Наталья Андреева - Дети белой богини
День четвертый
Утром, перед тем как поехать на работу, он зашел в Сбербанк и предупредил, что хочет закрыть счет. Сумма по меркам N накопилась довольно приличная, в пересчете на доллары чуть больше тысячи. И банк должен был деньги эти собрать.
- Когда хотите получить? - пристально глянула на него женщина с неприятной, но запоминающейся внешностью: у нее не было рта, какая-то черточка, обозначенная яркой помадой морковного цвета.
- Чем скорее, тем лучше.
- Сегодня вечером устроит? - спросила безгубая.
-Да.
- Приходите после шести. Я оставлю для вас деньги.
По городу наверняка пойдет гулять слух, но Аглая Серафимовна с народом не общается, а сплетни презирает. И не свяжет она полученную Александром Завьяловым тысячу долларов с предстоящим побегом дочери. В ее понимании это безумие, а Вероника на безумие не способна. Разве что на истерику.
Относительно чувств, овладевших Вероникой, никаких иллюзий он лично не питал. Это бунт. Причем, детский. Когда дети хотят оторваться наконец от родителей, первая мысль, которая приходит им в голову, - о побеге. Убежать, напугать. Отстоять таким образом свое право на самостоятельность. Почему он помогает ей? Веронике бунт в одиночку не под силу. Вот если с кем-то... Девушке надо понять, что ее мать не так уж не права. Надо дать возможность ошибиться. Пусть убегает. Возможно, что еще в поезде разрыдается и попросится домой, к маме. Она хорошая девушка. В этом вся беда. Слишком хорошая...
В городе N слухи разносились быстро. Вечером в среду он снял деньги со счета, а утром в четверг на Центральном рынке встретился с Германом. И сразу же заподозрил, что встреча эта не случайная.
Четверг был в городе третьим днем большого рынка. Согласно традициям, сельские забивали скотину к четвергу, а в субботу и в воскресенье распродавали остатки. Так уж повелось испокон веков. С четверга люди начинали готовиться к предстоящим выходным. А эти выходные праздничные: приближались выборы. Потому на рынке была толчея. Люди не скупились, зарплату на этот раз выдали вовремя. Да и Новый Год на носу, надеялись на премию. Приближалась горячая пора, череда разгульных праздников. Их торопили, как никогда, год для торговли выдался неудачный, засушливый. Тоненький ручеек денег, тек- , ший из карманов покупателей в карманы продавцов, совсем пересох, и все хотели декабрем прокормить весь следующий год, который тоже обещал быть нелегким.
Ожидание праздника будоражит больше, чем сам праздник. Потом все утонет в вине, растворится в горьком тумане похмелья, и в конце наступит неизбежное разочарование. Но сегодня город еще витал в облаках самых радужных на-"дежд, он словно помолодел и расправил плечи. .Люди хотели праздника и одного этого было достаточно, чтобы преобразить дряхлеющий N. Лицо города словно бы посветлело. Выпавший снег был чист и хрустел, словно накрахмаленный.
Он заехал на рынок в надежде встретить Германа и не ошибся: тот сам искал встречи, но хотел обставить все как случайность. В половине девятого утра здесь все уже бурлило. Но высокую, мощную фигуру Горанина видно было издалека, любимец N привлекал к себе всеобщее внимание.
-Глянь-ка! Горанин! -переглянулись продавщицы сдобы у лотков, где Александр задержался, чтобы купить пирожок.
- Хорош! Хоть картину с него пиши! Глянь, куртка какая! Дорогая небось! И откуда у людей деньги?
- И... Сказанула! Народ бедный, значит, власть богатая!
- А говорят, наш Герман в мэры метит!
- А, пускай! Хуже-то не будет.
- Да уж куда хуже...
Горанин его заметил, приветственно махнул рукой и пошел навстречу, прокладывая себе дорогу в толпе людей, словно ледокол, которому нипочем любая стихия. Непотопляем.
- Завьялов! Здорово!
- Отойдем? - тут же спросил .тот.
- Отойдем... На выборы пойдешь в воскресенье? - спросил Герман, когда они вынырнули из толпы.
- Не знаю. Может, пойду.
- Неважно выглядишь. Бледен что-то. Ну, сиди дома, болей. А я вот собираюсь. Пока только в качестве избирателя.
- Нынешнего мэра будешь в Думу пропихивать?
- А как же! Он подстраховался. Если не выберут, останется еще на один срок, а выберут, досрочно уйдет в отставку. Мне четыре года ждать не с руки, надо помочь.
- Задействовать административный ресурс? Так, что ли, называется? - усмехнулся Завьялов.
- Точно.
- Ну, это предисловие. Скажи лучше, зачем меня искал?
- Догадливый! — рассмеялся Герман. — Всегда говорил, что ты - лучший опер в Управлении. Зарыл ты свой талант в землю, Сашка! Но последнее время ты меня удивляешь.
- Так... Дошли, значит, слухи?
- О том, что ты дочери мэра предложение сделал? Руки и сердца. - Герман хмыкнул.
- И кто тебе сказал?
- Сорока на хвосте принесла.
- Уж не сама ли Аглая?
- А ты ее напугал, - пристально посмотрел на него Горанин. - Ох, как напугал! Ты зачем деньги со счета снял?
- Тоже сорока принесла? А как же тайна вклада?
- Для меня никаких тайн в нашем городе не существует, запомни. Ты еще только заказал деньги, не получил, а мне уже был звоночек.
- Ты что, следишь за мной? Каждый мой шаг контролируешь?
- Ну зачем ты так? - поморщился Герман. -Я по-дружески спрашиваю, для чего тебе деньги?
- Может, я машину собрался покупать.
- Ты? Машину?
- А что? Права у меня есть. Куплю и буду по городу кататься. Трупы из особняков городских шишек вывозить. Должно быть, доходный бизнес. А директор рынка знает?
- Он знает только, что Косой убит, — отрезал Герман. - И поверь, его это не огорчило.
- Ты обещал объяснить мне, как на костюме оказалась кровь, - напомнил Завьялов.
- Ах, да! Ну так заходи.
- Если в воскресенье вечером приду, ничего? Часикам к девяти? Или ты занят?
- Вечером? В девять? Нет. Не занят. Я не в команде мэра, хотя и лицо заинтересованное. Своими силами обойдутся, мне там делать нечего. Да и с Аглаей не очень ладим. Пока, - многозначительно добавил Герман.
- Значит, до воскресенья?
Александр уже собрался вновь нырнуть в толпу, но Горанин схватил его за руку:
- Постой.
- Что такое?
- Насчет Ники. Это серьезно?
- Вполне.
- Ты вот что, держись от нее подальше.
- Не понял...
- А чего тут не понять? Я тебе запрещаю к ней подходить. Встречаться с ней, разговаривать.
- Но ты же сам говорил...
- Что? Что я тебе говорил? — разозлился вдруг Герман, - Что не люблю ее? Буду рад, если она найдет другую игрушку? Так вот, кто угодно, только не ты.
- Почему?
- Поймешь. Не трогай девочку. Пусть лучше этот... как там его? Ромео с дипломом юриста ее в кино водит.
