Мери Каммингс - Девушка с обложки
Снова шорох?..
Возможно, из-за этого то ли услышанного, то ли померещившегося звука голос Клодин прозвучал резче, чем ей хотелось:
— Вы очень храбрый мальчик, Ришар. — Подчеркивая этим словом дистанцию между ними, она высвободила руку. — Очень везучий и… извините, но очень глупый. Вас же запросто могли убить!
Сапфировые глаза взглянули на нее сверху вниз с высокомерным мужским превосходством, в них так и читалось: «Да что ты вообще понимаешь?!»
— Вы считаете, что я не должен был вмешиваться? — спросил он холодно, чуть ли не с вызовом.
Она вспомнила, как час назад задала шейху тот же самый вопрос.
— Я все понимал, Клодин, — после короткой паузы сказал Ришар уже мягче, — и что они сильнее меня, и что могут убить… Но если бы я тогда остался сидеть, то, — он пожал плечами, — наверное, долго не смог бы смотреть в глаза ни одной женщине.
Клодин не нашлась, что ответить, сказала лишь:
— Ваш отец за вас очень переживает.
— Вы его видели?!
— Да. — Обстоятельства их встречи она предпочла не уточнять. — Я к нему еще зайду потом, после вас. Если хотите ему что-нибудь передать…
— Передайте, что со мной все в порядке. И не говорите про это, — он приподнял поврежденную руку. — А то он еще больше переживать будет. — Улыбнулся, будто извиняясь. — У него, кроме меня, никого нет. Мама умерла три года назад… они со школы были вместе, он до сих пор опомниться не может.
Клодин легонько погладила его по плечу — какие-то сочувственные слова тут были неуместны.
— Давайте я вам сделаю кофе, и вы что-нибудь съедите — тогда я с чистой совестью смогу сказать ему, что вы поели.
— Сейчас не хочется на это тратить время. — В его голосе послышались прежние нотки шутливого флирта. — Потом, когда вы исчезнете, оставив лишь легкий запах духов, я поем… закрыв глаза и представляя себе, что вы все еще рядом.
— Не валяйте дурака, Ришар, — беззлобно отмахнулась Клодин, как если бы это был ее младший братишка. Казалось, что-то в их отношениях вдруг изменилось и они перешли в стадию, где флирт уже неуместен.
Возможно, и Ришар это понял, потому что без дальнейших споров отошел к кровати и сел.
Клодин принялась хлопотать над кофеваркой и не слишком удивилась, услышав сзади:
— Вы не в курсе, что с Дорной?
— Нет.
Он снова замолчал — спросила сама Клодин:
— Вы ее хорошо знаете?
— Да… Нет… Мне было шестнадцать, когда мы познакомились. Мне — шестнадцать, а ей — почти двадцать. И она… она была добра ко мне. — Клодин обернулась — Ришар сидел, улыбаясь так, как улыбаются мужчины, когда вспоминают что-то, о чем не хотят говорить — но и забывать тоже не хотят. Встретился с ней глазами и продолжил: — Это длилось всего месяц, чуть больше, потом каникулы кончились и я вернулся в школу, а она в университет. Все. Конец истории. С тех пор мы виделись порой, но «Привет!» — «Привет!» — и пошли дальше, словно ничего и не было. — Пожал плечами. — Сам не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Глупо, наверное…
— Ничего не глупо. — Она вздохнула и потрепала его по макушке. — Идите есть — все уже готово.
Через минуту Клодин воочию убедилась в справедливости утверждения человека в маске: «Молодой здоровый парень. Ничего страшного». Она бы, наверное, в таком состоянии о еде не могла и думать, Ришар же, увидев перед собой блюдо с теплым, соблазнительно пахнущим пряностями рисом и целым жареным цыпленком (спасибо Зияду — расщедрился!), принялся уплетать их за обе щеки. Прервался лишь, чтобы спросить:
— А вы? — Приглашающе подвинул блюдо в ее сторону.
— Спасибо, я уже. — Про диету и про то, что сегодня она собирается ограничиться лишь йогуртом, объяснять не хотелось.
— Что там, снаружи, творится? Я слышал ночью выстрелы, взрывалось что-то… — спросил Ришар, продолжая перемалывать зубами курицу.
— Я сама мало что знаю, — Клодин сглотнула слюну: крылышко с поджаристой корочкой, которое он только что оторвал от тушки, выглядело особенно аппетитно. — Кажется, взорвался вертолет.
— Вас тоже в каюте запертой держат?
— В основном да. Но я много времени провожу у шейха. — Неловко улыбнулась — не хотелось, чтобы Ришар подумал что-нибудь не то. — Он меня приглашает в шахматы играть. Ну и… по дороге кое-что удается увидеть и услышать.
— А как вам удалось ко мне пробиться?
— Тоже шейха попросила, — пожала плечами Клодин.
— Они что — его слушаются? — Он оторвался от курицы, взглянул удивленно.
— Нет, но… он старый и уважаемый человек, их единоверец, — попыталась она, как могла, объяснить ситуацию. — Поэтому они, хоть к захватили его яхту, но тем не менее к нему относятся с определенным пиететом. И если он на чем-то настаивает… тем более когда речь идет о такой мелочи, как позволить мне вас навестить — не перечат.
— И вы можете свободно ходить по яхте?
— Нет, что вы — с конвоиром, он и сейчас за дверью ждет.
Недаром сказано «Заговори о черте — а он уж тут» — не прошло и минуты, как дверь отворилась и на пороге вырос Зияд.
Клодин вздохнула и встала.
— Ну все, мне пора…
Глава двенадцатая
Из дневника Клодин Бейкер: «…Иногда разгадка очевидна, буквально в глаза бросается — а на глазах будто шоры, смотришь и не видишь…»
Абу-л-хаир то бродил по гостиной, то уходил в кабинет, то молча сидел у камина, уставившись на искусственный огонек, плясавший на не менее искусственных поленьях. Вид у него был какой-то подавленный.
Как не хотелось Клодин расспросить его и насчет «бармена», и насчет ночного происшествия — может, он знает что-то еще? — но самой завязывать разговор было неудобно, а он желания общаться не проявлял.
Поэтому она расположилась на уютном диванчике в углу гостиной, прихватив в библиотеке несколько книг. Открыла томик Ростана, начала было читать — но уже через несколько минут опустила книгу и уставилась в окно, вспоминая, как объясняла сегодня Ришару, почему террористы во многих вопросах идут навстречу шейху: «он старый и уважаемый человек, их единоверец…» И чем дальше, тем менее убедительным ей самой казалось это объяснение.
Пассажиры и команда — заложники. Террористы — угроза их жизни. А вот шейх — кто он?
Пленник, как и все пассажиры? Нет, едва ли… Сейчас она ясно вспомнила: ни один из террористов не направил на Абу-л-хаира автомат, никто ни разу не толкнул его — вообще пальцем не тронул… Только ли в том дело, что он, как и они, мусульманин?
А он временами вел себя с ними как хозяин с прислугой — и не боялся, если что-то ему не нравилось, открыто проявлять недовольство. Вчера хватило нескольких его слов — и распаленному, уже считавшему ее своей добычей старпому пришлось отступить не солоно хлебавши. И сегодня тоже, Зияд упомянул Абу-л-хаира — и это имя подействовало на автоматчиков как холодный душ.
