Татьяна Устинова - Пороки и их поклонники
– Елена Тихоновна, она возвращается сегодня, – сообщил Архипов терпеливо, – я вам уже об этом говорил. Квартиру я ей верну, не беспокойтесь.
– Вы благородный человек! – вскричал Гаврила Романович. – Позвольте выразить вам наше…
– Спасибо, – перебил его Архипов, – большое спасибо. Мне нужно идти.
Итак, с ключами ничего не вышло – первая попытка с треском провалилась. Надо искать книгу – может, вторая попытка окажется удачнее.
Архипов поднялся еще на один этаж и постоял на площадке. Ему очень хотелось в свою квартиру – за железную дверь, где была Маша, то есть он надеялся, что она там. Магомедов присматривает за мальчишкой – и ни за что его не выпустит. В их распоряжении все время во вселенной – часа три, а может, и больше. Они все успеют за эти самые три часа. Надо было спросить у Гурия Матвеевича, не ушла ли она, а не стоять под собственной дверь и гадать. Что может быть проще – завести роман с понравившейся девушкой?
У него нет семьи, нет обязательств, нет неотданных долгов.
У нее вообще никого и ничего нет, только брат.
Зачем стоять под дверью?
“Пока же почитайте книгу, ту, что я в руках держала, когда обрушилась сверкающая тьма”, – советовала ему Лизавета. Еще она сказала, что на все вопросы он знает ответы.
Он не знал ответа ни на один вопрос.
Что это такое – опять она шутила, взбалмошная, экзальтированная особа, оставшаяся такой и после смерти?!
Архипов решительно достал из кармана ключ и вставил в замочную скважину соседской квартиры. Потом в другую. Потом в третью.
Дверь открылась. Владимир Петрович вошел.
Хоть бы Лизавета вот сейчас ему помогла! Ну, появилась бы прямо сейчас, ну что ей стоит! Почему-то он должен бродить по ее квартире всегда в полном одиночестве и в полном же одиночестве принимать немыслимые решения – вроде того, например, чтобы увезти подальше труп Евгения Ивановича Маслова.
Увезти труп, выбросить ковер, спрятать нож, а все потому, что верил – это Маша убила.
Он верил и как мог, защищал ее. В квартире был застоявшийся душный воздух, и в этом воздухе Архипов почувствовал себя неуютно. Кроме того, Тинто Брасс, который обычно сопровождал его в вылазках, теперь спал дома на своей круглой подушке, или смотрел телевизор, или охлаждался на каменном полу ванной, или стоял на балконе и смотрел на красотку-доберманшу, жившую в противоположном крыле дома. Она любила посидеть на своем балконе перед Тинто Брассом.
Архипов сейчас с удовольствием тоже посмотрел бы на какую-нибудь доберманшу.
Он пошел по коридору, заглядывая по очереди во все комнаты.
Если у Лизаветы под кроватью лежал нож и Маша сдала его в утилизацию, а он потом снова оказался под диваном в гостиной, это может означать только одно – ножей было два.
Вряд ли он появляется сам по себе и ведет за собой смерть, право, вряд ли.
Скорее всего, его кто-то принес и положил, продолжая игру в темные силы, которая так нравилась Лизавете.
Архипов вошел в ее комнату и остановился, прислушиваясь. В отдалении тикали часы, как будто шептали. В комнате у Лизаветы большие часы с латунным маятником уже не шли. Маятник замер неподвижно, и золотой начищенный круг выглядел печальным.
Она сказала ему, что читала книгу. В этом доме книг хватит на то, чтобы основать небольшую публичную библиотеку – полки вдоль коридора, полки вдоль стены в гостиной, полки в кабинете.
Интересно, кто такой был Александр Васильевич Огус, который женился на разведенной Лизавете и вызвал гнев супруги Гурия Матвеевича?
Архипов присел на корточки и заглянул под широкую, лебяжью, купеческую Лизаветину кровать.
На полу ничего не лежало, он уже заглядывал, когда искал нож. На столике рядом с кроватью никаких книг тоже нет. Есть газета – Архипов подошел, посмотрел и усмехнулся – “Московский комсомолец”, очки и журнал “Здоровье”.
На низких полированных шкафчиках стояли только стеклянные штучки, и никаких книг.
Где он станет искать?! И главное – что именно он станет искать?!
По притолоке Архипов простучал “Чижика-пыжика”, нагнулся и еще заглянул под шкафчики. Лезть в лебяжью постель, застланную атласом, ему не хотелось. А вдруг то, что ему нужно, именно там?
Позвоночник скрутило в спираль, а спираль в нескольких местах еще завязалась в узлы. Архипов охнул, схватился за спину, попятился и плюхнулся в кресло. Глаза вылезли из орбит. Лицо стало мокрым. Боль как будто выгрызала в нем дыры, и через эти дыры врывалась новая боль.
Сейчас успокоится. Так уже было. Потерпи. Он кое-как пристроил спину, чтобы почти не опираться на нее, вытянул шею и закрыл глаза. Пройдет. Уже проходит.
Может, правда – массаж? Ванны? Лечение грязями?
Ничего не поможет, он знал. Врач из ЦИТО сказал – только упражнения. Упражнения и никаких травм. Легче не станет, зато можно будет жить. Не хотите, можете не упражняться, тогда – добро пожаловать на коечку.
Эмалированное судно, белая тумбочка, на ней стакан, а в стакане ложка – не угодно ли?
Боль отпустила, как-то уменьшилась и теперь лишь кусала, а не грызла. Архипов понял, что ему очень неудобно сидеть.
Он поерзал немного – лучше не стало. Он еще поерзал, понимая, что одна его ягодица сидит на мягкой кресельной подушке, а другая – на чем-то твердом, прямоугольном, с острыми краями.
Ну, конечно! Все правильно. Так и должно быть.
Архипов сунул руку и пощупал. Нащупывалось что-то твердое, похоже, глянцевое, но между рукой и этим глянцевым по-прежнему были какие-то тряпки.
Архипов оперся на валик кресла и осторожно поднялся. И поднял подушки.
Конечно, там лежала книга.
Обыкновенная книга – никаких вселенских струн и вселенских страниц – в темном переплете. На переплете нарисованы чудовища.
Называлась книга очень просто и многозначительно – “Черная магия и оккультизм”.
Значит, именно об этом шла речь. Именно эту книгу читала Лизавета и о ней говорила, когда встретилась с ним во дворе того гадкого дома.
Ну, ладно, ладно, не говорила! Ему показалось, что она говорила. Померещилось. Привиделось, черт возьми!
Архипов открыл книгу на середине, почитал в одну сторону, потом почитал в другую, скривился – “тайная и вечная война темных сил”, “могущество герцогов тьмы”, “кровавый кубок” и все в этом духе.
Он быстро пролистал тонкие страницы, посмотрел, в каком году издана – не слишком давно, – посмотрел, кто издал, попытался найти ценничек или штрихкод, не нашел, зато нашел оглавление. Снизу вверх ведя палец, как только что обучившийся грамоте тульский крестьянин из хроники двадцатых годов, Владимир Петрович отыскал “Обряды, призывающие смерть” и еще “Кровавые обряды”.
