Ширли Лорд - Лица
– Да. – Она сказала наобум, не имея понятия, о чем говорит Мимс. Может, да, а может, нет. Что-то он путает, но ярость у него неподдельная. Она понимала такую ярость – она нарастает, как внутри вулкана, и вдруг со всей силой выплескивается наружу. Если Мимс думает, что она плачет из-за Форги и это поможет что-нибудь выяснить, стоит ему подыграть.
– Он негодяй.
– Так оно и есть, детка.
– Что он сделал тебе?
Мимс опять неприятно обнажил зубы.
– Можно сказать, я работал тоже на него… в каком-то роде. Модели. Он их любит. Я их знаю. Я им помогаю. Я вывожу их в большой мир – в фотостудии, журналы, в телерекламу… – Он помолчал. – Я знакомлю их с большими людьми, у которых много денег – как мистер Борис Бакстер. – Он нахмурился, будто пытаясь что-то вспомнить, и добавил с упреком: – Как ты думаешь, девочка моя, почему я думал проделать это и с тобой, когда мы впервые встретились?..
– Почему? – Алекса знала ответ, но все равно спросила.
– Он хорошо платил. Он платил за рекомендации, за то, что я приводил их ему сам… Чем лучше девочка, тем больше я брал. – За разговором он продолжал работать с гримом, пудрой и кремами. – Почему такой черномазый, как я, тоже не может иметь денег? Не жалкие почасовые в студиях, а нормальные – купить «мерседес», дорогое пальто с мехом на холод. Модели, которые ему нравились, совершали поездку в большой город Нью-Йорк, в клуб на Одиннадцатой улице. Но он подставил меня. Как он меня подставил! – Это был другой Мимс, опасный и грозный.
Алекса больше не смотрела на него. Это было слишком страшно. Она смотрела в зеркало, ничего перед собой не видя.
– Хорошо-хорошо. Он подставил тебя. Ну и как же?
Мимс сцепил свои бесценные руки:
– Одна моя знакомая покончила с собой из-за этого подонка. Это отпугнуло всех остальных. Он не заплатил и обвинил меня, что больше никого не привожу… начать с того, что он должен мне пятьдесят тысяч. Эта идея «Вечной Молодости» сидела в нем уже давно. Он построил всю эту империю, крошка… – Алексе опять стало нехорошо от того, как он копирует Пенелопу. – Ты была далеко не первой музой. Он открыл кабинеты по омоложению по всему штату, потом в других штатах, каждый на короткое время…
Кровь бросилась Алексе в лицо. Даже под слоем косметики ее отражение изменило цвет и вид.
Неожиданно Мимс наклонился над ней и резко повернул голову Алексы к себе.
Он зашептал, но так страшно, что лучше бы закричал:
– Он убил моего братишку, он был совсем ребенок… ему и двенадцати не было, понимаешь? Прикончил и смылся… и свидетелей нет… – Шепот перешел в хрип, черные глаза широко раскрылись.
– Зачем ты все это мне говоришь?
Мимс встал.
– С тех пор я везде ищу этого урода. Он пропал, испарился, и началось самое веселое. Мне стали звонить крошки, с которыми он развлекался – с кем просто секс, а с кем – «эксперименты с формулами». Я ищу сукиного сына два года. И вот мне повезло. Я тогда работал в Париже. Увидел фотографию в «Ола», это был он – хоть и спрятал пол-лица за какой-то герцогиней. Это лицо не забудешь, пусть у него и новое имя. «По слухам, это он стоит за новой мощной компанией «Дэви». Так писал «Ола». И что, ты думаешь, я скоро узнаю из «Моделс Шоукейс»? Что маленькую Алексу Кэла Робинсона выбрали Лицом Вечной Молодости… И мне показалось, что Иегова решил, что пора дать мне отдохнуть. Время собирать камни и отомстить…
– Так почему ты не пошел прямо в клуб на Одиннадцатой улице?
– Я пошел. Да. Я иду. На двери там только маленькая табличка. Написано «Медицинский кабинет», и все. На окнах решетки. И один чертов пес выставляет в окно клыки, но никогда никого не бывает. Мои друзья проверяли. Ждали его там, и ни он, ни кто другой не появился. Это единственная зацепка, единственный адрес, который у меня был – до того как появилась связь через тебя. – Мимс снова оскалился. – Это там я с ним встречался, когда попадалась женщина, которая могла ему понравиться. Но говорю тебе, это было несколько лет назад. Я хочу быть уверен. Неохота вламываться и ничего не найти…
Алекса опешила. Но Пенелопа ничего не заметила. Она вбежала, напевая тонким высоким голосом:
– Купи меня, купи меня, можно заодно и бутылочку «Дэви», и останешься молодой навсегда… – То, что она несла в руке, подозрительно напоминало обрубок красного кабеля. И Алекса, и Мимс не стали его комментировать, когда Пен начала закручивать его вокруг ее шеи. Что бы ни решила Пен повесить ей на шею, Алексу это совсем не трогало – если только она не будет затягивать провод.
Боль, причиненная Марком, отступала. Через зеркало Алекса подмигнула Мимсу. Он не видел ее, но она подумала, что, может быть, Иегова решил, что и ей пора передохнуть. Как всегда, не прошло и полгода, как Пенелопа наконец разрешила ей предстать перед камерой. Фотограф усадил ее на табуретку и устало сказал:
– Как ты думаешь, мы успеем все снять, пока тебе не исполнится двадцать пять? – Так же спокойно он встал и медленно вышел в коридор.
– Дик, дорогой, я только хотела сказать… – И Пенелопа рванулась за ним.
Мимс быстро прикрыл дверь. Первый раз за час они остались вдвоем.
– Ну?
– Я сделаю все, чтоб помочь. Но что я могу?
– Где он сейчас? – Мимс заговорил быстро. – Сейчас, сегодня, сегодня вечером? Зная его, нельзя терять ни минуты. Он может исчезнуть в любой момент…
Алекса ответила так же торопливо:
– Я никогда не знаю, где он будет. Он каждый раз меняет место встречи. У него офисы, собственность, дома по всему городу. Прошлой ночью я была на его вечеринке… – Мимс скривил рот, но она быстро договорила: – Обычно мы никогда не видимся в обществе. Если он и устраивает приемы, то этот для меня был первый. В одном огромном доме на Ист-Энд-авеню.
– Номер! – Они уже слышали приближающийся голос Пенелопы.
– Я не помню. Я приехала на машине. Думаю, 20. А почему бы… не взломать… дверь на Одиннадцатой? Убедись, что это он. И может, выяснить еще адреса?
– Мне нужна помощь. Ты поможешь?
– Да.
* * *Студия оказалась обставлена так же, как в тот памятный день у Кэла Робинсона – белые щиты, ослепительный свет. По странному совпадению Пен велела ей создать настроение, на которое не надо было настраиваться:
– Забудь обо всем, о себе. В омут с головой, понимаешь? – внушала Пен за спиной фотографа.
Но, несмотря на то что Алекса только вчера поняла, что это значит, нужное состояние все не приходило. Алекса заставляла себя не выказать, что у нее на уме, который сейчас работал, как компьютер, пытался расставить по местам все рассказанное Мимсом.
Съемки длились до обеда, потом еще два раза по пятнадцать минут. Алекса безуспешно пыталась изобразить нужное настроение и, устав, облизнула от жажды красные губы.
