Чувствуй себя как хочешь - Холланд Саммер

Джек опускает взгляд в пол и низко пригибается.

– Забыл сказать, – глухо говорит он, – у меня с собой был ствол. Я его долго хранил, когда-то у Леона были разборки, и он нам всем раздал оружие. Потом улеглось, все от греха подальше избавились от стволов, а я оставил. Думал, с ним безопаснее. Когда нас остановил диббл, я достал его. Мало ли что.

Флоренс опускается рядом с ним на пол и начинает гладить по спине: ему нужна помощь. Что бы ни произошло, Джеку самому от этого плохо. Семь лет… Он носит эту историю в себе семь лет?

– Считал, остановлю его. Там Гэри уже сжал кулаки, я не хотел, чтобы он диббла убил. Думал, выстрелю в плечо – тот уронит свой ствол, и мы смоемся. Свяжем, чтобы никому не смог позвонить. А в Шотландии ищи ветра в поле. Свернем под Глазго, и все. Документов он наших не видел, да и темно – что нам его показания сделали бы.

Шумно сглотнув, Джек поднимает голову и смотрит на Флоренс покрасневшими глазами. Внутри холодеет.

– Я не хотел, правда. Не хотел его убивать. Он повернулся ко мне, пуля попала в грудь. Я же не хотел, я же не убийца, Флоренс. Я… – Он пожимает плечами. – Я тачки угонял. Просто тачки.

Она машинально отводит руку и пытается осознать то, что услышала.

Он убил человека. Полицейского, который их остановил. В голове не укладывается: ее Джек – убийца. Он отнял чью-то жизнь. И, судя по тому, что он здесь, в Нью-Йорке, избежал наказания. Но…

– Пожалуйста, постарайся понять, что я не…

Флоренс машинально отстраняется: ей нужно время. В голове слишком много мыслей, они роятся и жужжат, не давая выделить даже одну главную.

Застыв, она пытается не смотреть на Джека: просто не может. Сейчас слишком рано, он поймет, всегда понимает по ее взгляду.

– После этой ночи мы завязали, – произносит он тихо. – Уехали из Манчестера, потому что жить там уже не получалось. Вздрагивали от всего.

Флоренс слышит тяжелый вздох.

– Я до сих пор вздрагиваю. Пытался об этом не думать, но все равно кошмары снятся. Ты спрашивала, почему я просыпаюсь посреди ночи? Я во сне тело тащу.

От его аккуратного прикосновения она жмурится, как от удара, и Джек сразу убирает руку.

– Ты хотела сама решить. Полагаю, все очевидно.

– Мне нужно время, – хрипло шепчет Флоренс.

– Нет, любимая. Я вижу твой ответ. – В голосе Джека сквозит горечь. – И он вполне справедлив.

Она поднимает голову, когда слышит, как он встает на ноги. Но теперь не пытается больше коснуться ее, наоборот, уходит к двери. Задерживается там на секунду, поворачивается и смотрит ей в глаза.

– Зато я сказал, что люблю тебя, – грустно улыбается Джек. – Об этом было сложно молчать.

Когда за ним захлопывается дверь, Флоренс опускает голову на колени и наконец позволяет себе разрыдаться.

Ему нужна была ее поддержка. Понимание и принятие. Все то, что дала бы ему любящая девушка, хоть он и не просил. Но это не обычное темное прошлое, и он не жертва.

Он – убийца. А она не понимает, как с этим можно жить.

Браслет «Тиффани» оставляет на коже след витой оливковой ветви.

Глава 38

Факбой

Карлайл, 2011

– Твою. Мать, – выдыхает Гэри, глядя на мертвого диббла.

Джек опирается на капот тачки: ноги больше не держат. Он смотрит на тело, потом на ствол у себя в руке, поднимает взгляд на Гэри. Все плывет перед глазами, и сейчас бы бледного не словить.

– Может, живой? – с трудом говорит он.

– У него пуля в сердце. – Гэри опускается на одно колено, но тут же отрывает его от земли. – И крови целая лужа.

Джек озирается: вокруг никого. Глухой пригород, до ближайших домов полмили, не меньше. Может, и выстрела никто не слышал. Но что им с телом-то делать?

– Я не хотел его убивать, – зачем-то сообщает он. – Ты же понял? Не хотел.

– Откуда ты только ствол взял?

– Так когда нам Леон раздавал, с тех пор остался. У тебя тоже есть.

– Я свой сдал. Нахер мне ствол? – Гэри аккуратно поворачивает диббла, оглядывает его спину. – Пиздец, тут все в крови. Надо оттащить, пока колеса не залило.

– Мы вымажемся.

– И что теперь?

– Салон изгваздаем.

– Да похуй, – вздыхает Гэри, – голые поедем. Давай, бери его за ноги и понесли.

Джек сглатывает подступающую тошноту, мотает головой. Стыдно признаться, что для него это слишком: он еще не имел дела с трупами. Никогда их даже не видел, только на похоронах, но уже в гробах и чистенькими.

– Потом блеванешь, – рычит Гэри, – если кто проедет, нам обоим пиздец. Хватай его за ноги.

– Думаешь, сейчас легко держаться?

– Ну так блюй на него. Только тащи.

Размеренно дыша и отказываясь впадать в истерику, Джек опускается к ногам диббла и пытается обхватить их негнущимися пальцами. Гэри пыхтит и просовывает тому руки подмышками, тянет на себя.

Из Джека сейчас херовый помощник: Гэри словно их обоих тащит, пока он борется с тошнотой и темнотой в глазах. Но когда вдали на дороге проявляется свет фар, они уже утаскивают диббла с проезжей части и заносят на траву позади тачки.

– Посмотри кто. – Гэри тихо опускает тело на землю и пригибается.

Джек, наоборот, выпрямляется и делает пару шагов к «Альфа-Ромео», пытаясь по приближающемуся свету понять, что за машина едет. Наконец становятся заметны не только сами очертания седана, но и фигуры людей внутри.

– Свои, – выдыхает он.

Гэри тут же оказывается позади него. Леон проезжает чуть вперед и паркуется на обочине. Не проходит и секунды, как он выпрыгивает из машины и несется к ним, Тыковка бежит следом.

– Какого… – Леон вступает в лужу крови. – Какого ебаного хуя вы тут натворили?

Нью-Йорк, 2018

Блэкаут-шторы медленно закрываются, погружая комнату в темноту, такую же, какая сейчас клубится внутри Джека. Он нажимает кнопку у кровати, и они раздвигаются, пропуская свет. Еще одно нажатие, теперь другой кнопки, – тьма.

Джек переворачивается на живот и утыкается носом в подушку. Воскресенье.

Сегодня придется встать с постели: он обещал Леону приехать. Было бы стремно потерять не только Флоренс, но и работу. Хотя… на кой черт ему работа? И зачем вообще оставаться в Нью-Йорке?

Забавный факт: он херовый и бойфренд, и финансист. Половину того, о чем просит Леон, приходится гуглить, и даже тогда он не с первого раза соображает, что делать. Уже повод его выгнать, не считая бесконечных косяков в отчетах.

Акционер Джек Эдвардс готов уволить финансового директора Джека Эдвардса без выходного пособия. Чертова ирония ситуации не забавляет, а бесит.

Может, Леон не будет тратить время на то, чтобы делать его работу? Рисовать срез дня, ставить приоритеты, пытаться помочь ему и компании… Нахер все. Единственное, в чем Джек мог бы разбираться, займись он этим, – искусство. Несколько месяцев с Флоренс это только подтвердили.

С ума сойти, у него было несколько месяцев абсолютного счастья. Лучшая девушка в мире спала с ним в этой кровати, на соседней подушке. А он был долбоебом, который считал, что это будет длиться вечно. Цеплялся за изначально провальную идею дружбы с привилегиями, а Флоренс оказалась умнее. Быстро раскусила его чувства, двумя пальцами, как арахисовую скорлупу.

Сразу было понятно: она не примет. Такая девушка… Нет, ей не место рядом с отбросом, который даже в плечо дибблу попасть не смог.

Джек подгребает под себя подушку и вытирает лицо наволочкой. Сопляк, все что может – это рыдать в собственной спальне. Хотя с пятницы слезы уже должны были закончиться, но он недооценил свой организм: не ест и не пьет вторые сутки, а тот все равно находит воду на чертовы слезы.

Телефон мигает уведомлением: пора подниматься. Нужно хотя бы доехать до Леона и поговорить с ним. Это потом Джек будет собирать вещи, покупать билет домой. Сейчас бы к бабушке, к ее морщинистым рукам и скрипучему ласковому голосу. Наверное, он даже сможет ей все рассказать, потому что только она поймет.