При этом Антонина старалась не смотреть на широкую кровать, на которой лежала рубашка Кая.
– Простите, не могу.
– Ладно, а хоть на «ты»? Пусть будет «Олег». Ну так, как меня Кай зовет.
– Н-не знаю, – девушка с сомнением покачала головой. – Я попробую.
– Уж попробуй, пожалуйста… Так что я должен тебе объяснить-то? Давай, в темпе выясним и пойдем. Анджа наверняка уже в метро едет или даже у театра ждет. Она всегда раньше назначенного приходит – я еще с молодости помню.
