Наталья Ефремова - Осколки памяти
Поневоле прислушиваясь к странным звукам, она глубоко вдохнула и начала медленно поднимать веки, пропуская под ресницы режущий свет. Глаза мгновенно заслезились.
Над собой она увидела полог из темно-зеленой ткани, украшенный крупными кисточками с бахромой. Значит, она уже не в больнице, потому что ни этот роскошный полог, ни массивные витые столбы, на которых держалась тяжелая изумрудная ткань, никак не вязались с безликим больничным интерьером, равно как и дорогое постельное белье, стеганое одеяло ручной работы и анатомическая подушка, которую можно было бы назвать удобной, если бы не боль в шее.
С усилием повернувшись, она обвела взглядом комнату. В голове было вязко, влажные ресницы слипались, отчего все предметы виделись как в тумане, с размытыми очертаниями.
Похоже, она находилась в спальне: светлые обои, деревянный пол, покрытый ковром, высокое зеркало у двери, очевидно, ведущей в ванную комнату. Напротив кровати жарко пылал камин, а в углу на безопасном расстоянии от огня мерцала густая рождественская елка, украшенная игрушками и гирляндой. Так вот откуда потрескивание! Разноцветные крохотные лампочки переключались, чуть слышно тикая, словно часы.
Она запрокинула голову. Это движение тут же неприятно отозвалось в затылке и шее. Два окна в изголовье кровати закрывали плотные шторы в тон обоям и покрывалам. Сквозь узорчатую зеленоватую ткань пробивался неяркий свет, показавшийся ей сперва таким ослепляющим. Глаза понемногу привыкли и уже не слезились.
Обыкновенная комната.
Комната, а не больничная палата, вот что странно.
Она вновь посмотрела в сторону зеркала и только теперь заметила, что в нем отражалось нечто такое, что поначалу ускользнуло от ее затуманенного болью и навернувшимися слезами взгляда.
В углу комнаты, почти скрытый в полумраке, в глубоком кресле сидел молодой мужчина. Она его не знала, поэтому растерянно заморгала, пытаясь собраться с мыслями, и спросила, точнее, прошептала чуть слышно:
– Кто вы?
Как оказалось, речь ей тоже давалась с большим трудом.
Незнакомец ничего не ответил, словно не слышал обращенного к нему вопроса, просто неотрывно смотрел на нее без всякого выражения. Он сидел так неподвижно, что скорее походил на восковую фигуру, чем на живого человека. Даже, как ей показалось, не дышал.
Что-то во всем этом было не то. Что-то неясное и тревожное, что ей никак не удавалось задержать, зафиксировать в сознании и понять.
Все вокруг было ей незнакомо. Ни комнату, ни мужчину, сидящего в кресле, она не видела прежде.
Где она? И как вообще сюда попала? Больше всего ее пугало то, что, как она ни пыталась, ей не удавалось припомнить ничего из событий последнего времени, кроме белых стен больничной палаты.
Она нервно сглотнула, облизнула пересохшие губы и попыталась сесть на постели. От чересчур резкого движения перед глазами тут же поплыли радужные круги, и она с глухим стоном опустилась обратно на подушку.
Через минуту новый звук заставил ее испуганно открыть глаза.
Мужчина встал, по-прежнему храня молчание, и подошел к столику у зеркала, где в беспорядке лежали какие-то коробочки, бутылочки, рулончики ваты и скомканные бумажные салфетки. Наполнив стакан водой из стеклянного кувшина, он погрузился в изучение густо исписанного листка бумаги.
Она наблюдала за его действиями, полуприкрыв глаза. Похоже, он готовил какое-то лекарство, которое, тут уж сомневаться не приходилось, предназначалось ей.
Лекарство… Верно. Она была в больнице, только не помнила, когда. Может, неделю назад, а может, вчера. Там за ней ухаживала заботливая медсестра или врач. На ней еще были очки. Кажется…
А почему она вообще попала в больницу? И кто же все-таки этот человек?
Она попыталась сосредоточиться и внимательнее пригляделась к нему.
Незнакомец был довольно высоким и хорошо сложенным. Его длинные ноги обтягивали синие джинсы. Рукава темно-серого джемпера он закатал до локтей, чтобы удобнее было орудовать бутылочками. Его светлые густые волосы искрились капельками влаги. Он стоял, отвернувшись, поэтому рассмотреть его лицо не получалось.
Ее охватило смутное ощущение, что он ей знаком, но вязкий туман памяти не давал ответов на ее вопросы.
Тем временем мужчина подошел к кровати и протянул ей стакан с мутной белой жидкостью. Мелкие крупинки кружились в воде и оседали на дно. При взгляде на их замедляющийся хоровод у нее самой мгновенно закружилась голова и она прикусила губу, чтобы не застонать.
– Выпейте.
Глубокий приятный голос звучал негромко и как-то успокаивающе, словно мужчина обращался к ребенку.
– Что это? – она с некоторым опасением взглянула на стакан.
– Лекарство, – все тем же ровным тоном ответил он. – Я не очень силен в медицине и не берусь повторить его название правильно, но эта штука должна вам помочь. Пейте, не бойтесь.
Она осторожно вынула руку из-под одеяла, протянула ее к стакану, но в последний момент одернула, засомневавшись, стоит ли доверять этому человеку и пить то, что он предлагает. Он что, врач? Тогда почему на нем нет белого халата и вокруг такая… не больничная обстановка?
– Послушайте, – мягко сказал незнакомец. – Не бойтесь меня. Если бы я хотел вас обидеть, я бы уже это сделал, пока вы спали. Вы не находите?
Она неопределенно пожала плечами, однако чуть приподнялась и послушно выпила содержимое протянутого стакана. Во рту остался сладковатый привкус. Так и не растворившиеся крупинки слегка пощипывали язык.
Поставив пустой стакан на столик, мужчина вернулся в свое кресло, и в комнате опять воцарилась тишина.
Теперь она не лежала, а полусидела на кровати, опираясь на подушку, и прислушивалась к своим внутренним ощущениям. Шум в голове потихоньку стихал, и это было очень приятно. Буквально через пару минут она почувствовала, что ей действительно становится легче, и вновь открыла глаза. Радужные круги исчезли, и предметы вокруг начали обретать четкие контуры. В остальном же ничего не изменилось. Незнакомец все так же молча смотрел на нее, и ей показалось, что он чего-то ждет.
Чего, интересно?
Она, наконец, смогла разглядеть его лицо внимательнее. У него были серые глаза с намечающимися морщинками в уголках, какие бывают у тех, кто часто щурится или улыбается. Острый нос, выразительный изгиб тонких губ. Высокие скулы украшал зимний румянец, словно он только что вернулся с улицы. Тогда понятно, откуда у него на волосах капельки влаги: там наверняка идет снег.
Мужчина был очень красивым. В другой ситуации она бы залюбовалась им, как любуются совершенным явлением природы или безупречным творением художника, но сейчас лишь настороженно его разглядывала.
