Джиллиан Стоун - Влюблен и очень опасен
– Посмотри на свои чумазые руки, – сказал Рейф, вальяжно откинувшись на спинку скамьи, – ни одна девочка не подаст тебе руки.
Фанни взяла мальчика за руку и показала Рейфу язык.
– Где профессор? – спросила она у Рейфа. – Отправился вызволять свою субмарину?
Рейф кивнул.
– Он встал раньше меня, нашел тут неподалеку какого-то парня с трюмной помпой. Я подумал, что мы могли бы попить чаю, а позже встретиться с профессором в таверне.
– И что тут растет? – спросила Фанни у Гарри, показав на одну из грядок, и тут же спросила у Рейфа: – Ты договорился с ним о встрече?
Рейф усмехнулся.
– В городе четыре паба, пять, если считать таверну при гостинице. Нам не составит труда его отыскать.
– Это редиска, – ответил Гарри и, глядя на Фанни снизу вверх, поинтересовался: – Профессор Минноу – рыба?
Фанни присела на корточки и погладила бархатистые листья редиса.
– Профессор изобрел корабль, который может плавать под водой.
– Как мальки у берега, – заключил Гарри, улыбаясь с видом знатока.
Фанни рассмеялась.
– Да, совсем как рыба.
Вытянув перед собой ноги, Рейф, склонив голову набок, наблюдал за Фанни и Гарри, когда те, осторожно ступая между грядками, рассматривали огурцы и фасоль. Он прекрасно понимал, что у Фанни есть к нему вопросы, вопросы, на которые он так и не дал ответы. На ее лице отражалась напряженная работа мысли. Рейф не сомневался, что Фанни, с ее светлой головой, о многом догадается сама.
Сопоставляя даты.
Отделяя правду от полуправды.
Пытаясь понять и простить.
Она могла бы задать ему миллион вопросов, и он мог бы попытаться ответить просто и ясно, но чувства не всегда поддаются объяснению, слишком они глубоки и многогранны. Он хотел подождать с объяснениями до тех пор, пока опасность не будет устранена, пока из ее сознания не уйдет страх, пока вся эта банда восставших против прогресса безумцев, включая Беллкорта Мэллори, не будет обезврежена и предана правосудию.
Рейф вернулся в дом, чтобы проверить, согрелась ли вода для ванны Гарри. Дальше откладывать нельзя, и, возможно, паб – не самое худшее место для предстоящего разговора. Пару рюмок виски не повредят, к тому же там они будут не одни, а на людях Фанни не позволит себе слез. Слишком много слез.
Глава 25
– Вы уверены? – с сомнением спросил Рейф. – А как насчет двигателя?
– Если моторный отсек не разгерметизирован, двигатель не пострадал. – Профессор чокнулся с другим плотным мужчиной за барной стойкой. – Говорю вам, она почти на плаву. Мистер Роджер Споттерсворт выписал еще одну помпу из Рединга. Приходите утром. К полудню субмарина будет готова к выходу в море.
Рейф заплатил за бутылку и две пинты.
– Выпейте еще по одной. Я угощаю, джентльмены. – Взяв две рюмки, он направился к столу у камина, попыхивающего красными огоньками. Щеки у Фанни раскраснелись.
– Профессор говорит, субмарина будет готова к отплытию завтра днем. – Ногой отодвинув стул, Рейф поставил рюмки на стол.
Фанни нахмурилась.
– Мне совсем не хочется спускаться в трюм, а тебе? По крайней мере до тех пор, пока я не буду точно знать, что он решил проблемы с балластом.
Рейф откупорил бутылку и налил им обоим по рюмке.
– Похоже, тебя эта проблема действительно тревожит. Если не брать в расчет вчерашнее происшествие, что заставляет тебя тревожиться на этот счет?
Фанни сделала маленький глоток.
– У отца тоже были проблемы с балластными резервуарами. На судне водоизмещением меньше пятидесяти тонн сложно контролировать сразу носовой, кормовой и главный балластный резервуар. Я думаю, что в случае военного корабля с большим водоизмещением проблема устранится сама по себе, поскольку на большом судне неравномерности в распределении воздушных карманов не приведут к потере управляемости.
Рейф откинулся на спинку стула и, усмехнувшись, спросил:
– Скажи мне, Фанни, каково твое действительное участие в разработках отца? – Он сделал глоток. – Только на этот раз честно.
Фанни прищурилась.
– Ты хочешь правды, да? – спросила она и поднесла рюмку к губам. – Идет. Хочешь правду – получай. Но только в обмен на правду. – Осушив рюмку, она со стуком опустила ее на стол.
Рейф тоже прищурился.
– Я первый спросил, мне и начинать.
– Идет, – кивнув, сказала Фанни. – Валяй, спрашивай.
– Ты назвала субмарину военным судном. Почему?
– Ты можешь придумать иное назначение, помимо научного, для судна, которое практически нереально обнаружить?
Рейф пожал плечами.
– Корабль-шпион?
– Можешь себе представить, в какую сумму выльется подобный заказ? Такие расходы по плечу разве что военному ведомству.
– Ты рассуждаешь как оборонный подрядчик, – с усмешкой сказал Рейф. – Скотленд-Ярд мог бы найти достойное применение такому кораблю.
– Американцы ирландского происхождения финансировали подобный проект в США. Насколько мне известно, субмарина затонула – наверное, они перегрузили ее динамитом. – В глазах Фанни плясали огоньки – отблески света от камина. – Я пытаюсь представить тебя, обшаривающего русло Темзы в поисках заготовленных анархистами бомб.
Рейф налил еще, и Фанни взяла в руки рюмку.
– Теперь моя очередь. Как случилось… – Она запнулась. – Как случилось, что ты дождался бала в честь нашей помолвки, чтобы заявить о том, что желаешь ее расторгнуть?
Рейф сделал глубокий вдох и выдох.
– Наверное, я мог бы отправить телеграмму. Что-то вроде «Прости, дорогая, но я не могу на тебе жениться. Точка. Обрюхатил девчонку. Точка. Уже женат».
У Фанни влажно заблестели глаза. Рейф, глядя на нее, проглотил комок. Вращая свою рюмку на столе, он продолжил:
– Я собирался встретиться с тобой лично и все рассказать, но так и не нашел времени. Силия чувствовала себя плохо – беременность проходила тяжело. И потому, как тебе хорошо известно, я приехал за два часа до начала бала.
Рейф покачал головой.
– Я помню, как вошел в зал, как обменялся шутками с родственниками и друзьями, но думал об одном: что я наделал, Господи! – Рейф взял рюмку и, запрокинув голову, выпил ее одним махом. Виски обожгло горло. – А потом на террасу вышла ты. – На губах его заиграла мечтательная улыбка. – Ты была чудо как хороша.
– Восхитительно хороша. – Фанни сделала судорожный глоток. – Кажется, именно это слово ты произнес. – Щеки ее пылали, но не потому, что камин давал слишком много жару.
