Тори Озолс - Зависимая
– И?
– Он расписался с ней. Дождался моего рождения. Понаблюдал за ее беспечностью и уверенностью в своем новом статусе. А потом отдал ее на потеху своим головорезам со словами «Шлюха остается шлюхой, даже нося фамилию Собер». И это было только началом. Мать повесилась, когда мне было два.
– Боже мой, – пораженно выдохнула Алекс.
– Когда мне исполнилось тринадцать лет, я стал собирать всю возможную информацию о матери.
– Тебе не хватало ее?
– Нет, мне просто было интересно, что стало с женщиной, которая меня родила. Так как, кроме того, что она была шлюхой, мне больше ничего не рассказывали, то подкупом, тайными связями и угрозами мы с Уолтером нарыли обширное досье на мою мать. Конечно, от отца это скрыть не удалось.
– Он рассердился?
– Он нас наказал. Нас высекли плетью, но при этом Уолтер получил свое наказание в двойном размере.
– Почему? – голос девушки звучал хрипло, с еле скрываемыми дрожью и слезами. Алекс не могла поверить, что родной отец был настолько жестоким по отношению к собственному сыну.
– Мы попались. Отца возмутил сам факт того, что мы оказались настолько глупы, что он с легкостью раскрыл наши действия. Помню, как он больно сжал мою шею и притянул к себе, зло нашептывая: «Разве я этому тебя учил? А, гаденыш? С таким успехом мне скоро принесут не доклад, а твое тело! Ты на х… засветился! Все без толку. Столько сил в тебя вложено, столько средств, а ты как был никчемным сучонком, так им и остался! Да и кормление твоего пса было лишь пустой тратой времени! Там, где ты просчитался, он должен был прикрыть тебя! А в итоге оба спалились! Оба!»
Алекс задрожала. Холодный пот пробежал по ее спине от этих слов, которые с такой ненавистью и злобой повторил Девил. Мужчина словно выпал из реальности и снова предстал перед своим убогим отцом. Так же, как и тогда, он четко видел перед собой лицо, что всю жизнь преследовало его в зеркале, перекошенное злостью и яростью, голос, что врывается в его мысли каждый раз, когда Девила постигает неудача (что, к счастью, случается не так уж часто), и кулак, следов от которого давно не осталось на теле, но раны болят до сих пор.
– Любимый, – это слово пропитано настолько сильной любовью, что она разбивает на осколки завладевший им кошмар, возвращая в реальность.
– Ты парадокс. То, чего нет ни у одного из моих врагов. То, что я никогда не думал найти. Да и то, во что я никогда не верил.
– Я знаю, что в твоем мире брак – редкость, но не до такой степени, – отшутилась девушка, пытаясь смягчить его серьезность.
– Не такая уж редкость. Многие из нас имеют жен или дорогих любовниц. Красивых, как с картинки, но пустых внутри. Просто куклы. Их роль определена канонами. Они – еще один аксессуар, соответствующий нашему статусу. Но моей матери даже эту роль не отвели.
– Ты прав, мне тяжело об этом слышать. Не потому, что я не верю тебе, а потому, что сердце разрывается от боли за маленького мальчика, которому не повезло родиться у отца-монстра.
– Ничего, он получил то, что заслужил, – настолько кровожадно прозвучала эта фраза, что девушка и не сомневалась: последние минуты жизни ее свекра были нечеловечески ужасными.
– Девил?
– Тебе не нужно ничего об этом знать, Алекс, поверь мне, – тихо прошептал он, а после покрыл ее скулы легкими поцелуями, почти неощутимыми, но до боли нежными.
– Кхе-кхе, – раздалось со стороны двери.
– Канквер, заходи, хватит маяться под дверью, я и так знаю, что ты пришел занять свой пост.
– Уолт рвет и мечет, требуя тебя, Алекс, – мужчина аккуратно вошел внутрь, глазами смеясь и не скрывая улыбки. – Прости, Девил, дела. Ты же понимаешь, без леди босс нам не справиться.
– Эй, не дразни моего мужчину! Это тебе не твои песики: как укусит, мало не покажется.
– Заметь, не я это сказал, – рассмеялся Девил от такого заступничества со стороны жены.
С большой неохотой он выпустил девушку из своих объятий. Гордясь тем, какой стала его хрупкая, казалось бы, женщина, Девил сейчас даже был рад ранению. Ничто не смогло бы раскрыть так ее потенциал, как ужасное потрясение и шок. О, ее сильный дух и ангельские глаза завораживали, а любовь, которая сквозила в каждом взгляде, прикосновении и слове, была самым невероятным подарком, какой ему только могла преподнести жизнь.
– Не скучай, любимый, – легкое касание губ и нежное прикосновение ладони к его покрытой щетиной щеке.
– Тебе она нравится, да? – игриво спросил он, чувствуя касание ее пальчиков.
– Безумно, – шепот, наполненный страстью и желанием.
– Кто еще из нас более несдержанный, родная?
– Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Иди, пока Уолтер не вырвал себе все волосы на голове. Это мужик ничего сам решить не может.
– Так ему и передам! – пообещала Алекс, когда уже взялась за ручку и открыла дверь. – До встречи, муж мой. И веди себя хорошо.
За ее спиной прозвучал приглушенный смех, хотя девушка знала, что Девилу еще больно поддаваться этой эмоции и открыто смеяться. Пока он старался сдерживать порыв рассмеяться и радовал ее лишь небольшими смешками. Пока. До полного выздоровления много времени пройдет, но они были на пути к этому. И сворачивать не собирались.
Уолтер, ожидавший ее в коридоре, с улыбкой отметил, как разительно изменилось выражение лица девушки, стоило ей покинуть палату Девила. Там, где светились любовь и нежность, появились решительность и непреклонность. Легкие движения заменила уверенная поступь. Любящая жена вновь стала стальной госпожой, идущей по тропе войны и мести.
– Ну что же, Уолт, я освободилась, что у нас дальше по графику?
– Ужин с восточными партнерами, которые обеспокоены исчезновением Дьявола, а также желают обговорить текущие условия договора и изменить их. Конечно, в свою сторону.
– Заедем домой, я переоденусь, а после отправимся в ресторан. Китайцы, знаю, ценят пунктуальность, но женщине свойственно опаздывать. Как думаешь, кто из нас важнее?
– Конечно, вы, миледи.
– Правильно, – властно усмехнулась Алекс, понимая, что сегодня они с партнерами не только пересмотрят соглашение, но и изменят его в пользу миссис Собер.
Глава 30. Мой дом там, где ты
Неужели этот кошмар позади? Больница со своим приторным запахом медикаментов и въедливым белым цветом, что так режет глаза, останется лишь плохим воспоминанием. Ты дома. Рядом со мной. Пусть еще слаб, и от этого раздражителен и озлоблен, но ты здесь, и я снова могу дышать.
– Я не сяду в инвалидное кресло! – нотки раздражения, злости и даже капризности звучали в голосе этого сильного мужчины, который не привык быть слабым и немощным.
Его возмущала сама мысль о том, чтобы быть физически зависимым от чего-то. А инвалидная коляска вызывала чувство омерзения.
