Александр Казанский - Экстремальная любовь
Спустя еще два часы пришел отец Юли, последняя в это время была в ванной, абсолютно обнаженной она стояла перед зеркалом и со всех позиций рассматривала свой прекрасный стан и красивые выпуклые груди. Потом перешла к своему плоскому животу и плавно спускалась в низ. В целом, Юля была красивой девушкой и сильно привлекательной. Изящные линии ее ослепительно стройной фигуры, хранили в себе цветущую юную еще девственную нетронутую красоту и сексапильность. Не полные восемнадцать лет сделали ее богиней, которой суждено стать мисс-вселенной. Стройная фигура, подтянутый плоский живот, стройные длинные доги, красивые густые волосы, распущенные на ее голых плечах. Все так было в ней ослепительно и идеально, будто силы природы сотворили ее из королевских кровей. Да, она неизвестная богиня красоты, она принцесса. Одна ее благородная осанка выражала в ней величие и грациозность. Юля была богиней в обличии человека, но скрыть этого не могла, мужчины и парни падали под ее ноги моля о пощаде, с разбитыми сердцами возбужденные до ярости страстью и желанием они шли на все ради одной единственной цели — обладать ею. Так это произошло и со Стасом и еще со многими, с кем она встречалась. Мужчины стелились как ковер, под ее ступнями целуя их и посыпая миллионами алых роз, как хвост железной стеною ползли за нею и готовые были пойти по ее одному велению хоть в ад, если она этого хочет. Что-то было в ней, какие-то чары в глазах или грация и соблазняющее движение тела, пьянящий звонкий и к тому же сладкий голос, слушая который впадаешь в гипнотическое состояние и отдаешь свою душу этому человеку. В ней было все, что забирает энергию близкого человека, она была самым обыкновенным вампиром, высасывающим из безумно влюбленного в нее парня его сердце и душу из-за чего они и шли на все. Все тоже самое произошло с несчастным Стасом, который не находил себе покоя и места в этой жизни. Он безумен, бредил ею одной, она стояла в образе обнаженной девы в его глазах и туманном сознании, ее красота не сходила с его уст, а мысли о близости сжигали его вены. Благодаря этому безумному стремлению он во всем достигал отличных результатов, образ Юли, не оставлял его в покое, а спокоен был лишь когда она была рядом. Его родители не раз обращались к психиатрам, жалуясь на то, что у их сына болезнь души влюбленностью, но Стас все отрицал и тосковал, страдал.
Юля вышла из ванной, еще не высохшие блестящие от влажности волосы изящно лежали на левом плече, а тело закрывало большое пушистое голубое полотенце от плеч до колен, лишь в разрезе при каждом шаге показывались бедра. Ее игра была способна соблазнить даже собственного отца, поэтому он порой, когда злился, при виде дочери успокаивался и старался не поднимать голоса на нее, лишь только жена, когда его невыносимо пилила, он срывался на свою любимую дочь. Она скрылась в своей комнате, закрыв дверь на ключик, скинула с себя сырое нежное полотенце и стала надевать нижнее белье прозрачного голубого цвета.
На кухне ждал ее отец, мать стояла рядом и повелительно смотрела на своего мужа, заставляя его этим жестко поговорить с непокорной дочерью.
— Как ты догадалась дочка, я должен с тобою поговорить, — сказал серьезно отец.
— Я буду с тобою говорить, и готова спокойно тебя выслушать, потому что только ты меня понимаешь, но если мать уйдет в зал, — поставила свои условия Юля.
Мать не говоря ни слова, закрыв на кухне дверь, ушла в зал, на ее глазах выступили слезы.
— О чем ты хочешь со мною поговорить? — спросила, сделав не понятливый взгляд Юля.
— Пока ты мылась в ванной, мы с твоей матерью немного здесь потолковали о тебе, — отец снизил прежний тон и стал говорить с ней тихо с расстановкой и ударением, спокойно и ритмично переводя дыхание.
— И к какому же выводу вы пришли? — Юля была готова к любому решению, она сидела напротив своего отца и прямо смотрела ему в глаза, отчего отец немного смущался.
— Так как ты в семье у нас одна, а второго бог нам не дал…
— Потому что вы не хотели.
— Не перебивай меня, когда я говорю! — неожиданно выругался он, но тут же успокоился и извинился. — Не провоцируй меня дочка, я не хочу кричать на тебя. Мне хватает своей работы и хватает твоей матери, она постоянно на меня кричит, а я срываю свое зло на своих работниках, поэтому давай без скандалов. Так вот я продолжаю. Ты у нас одна и больше никого нет, и поэтому было бы справедливым решение никуда тебя не пускать и оставить дома в Чите.
— Отлично, я догадывалась, что вы примете такое решение. Но папа, я, конечно, понимаю, что…
— Юля, ты знаешь, я тебя очень сильно люблю, даже сильнее твоей матери и на все пойду, что бы ты была счастлива и здорова, и всегда буду делать, так как ты захочешь, и что ты посЧитаешь нужным.
— Да это все влияние моей деспотической матери, я знаю.
— К тому же отпустив тебя в чужой город на другой конец страны, никого в этом городе не зная, где люди все злые и жадные, мы, зная, что ты одна там беззащитна и одинока без ласки и доброго слова родителей. Нет, мы будем сильно переживать и тосковать, нам будет скучно без тебя и одиноко без нашей любимой дочки, поэтому прошу тебя, не надо никуда ехать оставайся в нашем городе.
— Я думаю, вы правы, но у меня была своя точка зрения, и я хочу ее высказать.
— Говори.
— Я ведь уже поступила в Питерский институт таможни, мне уже выделено место в общежитии, через два дня я уже собиралась вылетать, первого числа следующего месяца у меня уже начинаются занятия. А сейчас уже все, поздно куда-либо дергаться, уже никуда не поступишь, на хорошую работу не выйдешь, и здесь ничего нет, здесь не реализуешь свои возможности. А может, я поехала бы в Москву куда-нибудь в театральный вуз или пробивалась бы на эстраду, все могло бы измениться попади я в столицу в одну либо в другую, — приуныв, рассказывала о своих желаниях Юля.
— На заочное отделение куда-нибудь еще можно поступить.
— А что я буду весь год делать?
— Без образования хорошей работы здесь нет, да в этом ты права. Но не так все плохо, пойдешь еще куда-нибудь учиться, в автошколу, например, я обещаю, что на следующий год куплю тебе автомобиль, или можешь пойти на компьютерные курсы или на стилиста и так деле. Мы все же не в селе живем.
— Так то оно так. Но не знаю, — ответила, поникнув Юля.
— В конце то концов, тебе исполняется восемнадцать, выйдешь замуж летом на следующий год, выходи за Стаса и делов-то.
— Нет! — встала с места Юля, — какой Стас, о ком ты мне говоришь? Вы же все знаете, что его я ненавижу, он мне неприятен, омерзителен, мне тошнотворно находиться с ним рядом, а вы постоянно пытаетесь нагло мне его всучить.
