Дафна дю Морье - Трактир «Ямайка»
Конюх откашлялся.
— Ваша тетя могла выбежать на пустошь, — предположил он. — Она могла побежать по дороге, за помощью…
— Нет, — прошептала Мэри, — она бы никогда этого не сделала. Останься тетя жива, она была бы сейчас внизу, в прихожей, сидела бы около мужа. Она мертва. Я знаю, она мертва. Если бы я ее не бросила, этого бы не случилось.
Конюх молчал. Он не мог помочь Мэри. В конце концов, эта девушка ему чужая, и что там происходило под крышей трактира, пока она там жила, — не его забота. Ответственность за этот вечер и без того тяжело давила на него, и ему хотелось, чтобы поскорее появился хозяин. Шум и драка — это понятно, в этом есть смысл; но если там и вправду произошло убийство, как девчонка говорит, если трактирщик лежит там мертвый, и его жена тоже — что ж, тогда нет никакого толку в том, чтобы оставаться здесь и, как беглецам, прятаться в канаве. Лучше убраться подобру-поздорову, вдоль по дороге, туда, где видно и слышно человеческое жилье.
— Я приехал сюда по приказу моей хозяйки, — начал он неловко, — но она думала, что сквайр здесь. А раз его нет…
Мэри предупреждающе подняла руку.
— Тс-с-с, — сказала она быстро. — Вы слышите?
Они напрягли слух. Слабый конский топот доносился с севера; совершенно ясно, он приближался со стороны долины, из-за края дальнего холма.
— Это они, — возбужденно прошептал Ричардс. — Это сквайр, наконец-то. Теперь смотрите в оба: мы увидим, как они спускаются по дороге в долину.
Они ждали; прошла минута, и первый всадник появился, как черное пятно на белой дороге, за ним еще один, и еще. Всадники вытянулись в цепочку и снова сомкнулись, скача галопом; коренастая лошадка, которая терпеливо ждала рядом с канавой, насторожила уши и вопросительно повернула голову. Цокот приближался, и Ричардс с облегчением выбежал на дорогу встречать хозяина. Он кричал и размахивал руками.
Первый всадник свернул и натянул поводья, вскрикнув от удивления при виде конюха.
— Какого черта ты здесь делаешь? — крикнул он, ибо это был сквайр собственной персоной. Он поднял руку, чтобы предупредить тех, кто следовал за ним.
— Трактирщик мертв, он убит! — кричал конюх. — Со мной в двуколке его племянница! Это сама миссис Бассат послала меня сюда, сэр! Пусть лучше девушка сама вам все расскажет!
Ричардс держал лошадь, пока его хозяин спешивался, и отвечал как мог на торопливые вопросы, которые задавал ему сквайр. Небольшой отряд столпился вокруг них, чтобы послушать новости. Некоторые всадники тоже спешились и теперь топали ногами и дули на руки, чтобы согреться.
— Если этот малый убит, как ты говоришь, то, ей-богу, так ему и надо, — сказал мистер Бассат, — но все-таки я предпочел бы сам надеть на него наручники. С мертвого и взятки гладки. Вы все идите во двор, а я посмотрю, может, удастся добиться толку от этой девушки.
Ричардса, избавленного от ответственности, тут же окружили со всех сторон. Все обращались с ним как с героем, который не только обнаружил убийство, но и единолично схватил виновника, пока кучер не признался нехотя, что его роль в этом приключении незначительна. Сквайр, мозги которого работали медленно, сперва не понял, что Мэри делает в двуколке, и посчитал ее пленницей своего конюха.
Он с удивлением услышал, что она прошла много миль до Норт-Хилла в надежде найти его и, не найдя, вынуждена была вернуться в трактир «Ямайка».
— Все это выше моего понимания, — заявил он грубовато. — Я был уверен, что вы вместе с дядей состоите в заговоре против закона. Тогда почему же вы лгали мне, когда я приезжал сюда в начале месяца? Вы мне тогда сказали, что ничего не знаете.
— Я лгала из-за тети, — устало пояснила Мэри. — Все, что я вам в прошлый раз наговорила, было только ради нее, да и знала я тогда куда меньше, чем сейчас. Я охотно все объясню в зале суда, если нужно; но если я попытаюсь сейчас вам все рассказать, вы не поймете.
— Да у меня и времени нет слушать, — ответил сквайр. — Вы совершили храбрый поступок, пройдя весь этот путь до Олтернана, чтобы предупредить меня, я это запомню, и это говорит в вашу пользу. Но можно было избежать беды и предотвратить ужасное преступление, совершенное в канун Рождества, если бы вы раньше были со мной откровенны. Впрочем, все это потом. Конюх говорит, что вы нашли своего дядю убитым, но больше ничего не знаете о преступлении. Будь вы мужчиной, вы сейчас пошли бы со мной в трактир, но я вас избавлю от этого. Я вижу, что вы и так натерпелись достаточно. — Бассат возвысил голос и крикнул слуге: — Заведите двуколку во двор и побудьте с этой молодой женщиной, пока мы осмотрим трактир! — Обернувшись к Мэри, он добавил: — Я попросил бы вас подождать во дворе, если у вас хватит смелости. Вы единственная среди нас, кто хоть что-то знает, к тому же вы последняя видели своего дядю живым.
Мэри кивнула. Теперь она стала всего-навсего пассивным орудием в руках закона и должна делать, что велят. По крайней мере, судья избавил ее от тяжкой необходимости еще раз войти в трактир и взглянуть на тело дяди. Двор, бывший пустынным, когда она приехала, теперь являл собою сцену бурной деятельности: лошади били копытами по булыжникам, звенели и брякали уздечки и удила, слышались шаги и мужские голоса, перекрываемые резкими распоряжениями сквайра.
По указанию Мэри он повел всех к черному ходу, и тут же холодный и молчаливый дом утратил свою замкнутость. Окно в буфетной распахнулось, окна гостиной тоже; несколько человек пошли наверх и осмотрели пустые комнаты для гостей. Только тяжелая входная дверь оставалась закрытой, и Мэри знала, что тело трактирщика лежит на самом пороге.
Кто-то что-то прокричал из дома, и ему ответил гул голосов и вопрос сквайра. Звуки, которые доносились сквозь открытое окно гостиной, теперь были ясно слышны во дворе. Ричардс взглянул на Мэри, и по тому, как побледнело ее лицо, понял, что она услышала новость.
Человек, который остался с лошадьми и не пошел с остальными внутрь трактира, крикнул конюху:
— Слышите, что они говорят? — Он явно был в некотором волнении. — Там еще один труп, на верхней площадке.
Ричардс ничего не ответил. Мэри еще плотнее завернулась в плащ и надвинула на лицо капюшон. Они молча ждали. Вскоре сам сквайр вышел во двор и подошел к двуколке.
— Мне очень жаль, — сказал он. — У меня плохая новость. Возможно, вы уже и сами догадывались.
— Да, — сказала Мэри.
— Не думаю, что она мучилась. Похоже, ваша тетя умерла сразу. Она лежала в спальне в конце коридора, прямо у входа. Заколота, как и ваш дядя. Может быть, она даже не поняла, что происходит. Поверьте, мне очень жаль. Если бы я только мог избавить вас от этого.
