Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2
Комендант провел его в крохотную комнатушку, где помещались стол, стул, раскладушка и чайник.
– Зинка, раззява! – голосил кто-то в коридоре. – Какого мужика упустила!!!
– По какому делу к нам? – строго спросил комендант, не предлагая сесть.
– Я ищу Надежду Кудряшову.
– Кудряшову?! Она уж года два как в Москве живет.
– Знаю. Последние несколько дней она тут не появлялась случайно?
– А вы ей кто будете? – Комендант осмотрел Грозовского с ног до головы, давая понять, что для него он не мачо, а хмырь с деньгами.
– Неважно. Так появлялась или нет?
– А я посторонним никаких сведений не обязан давать.
– Не посторонний я! – завопил Дима, но опять вспомнил про налаживание контактов и проникновенно сказал: – Я вам сейчас объясню. Надя неожиданно пропала. Ушла. А я ее ищу.
– Ну и правильно сделала, – отрезал комендант.
– Не понял, – опешил Грозовский. Никто никогда так не реагировал на его проникновенный тон.
– Я Надежду хорошо знаю. Она человек стоящий! Зря ничего делать не станет.
– Ну ясно, – сник Дима. – Значит, вы ее не видели.
– Не видел.
– Извините. Спасибо… Я, кажется, вел себя… Извините.
Предстояло преодолеть коридор с сидевшими в засаде девчонками. Он набрал в грудь воздуха и открыл дверь.
– Есть у нее родственники в городе, – вдруг смягчившись, сказал комендант. – Тетка с дядькой. Может, она к ним подалась? На углу возле рынка дом ихний, с зеленым забором.
– Спасибо, – выдохнул Дима и со спринтерской скоростью преодолел коридор под девичий визг.
Предстояла дружеская встреча с тетей Зиной и дядей Толей.
Грозовский постучал в зеленую калитку и на всякий случай поставил блок от прямого удара в лицо. Оставалось открытым солнечное сплетение, но Дима решил, что лицо дороже.
Калитку открыл дядя Толя. Увидев его с блоком, присвистнул.
– Кто это там? – послышался голос тети Зины. Она выглянула из-за плеча дядьки и протянула: – Ба-атюшки!
Дядька убрал руку Грозовского от лица и указал на него, словно на достопримечательность.
– Вот, мать, полюбуйся, кого к нашему порогу прибило. Родственничек объявился.
– Чего, так и будешь его тут держать? – возмутилась вдруг тетка. – Пусть уж заходит, раз пришел. Проходи, родственничек, гостем будешь. – Она отвесила Диме земной поклон.
Грозовский прошел в дом с чувством, что его хотят побить без свидетелей.
В комнату, завешанную коврами, он пройти не рискнул, замешкался на пороге.
– Видимо, я должен принести свои извинения… За свое поведение… в ваш приезд… Я был, наверное, недостаточно гостеприимен.
– Слышь, мать! Он извинения приносит. – Дядька втолкнул Диму в комнату и закрыл за ним дверь. – А куды их складывать, извинения твои? И на кой они нам сдались?!
«Пусть ударит, – решил Грозовский, – а потом я с ним все равно контакт налажу…»
– Будет тебе! – вступилась за Диму тетка. – Пришел человек в дом, а ты на него с лаем. Нешто мы басурмане какие. Садись вон за стол, я сейчас соберу чего-нибудь.
Тетка взяла Диму за руку, подвела к столу и усадила на табурет, предварительно смахнув с него несуществующую пыль.
– Что вы! Не стоит! – испугался он.
Уж лучше б его побили, чем накормили…
– Что чего стоит, мы сами знаем, – огрызнулся дядька. – Сядь, раз положено!
Через пять минут на столе появились соленые огурцы, сало, винегрет, пироги, холодец, варенье и тарелки с борщом.
– Может, тебе телевизор включить? – Дядька положил перед Димой пульт. – Ты не стесняйся! У нас это запросто. У нас за это ничего не бывает. Хоша целый день включай-выключай!..
– Не вяжись ты к нему, ей-богу! – Тетка убрала пульт и на его место поставила водку.
– Мать! Да ты чего! Он к этому не привыкший! – Дядька убрал водку, а вместо нее водрузил бутыль с самогоном. – Вот он к чему привыкший. Видал? – подмигнул он Грозовскому. – У нас тоже виска!
– Да не вяжись, говорю, петух ты щипаный! Дай ему хоть слово сказать. Ведь не зазря же он из Москвы своей прикатил! Не на нас же с тобой глядеть. Ну? – тетка посмотрела Диме в глаза. – Чего тебе от нас понадобилось, рассказывай.
– Надя пропала.
– Батюшки! Как это? – Несмотря на свой неподдельный ужас, тетка разлила самогон по стаканам и бухнула на тарелку огромный кусок холодца.
– Ушла и не вернулась… вот уже больше двух недель. Ищу я ее.
– Сбежала! – заорал дядька. – От это молодец Надька! От это по-нашему! И правильно! И очень правильно! И очень даже! Я-то сразу понял, какой он гусь! Гусь свинье не товарищ!
– Да ты чего, совсем сдурел?! – Тетя Зина пару раз ударила мужа по плечу скрученным полотенцем. – Это кто ж свинья-то? Надька наша, что ли? Чего несешь?! Ты глаза-то разуй! Посмотри на него, ведь лица на парне нет, извелся весь! Ты его не слушай, не обижайся… – обратилась она к Диме, подкладывая ему в тарелку сало и винегрет. – Он не со злости, сроду в нем злости не было! Обидно ему, вот и куражится.
Дядя Толя внимательно посмотрел на Грозовского, вручил ему стакан с самогоном.
– Ничего, обойдется, найдется твоя Надька! Ничего!
Они чокнулись, выпили.
Дима съел борщ, сало съел, винегрет, пирог с капустой и первый раз в жизни попробовал холодец. Хорошая оказалась штука.
И пусть теперь от него чесноком воняет, зато он точно знает, что все обойдется и Надя найдется. Нужно только немного подождать…
– Ой, мороз, мороз… – затянула тетка.
– Не морозь меня! – подхватил Дима, обняв дядю Толю за плечи.
А вечером в гостиничном коридоре он неожиданно столкнулся нос к носу с Барышевым.
Грозовский изобразил нечто вроде поклона, но едва не упал, потому что «дядь Толин» самогон ударил не в голову, а в ноги.
Барышев поддержал его и, закрепив напротив себя у стены, сказал:
– Здравствуйте… Вот уж не ожидал здесь вас встретить… Хотя, впрочем… ну да… конечно… – Сергей протянул руку.
– Я тоже… – стараясь не дышать на Барышева, Дима ответил на крепкое рукопожатие. – Здравствуйте то есть… Я-то как раз знал, что вы здесь, мне Ольга сказала. Только думал, что вы уже улетели…
Грозовский снова поставил блок, потому что сболтнул лишнее. Барышеву, учитывая его давнюю ревность, говорить про Ольгу было нельзя.
– Не улетел я. Хотя улетаю. Сегодня. Самолет через полтора часа… Вот.
– Да? А я – завтра.
Никто решительно не хотел бить ему морду, и это показалось Диме хорошим знаком.
– А что, если… – Он убрал от лица руку и посмотрел Барышеву в глаза.
Кажется, в них не было неприязни.
– Может быть, нам с вами…
– Что?
– Давайте зайдем в бар и выпьем, раз уж встретились.
– Вы думаете? – Сергей нахмурился, но неприязни в его взгляде так и не появилось.
