Никки Френч - Тайная улыбка
— Надеюсь, ты не собираешься сказать, что я попала не в ту квартиру? — спросила я.
— Ты не Билл, — произнес он.
— Нет, — подтвердила я. — Он заключил субподряд на работу.
Я взглянула на часы.
— Разбудила тебя? Не знала, что ты здесь.
Он выглядел озадаченно. Казалось, он вообще не осознает, что также находится здесь.
— Поздно лег спать, — сказал он. — Мне нужно быть на работе в двенадцать.
Я снова посмотрела на часы.
— Надеюсь, она поблизости, — заметила я. — У тебя осталось тридцать пять минут.
— Она совсем рядом.
— Все же ты можешь опоздать.
— Я не имею права, — вздохнул он. — Меня ждут там люди. Я должен поговорить с ними.
— Ты читаешь лекцию?
Он затянулся сигаретой, сморщился и кивнул в знак согласия.
— Интересная книга? — спросил он.
— Просто я вытирала пыль…
Я опустила глаза на книгу и поставила ее на место на полку.
— Кофе? — спросил он.
— Нет, спасибо.
— Я хотел сказать: не можешь ли ты приготовить мне кофе? Пока я буду одеваться?
Меня так и подмывало съязвить, что я не прислуга, но было понятно, что это особый случай.
Выпив глоток кофе, он поморщился.
— Осталось двадцать пять минут, — напомнила я.
— Это прямо через площадь.
Сейчас уже у него широко открылись глаза.
— Ты сделала хорошую работу, — похвалил он, глядя на доски. — Не то чтобы я понимал разницу между хорошей работой и плохой работой.
— Сделала это машина, — сказала я. — Прости, что я смотрела книги.
— Именно для этого они там и стоят.
— Ты врач?
— В определенном смысле.
— Интересно, — пробормотала я.
Я подумала о Брендане, как он запихивал собачье дерьмо в окно машины. Затем о сне, фрагменты которого всплывали у меня в голове, как рты крошечных рыбок, клюющие на поверхности воды.
— Меня зовут Дон.
— Знаю. Меня — Миранда.
Я отпила кофе. У него был привкус шоколада.
— Ты занимаешься психическими заболеваниями?
— Именно так.
— Понимаю, что тебя, наверное, одолевают люди, задавая глупые вопросы, но можно мне тоже задать глупый вопрос?
— Что?
— О том, про кого мне просто рассказывали. О друге друга. — Я положила в рот песочное печенье. — Друга, — невнятно добавила я.
— Ясно, — кивнул он, чуть улыбаясь.
— Мне о нем известно очень немногое, в сущности.
В определенном смысле это было именно так.
Я стала рассказывать Дону о Брендане. Начала с собачьего дерьма, затем продолжила, а потом дошла до рассказа о переполняющейся ванне.
— А когда она вернулась домой и обнаружила переполняющуюся ванну, хотя твердо помнила, что не…
Дон поднял руку.
— Подожди, — сказал он и закурил сигарету.
— Что?
— Это ты, да? — спросил он. — Женщина?
— Ну да, конечно.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Меня беспокоило, что ты могла оказаться той особой, которая положила собачье дерьмо в машину.
— То был мужчина.
— Ты могла специально изменить пол. С целью сокрытия.
— Это интригует, согласна, — произнесла я.
— Продолжай.
И я продолжила. Хотя времени до начала лекции оставалось все меньше и меньше, сообщила ему все. Даже возвращалась к началу и рассказала, как Брендан шептал мне о том, как он хочет войти в мой рот. И потом, уже в конце — о Трое и Лауре, но очень быстро, чтобы снова не разрыдаться. Когда закончила, взяла кружку и выпила последний глоток уже ледяного кофе.
— Итак, что ты думаешь? — спросила я.
По неизвестной причине сердце у меня колотилось.
— Черт знает что, — сказал он.
— Это твой взвешенный вердикт?
— Хорошо, что ты избавилась от него.
Я фыркнула:
— Это и я могу сказать! Но мне хотелось бы узнать, не психопат ли он. Может ли он быть убийцей?
Дон поднял руки, протестуя.
— Сейчас слишком раннее утро, — ответил он.
— Вообще-то уже позднее утро.
— Не хочу быть слишком самонадеянным и заявить, что мне нужно провести собственное расследование до того, как прокомментировать это. Не буду разбрасываться техническими и клиническими терминами. Дело в том, что, честно говоря, нельзя еще сделать заключение. Не могу сказать, что такая схема поведения означает, что он убийца…
— Может быть убийцей, — прервала я.
— Чтобы быть точно уверенным в этом, человека нужно застать с поличным во время совершения определенных видов актов насилия. Но при таких обстоятельствах я бы нисколько не удивился, если бы обнаружил тот тип поведения, который ты описала.
— Итак, вот до чего мы договорились, — сказала я.
— Нет, совсем нет, — ответил он. — Большинство убийц проявляют ранние признаки дисфункционального поведения. Однако очень многие люди отличаются дисфункциональным поведением, но большинство из них не пересекают черту.
— Но если он пересек черту, а именно так я думаю, даже если со мной никто не захочет согласиться, тогда что? Он иссяк? Или все еще опасен?
Дон сосредоточенно пил кофе.
— Ты нагромождаешь одно предположение на другое, — сказал он.
— Я не в суде, — парировала я. — Могу нагромождать все, что захочу, на что захочу. Мне нужно знать, выполнил ли он до конца все задуманное.
Услышала, как в голосе появилась дрожь, закашлялась, чтобы скрыть ее.
Дон отрицательно покачал головой.
— Прости, — сказал он. — Все это недоказуемо. Когда люди что-то уже сделали, когда они совершили преступление, их поймали и заключили в тюрьму, тогда на сцене появляются психологи и психиатры, проводят свои тесты и выносят авторитетное заключение. Тогда можно найти экспертов, чтобы привести доводы за или против любого пункта их заключения, если захочется.
— Спасибо, — тупо поблагодарила я.
Повернулась, чтобы взглянуть на него. Обратила внимание на то, что у него худое лицо, рыжеватые волосы и он доброжелательно смотрит на меня.
— Держись от него подальше, — сказал он.
— Да.
— С тобой все в порядке?
— Не знаю.
Я резко закрыла окно, и в комнате стало тише. Посмотрела на часы.
— У тебя четыре минуты.
— Лучше мне поторопиться. У тебя далеко не счастливый вид.
— Даже если это был бы незнакомый человек, все равно ведь небезразлично, да? — Я начала собирать полотнища. — Нельзя просто сидеть на берегу и смотреть, как тонут люди.
У Дона был такой вид, словно он собирался что-то добавить, но передумал.
— О чем ты будешь рассказывать?
На мгновение он нахмурился.
— Очень редкий психологический синдром. Очень и очень редкий. За все время наблюдений он выявлен всего только у четырех человек.
