Чувствуй себя как хочешь - Холланд Саммер

– Да мне насрать.

Леон поднимается и уходит на кухню. И вот чего он доебался, как Тэтчер до социализма? Сначала бабушка – ну она понятно, – теперь этот. Накормить его собрался, будто ребенка.

– Вот, – возвращается тот с тарелкой, на которой лежат два тоста с джемом, – и пей воду. Я еще принесу.

– Я к тебе вроде как поработать ехал.

– Ты себя в зеркало видел? Волосы дыбом, глаза красные, с темными кругами. Щеки впали. Ты сейчас больше похож на смерть, чем на моего брата. Ешь.

– Ну маму-уль, – кривится Джек.

– Заткнись и ешь.

Ему ничего не остается, как повиноваться. Джек давно знает, что Леон любит командовать, но он же вроде не его девчонка. А сейчас кажется, если он не начнет жевать чертов тост, в ход пойдет плетка.

К таким экспериментам в постели Джек пока не готов. Тем более не с Леоном.

Они сидят молча. Леон наблюдает, как неторопливо исчезают тосты. Странно, но так даже спокойнее: стоит желудку почувствовать еду, тот сразу вспоминает, что не видел ее с пятницы. Вода тоже исчезает, но на месте пустого стакана быстро появляется новый.

Страшно, что Леон начнет расспрашивать. Джек не против обо всем рассказать – тот только счастлив будет, – но слишком рано. Не получится поговорить спокойно, не сорваться на слезы, не пережить все заново.

– Чаю? – спрашивает Леон.

Джек кивает. Он как раз дожевывает последний тост. Возмущение желудка понемногу утихает, но чай придется в самый раз.

Вот почему Леона любят девчонки: его агрессивная забота поначалу пугает до остановки сердца, но потом, наоборот, успокаивает. Есть в этом странный комфорт: просто пожевать тост в тишине, глотнуть горячего чая с молоком. Правильного, как дома делают.

– Это у тебя не из-за работы, да? – Леон поправляет очки и садится поудобнее.

Черт. Начинается.

– Нет, братишка, я не буду рыдать из-за того, что Джанин на мои отчеты ядом капает.

– И с бабушкой все в порядке?

– Да. Сегодня разговаривали.

– Значит, это касается Флоренс.

– Почему сразу она? – Джек делает еще глоток чая. – Может, я в Джанин влюбился.

Леон заходится кашлем, подавившись собственным смехом. Он выставляет руку вперед, показывая, что его не нужно трогать, но Джек и не собирался. Он поджимает под себя ноги, откидывается на спинку дивана и пьет чай, наслаждаясь мгновенной кармой.

– Что… произошло? – постепенно успокаивается Леон.

– Радостная для тебя новость. Мы расстались.

Технически, она сказала, что ей нужно время. Но Джек точно знает значение этих слов: ей нужны годы и десятилетия без него. Желательно вечность.

– А чему я должен радоваться? – сводит брови Леон.

– Ты же против, чтобы у меня с Флоренс что-то было. Вот оно и закончилось.

– Пиздец, – медленно, по слогам тянет тот и стягивает с себя очки. – Я тебе что, шекспировский злодей?

– Да нет, – пожимает плечами Джек. – Ты заботишься о компании, я понял.

– Не буду я радоваться твоему расставанию. Тем более что тебе от него херово.

– Ладно. Но от этого мы все равно обратно не сойдемся.

Леон умолкает на время, поднимается и исчезает где-то позади. Сколько же шагов он наматывает за день по своему пентхаусу? Так и тренировок никаких не нужно, пока за стаканом воды сходишь – засчитывай пробежку.

Когда он возвращается со второй кружкой, Джек тупо пялится в темный экран телевизора.

– Что у вас произошло? – Леон тоже поджимает под себя ноги и обнимает колени.

– У нас пижамная вечеринка? – Джек оглядывает его домашние штаны и майку. – Потом попросишь заплести тебе косичку из волос на спине?

– Ты всегда паясничаешь, когда нервничаешь, – вздыхает тот.

– Флоренс хотела серьезных отношений.

Джек переводит взгляд на телевизор, и в черноте экрана будто снова видит ее растерянные глаза.

Она отдернула руку, когда он ее коснулся. Что может быть хуже?

– Мне казалось, ты не против.

– Я очень за. Представляешь, я – в отношениях. Тот еще номер.

– И в чем проблема?

– Сам знаешь, – Джек корчит рожу чаю, – слишком хороша. Флоренс на другой стороне закона, она не примет меня с моим прошлым.

– Как-то же вы начали, – непонимающе произносит Леон. – Тут у половины бизнесменов прошлое похлеще нашего.

– Она не знала. Гэри ей ничего не рассказал, представь, какой был сюрприз. Мы уехали в отпуск, и в Орлеане случилась ситуация… В общем, выхода я не нашел. Пришлось угнать тачку.

– Ты… что? – Леон делает глубокий вдох. – Ладно, это отдельная история.

– Да не было у меня там выбора. Ни денег, ни телефона. И мы в Орлеане, а все в Париже.

– Но вы расстались не тогда.

– Во Франции Флоренс смогла с этим смириться, но когда в пятницу сказала про отношения… Я не могу ей врать. Пытался объяснить, что ничего не получится, но она уперлась. Говорит, сама приму решение, как мне реагировать.

– Ты рассказал ей про «Альфа-Ромео», – уверенно отвечает Леон.

К горлу подступает комок. Джек пытается залить его чаем, но не получается.

– Она не готова встречаться с убийцей, – отвечает он, – и я ее понимаю. Мне с собой тоже жить сложно, но у меня выбора нет, а у нее есть.

– Подожди, – Леон ставит чашку на стол и разворачивается к нему, – ты до сих пор переживаешь?

– Знаю, мы договорились это не обсуждать, – морщится Джек. – Но мне тот диббл до сих пор снится. Я – убийца, такое не изменишь, не переиграешь.

– Такая у нас была работа.

Леон проводит руками по лицу и кладет ладонь на плечо Джека.

– Слушай, я не знал. Думал, понимаешь. Там был выбор: мы или он. Ты выбрал нас. Такая работа. Любой из нас сделал бы то же самое.

– Хорошо, что вам не пришлось, – нехотя улыбается Джек. – Этот выбор – говнище.

– Нет, брат, – Леон сильнее сжимает его плечо, – выбирать нас – лучшее, что когда-либо случалось. Мы до сих пор вместе, потому что никогда друг друга не подводили. Поэтому я всегда выбираю нас. И мне срать, кто на другой стороне весов.

– Ты бы убил человека? – недоверчиво спрашивает Джек.

– Почему «бы», – выпускает его плечо тот и снова откидывается назад, сцепляя руки на коленях. – Мне приходилось.

Глава 39

Цветочек

Хорошо, что сейчас. Хорошо, что не через пять, десять лет. Не успели жениться и нарожать детей. Не придется делить ипотеку и проходить сквозь долгие тяжелые переговоры, адвокатов, алименты и споры вокруг собаки.

Флоренс повторяет эту мантру себе все выходные. В пятницу еле доползла до постели: весь вечер так и сидела на полу гостиной, глотая слезы и обнимая колени. Поздно: безболезненного расставания не выйдет. Она слишком сильно привязалась к Джеку и даже успела влюбиться в него.

В субботу в голове появилась мантра, позволившая сделать многое: подняться с кровати, стащить с руки проклятый браслет и даже поесть. На работу Флоренс поехать не смогла, зато оставшиеся два дня отвлекала себя книгами, фильмами и подготовкой обновленного каталога. Ее дизайнер сделает все наперекосяк, если не дать самое конкретное задание на свете.

Как бы она ни хотела принять решение, Джек все равно сделал это сам. Ей только нужно было время – может, она и смирилась бы со всем. Невозможно по щелчку пальцев принять тот факт, что твой парень убил человека. Да, семь лет назад и случайно, но это все равно убийство. Чего он от нее ожидал?

Злость на Джека не дает Флоренс по нему скучать, и, наверное, это хорошо. Обида лучше, чем переживания.

Потому что на самом деле выходные без Джека ужасны. И никакая книжка и никакой фильм его не заменят.

В понедельник Флоренс поднимается рано: ей нужно попасть в Квинс к девяти. Тьяго обещал не проспать – в это слабо верится, конечно, – значит, и ей опаздывать нельзя. В шкатулке с украшениями попадается браслет. Флоренс заталкивает его в коробку, стоящую в дальнем углу шкафа. Теперь это не больше чем ее капитал на черный день. Жалко, чека не осталось – можно было бы вернуть в магазин.